В исправительной колонии № 5 Нижнего Тагила действует система вымогательств с заключённых, рассказал АН «Между строк» бывший сотрудник учреждения Сергей Онучин. Он также частично подтвердил слова Фаруха Бердиева и ещё пятерых осуждённых, которые сообщили о пытках и избиениях со стороны надзирателей. По словам Онучина, руководство учреждения отработало схему поборов с зэков за помощь в условно-досрочном освобождении, предоставлении свиданий, а также проносе оружия и других запрещённых предметов. Экс-надзиратель заявил, что после попытки противостоять сложившимся порядкам он сам был обвинён в получении взятки и лишился работы.
Сергей Онучин работал в ИК-5 с 2008 по 2015 год начальником отряда. Как он рассказал, в колонии с осуждённых в «добровольно-принудительном порядке» взимаются деньги на нужды администрации. Так, по словам Онучина, в 2013 году надзиратели собрали с зэков как минимум 250 тысяч рублей на ремонт комнат длительного свидания.
«С ФСИН эти деньги получить не удалось, поэтому администрация дала начальникам отрядов команду попросить средства у осуждённых, – рассказал АН “Между строк” Сергей Онучин. – Сумма получилась очень маленькая – порядка 30 тысяч рублей. Тогда начальникам отрядов, где содержатся инвалиды, всего около 80 человек, поступила команда создать условия, при которых осуждённые отдали бы свои пособия. Скрыть свои доходы они бы не смогли, поскольку все квитанции проходили через оперативный отдел колонии. Сами деньги поступали родственникам. Так вот, осуждённые, всего их в колонии на тот момент было около 80 человек, должны были попросить родственников сдать эти деньги – от 15 до 30 тысяч рублей. Обычно эти деньги передавали наличными лично Нурмагамедову. Неизвестно, сколько денег осталось сверх затрат на ремонт».
Также Онучин раскрыл вторую схему заработка администрации колонии: за помощь в условно-досрочном освобождении осуждённый должен был заплатить от 50 тысяч рублей. В случае отказа, если зэку удавалось подать заявление, надзиратели направляли в суд отрицательную характеристику, которая лишала возможности выйти на свободу досрочно.
«По закону решение об УДО принимает суд, но фактически главное слово – за администрацией колонии, – говорит Онучин. – Очень часто УДО получали осуждённые, которые, по моему мнению, этого не заслуживали: сроки они получили за серьёзные преступления, в колонии зарекомендовали себя не очень хорошо, но платили деньги и получали нужную характеристику. К примеру, в 2011 году я узнал, что человек из моего отряда, осуждённый за похищение девятилетней девочки, собрался подавать на УДО. Я сказал ему, что вряд ли у него что-то выйдет, а тот заявил, что уже посоветовался с работниками оперативного штаба и решил подавать заявление. Он действительно получил УДО, а позже я узнал, что он вёл дружбу с родственницей одного из оперативников. С другой стороны, часто бывало, что осуждённые, своим трудом доказавшие, что заслуживают УДО, не получали его, потому что не платили деньги. Да, я тоже составлял характеристики по указке начальства вопреки своему мнению. Я человек в погонах, и приказ есть приказ».
Контролирует незаконную деятельность сотрудников колонии, по словам Сергея Онучина, замначальника по безопасности и оперативной работе. Этот пост сначала занимал Олег Степченко, после смерти которого все дела вместе с должностью «по наследству» перешли его помощнику – Максиму Нурмагамедову. Но если Степченко ещё соблюдал «хоть какие-то правила приличия», то Нурмагамедов даже не старался скрывать махинации и жестокие методы работы с заключёнными, утверждает Онучин. По словам экс-тюремщика, сотрудники колонии открыто обсуждали почти приятельские отношения замначальника с избранными зэками.
«Все видели, насколько лояльно Нурмагамедов относится к некоторым осуждённым. Они к нему в очередь выстраивались попросить о чём-нибудь, чаёвничали у него в кабинете, за жизнь беседовали, – рассказал АН “Между строк” Сергей Онучин. – В 2013 году в другом отряде при обыске у одного из осуждённых обнаружили нож. И не какой-нибудь столовый, а коллекционное оружие. Нож был изъят, а вся информация передана в оперативный штаб. Так Нурмагамедов лично пришёл за этим ножом, чтобы вернуть его осуждённому, и приказал никаких материалов по результату обыска не составлять. Выяснилось, что этот нож изначально в колонию именно Нурмагамедов и внёс вместе с целой коллекцией таких же по просьбе отца осуждённого. Начальник того отряда жаловался мне и другим коллегам, что не знает, как поступить в этой ситуации: идти против Нурмагамедова чревато, но и зэк с набором ножей в колонии – это нонсенс. Позже этот осуждённый перед выходом из колонии подарил всю коллекцию начальнику отряда якобы в знак признательности. Но тот заподозрил, что это подстава, и сразу же избавился от ножей».
Подчинённые Нурмагамедова тоже измываются над зэками не таясь, отмечает Онучин. Он рассказал, что один из сотрудников оперативного штаба прилюдно хвастался, что одним словом может забрать у человека жизнь.
«В 2012 году после разговора с ним один из осуждённых перерезал себе сонную артерию и умер, – говорит бывший сотрудник ИК-5. – В 2014 году случилось подобное, но тогда осуждённый выжил. Ещё один случай произошёл тоже в 2014-м. Тогда этот оперативник разговаривал с тремя осуждёнными, которые вели себя вызывающе. Они заявили, что вскроются, на что тот ответил: “Вы только трепаться можете, а на деле – вам слабо”. На том разговор и закончился, а ночью двое из этих осуждённых выполнили свою угрозу. Вообще, с заключёнными оперативники не церемонятся. Лупят даже тех, кто ещё не осуждён, а является подследственным (на территории ИК-5 действует помещение, функционирующее в режиме следственного изолятора – прим. ред.). Арестанты по прибытии должны бежать по коридору со своими сумками, а отдел безопасности подгоняет их пинками. В 2014-м в ПФРСИ прибыл арестант, который отказался бежать, сославшись на то, что имеет инвалидность второй группы. Его стали запинывать. На шум пришёл Нурмагамедов. Разобрался в ситуации и всё равно приказал “дорабатывать” инвалида. В итоге его без сознания доставили в медчасть, он мог умереть в любой момент, нужна была госпитализация в больницу. Но больницы не принимали. Тогда Нурмагамедов заставил наших медиков написать, что этому подозреваемому стало плохо по прибытии в колонию, его поместили в медчасть, а там он уже ночью пытался вставать и падал, ударяясь головой о тумбочку».
Сам Сергей Онучин в 2015 году был осуждён за получение взятки. По словам Онучина, Максим Нурмагамедов подставил его после того, как узнал, что надзиратель собирается сообщить о беспределе в ИК-5 на телевидение.
«Жаловаться в правоохранительные инстанции было бесполезно. У Нурмагамедова повсюду были связи, по любым жалобам на него проверку поручали проводить ему же самому или его коллегам. В 2014 году я собирался уходить на пенсию, но давление со стороны Нурмагамедова стало невыносимым. Чтобы он сбавил обороты, я пустил слух, что доложу о его бесчинствах. Тогда трое его подчинённых вызвали меня на разговор, в котором угрожали мне, а когда поняли, что это не действует, намекнули, что с моими детьми может что-то случиться. Позже со мной связался один из бывших осуждённых, который собирался меня попросить о помощи с УДО для другого заключённого за 50 тысяч рублей. Я понимал, что это подстава, но надеялся, что если правильно подыграю, то смогу раскрыть силовикам все махинации в ИК-5. Но ни на задержании, ни после слушать меня никто не стал. Только требовали написать явку с повинной, угрожая подвесить на ночь к решётке наручниками. Я не стал рисковать и написал, что мне диктовали. Позже со мной встретился Нурмагамедов, который пообещал, что меня посадят в тюрьму и живым я оттуда уже не выйду».
В итоге Сергей Онучин получил условную судимость и штраф в три миллиона рублей. Он сказал, что опасается за свою жизнь после угроз бывших коллег, но всё равно хочет вывести их на чистую воду.
«В колонии все схемы Нурмагамедова были настолько очевидными, а сейчас, по сути, доказательной базы у меня нет – только моё слово. Я же не собирал на них компромат: просто всё делалось в открытую, надо было только смотреть. Но когда случается проверка, в колонии всё быстро сворачивается. Осуждённые, конечно, тоже вряд ли что-то смогут доказать. Тот же приём прокурора руководство колонии превратило в цирк. Когда прибывает прокурор для сбора жалоб от осуждённых, в коридор пускают только активистов с заранее подготовленными вопросами».
Ранее пятеро бывших осуждённых рассказали АН «Между строк», почему не жаловались во время заключения в ИК-5. По их словам, даже если бы жалоба дошла до адресата, надзиратели силой бы заставили осуждённого отказаться от своих слов. В начале мая заключённый Фарух Бердиев заявил о пытках в тагильской колонии. По словам осуждённого, чтобы остановить многочасовое истязание со стороны надзирателей, ему пришлось вспороть себе лезвием живот. В Управлении ФСИН России по Свердловской области Бердиева назвали лжецом и пообещали начать судебное разбирательство с зэком, если после проверки правоохранительными органами его слова не получат подтверждение. По информации, сообщённой осуждённым, в настоящее время проводится проверка Следственным отделом по Тагилстроевскому району Нижнего Тагила следственного управления Следственного комитета России по Свердловской области. 12 мая в СИЗО-1 Екатеринбурга Бердиева посетила уполномоченный по правам человека в Свердловской области Татьяна Мерзлякова. Сейчас, по данным АН «Между строк», Бердиев находится в ИК-63 в Ивделе.
В 2016 году осуждённый ИК-5 Сергей Гореванов также заявил о пытках в колонии, однако позже суд признал его заявления недостоверными. В 2017 году, по информации общественницы Ларисы Захаровой, в ИК-5 один из осуждённых вогнал себе иглу под рёбра в знак протеста. В Свердловском управлении ФСИН опровергли и это заявление. Однако правозащитники и представители Общественной наблюдательной комиссии настаивают, что в пятой колонии надзиратели установили бесчеловечные порядки и не каждый заключённый рискнёт рассказать о творящемся там беспределе.
16 мая возле здания Свердловского управления ФСИН России в Екатеринбурге одиночный пикет против пыток в ИК-5 устроил директор АН «Между строк» общественник Егор Бычков. В итоге руководство ведомства пригласило его на беседу, в ходе которой они пообещали провести проверку и попросили не «раскачивать ситуацию». Вечером того же дня возле ИК-5 во время съёмки репортажа о пытках полиция задержала журналиста федерального телеканала РБК Владислава Пушкарёва. Как объяснил Пушкарёв, правоохранители якобы заподозрили его в хранении наркотиков.
Агентство новостей «Между строк»
