Сердце завода. История тагильской плотины, которая пережила несколько наводнений, но за свои почти 300 лет ни разу капитально не ремонтировалась 

«Завод — это сердце нашего города». Этими словами уральские журналисты часто начинали свои очерки об истории развития металлургии. Со временем фраза стала штампом. А вот в XVIII и XIX веках завод не принято было сравнивать с сердцем города. Отчасти потому, что понятие «завод» включало в себя и само предприятие, и посёлок, окружавший его, и деревни, приписанные к нему. Привычные нам цеха основного производства именовались тогда «фабриками», а цеха вспомогательные — «мастерскими», пилорама назвалась «пильной мельницей», а цех подготовки шихты — «дробильной мельницей». Все эти «фабрики», «мастерские», «мельницы», поселения вокруг них и были единым целым — заводом. А самой главной составляющей всего завода, его душой и сердцем считалась заводская плотина.

В отличие от Европы, практически все российские заводы строились «под плотинами» и для работы использовали силу падающей воды. Измельчение руды, закачка воздуха в плавильные печи, отковка крицы, распилка дров и другие манипуляции производились за счёт энергии воды, которая через рабочие прорезы подавалась на водобойные колёса, приводившие в движение механизмы. Чем больше было колёс, тем мощнее, производительнее было предприятие. Например, Ревдинский завод имел 33 водобойных (или, как их ещё называли, «подливных») колеса, Исетский в Екатеринбурге — 60 колёс разного диаметра, от двух до шести метров. 

На Нижнетагильском железоделательном заводе в 1780 году работало 57 колёс разного диаметра, которые обслуживали 4 доменные печи, 4 кричные «фабрики» с 14 горнами и 7 молотами, 2 прокатные машины, 4 листобойных молота и лесопильную «мельницу».

В период становления уральской промышленности в XVIII столетии заводской пруд и плотина являлись главной составляющей энергетической системы любого металлургического завода, как чугунолитейного, так и «молотового». Поэтому строительство завода в те времена начиналось с выбора места для постройки плотины. Этот этап считался самым важным, так как любой просчёт грозил обернуться для заводчика в лучшем случае большими убытками. Выбор места на реке определялся задачей построить короткую, широкую и высокую плотину. Лучше всего для этих целей подходили места, где река оказывалась зажатой между двумя возвышенностями. Определив такое «угожее» место, принимались исследовать грунт под будущей плотиной. Слабый сыпучий грунт мог привести к размытию дамбы, скальный грунт затруднял земляные работы. Выбором места для будущей плотины руководил плотинный мастер — пожалуй, самый ценный специалист на строительстве заводов. До конца XVII века Россия была преимущественно аграрной страной и знаниями по устройству заводских плотин владели немногие. Хороший плотинный мастер был и в европейской части страны большой редкостью, а на Урале, который недавно стали осваивать русские переселенцы, и вовсе в диковинку. Заводчики искали таких людей буквально по всей стране, а найдя, старались создать для них комфортные условия. У Демидовых был свой плотинный мастер — Леонтий Злобин. Именно он в 20–30-х годах XVIII столетия построил или реконструировал плотины почти на всех демидовских заводах.  

Леонтий Степанович Злобин родился в 1679 году в семье старообрядцев поморского согласия в маленькой деревушке под Вологдой. По некоторым сведениям, вся семья Злобиных занималась строительством водяных мельниц и устройством рыбных прудов в вологодских сёлах. Когда государство усилило гонения на староверов, почти все члены семьи подались на Урал, где попали в поле зрения местных заводчиков, в том числе Демидовых. Поступив на службу к Демидовым, Леонтий Злобин в первую очередь перестроил плотину Федьковского (Невьянского) завода, который в ту пору арендовали Демидовы. В результате этой реконструкции завод заработал стабильнее, увеличился выход чугуна и качество железа. Никита Демидович велел построить для плотинного мастера большой дом в Невьянске и назначил ему жалованье в размере 30 рублей серебром в год. Тогда такие деньги на заводе получали только приказчики. Позднее Злобин занялся постройкой плотин и водяных мельниц на реке Утке, а в 1722 году начал реконструировать плотину сгоревшего 22 года назад Выйского завода. Отметился Леонтий Степанович и работой на казённых заводах. Он строил плотины двух заводов на реке Исеть (Екатеринбургского в 1723 году и Верх-Исетского в 1727-м), а затем Кушвинского завода. В 1725 году он начал строительство плотины Черноисточинского завода.

В 1720 году Злобин приступил к осмотру «угожего» места для плотины Нижнетагильского завода. Дело в том, что на этом месте в 1700 году стараниями приказчика тоболького воеводства Михаила Афанасьевича Бибикова уже начиналось строительство и плотины, и завода. Правда, стройку тогда пришлось свернуть: царь Пётр начал войну со шведами, расходы на военную кампанию быстро истощили казну. Вскоре Злобин докладывал Никите Демидовичу: «Место оное внеже посмотрено и помечено ранее сыном боярским Михайлой доброе и паче быть не может». В помощь Леонтию Злобину был направлен другой известный на Урале плотинный мастер — Иев (Йов) Балакин. Но позднее обстоятельства сложились так, что достроить плотину Нижнетагильского завода Злобину не удалось: он был «одолжен» в Екатеринбург для проектирования плотины Исетского завода.

Прежде чем начать возведение плотины, рабочие под руководством плотинного мастера должны были отвести речные воды в искусственное русло, в обход площадки будущего завода; вычистить всю территорию будущего пруда, подготовить стройматериалы: камень, глину, строительный лес и прочее. Когда подготовительные работы заканчивались, наступал следующий этап стройки. По всей длине будущей плотины, отмеченной вешками, выкапывали ров глубиной намного ниже дна реки. По краю этого рва, обращённому от завода, вбивали три ряда свай, на которые настилали ряж — бревенчатую решётку, забивая промежутки между брёвнами глиной. Затем ряж выводили по краю, обращённому к заводу, оставляя места для «ларевых» (рабочих) прорезов и «вешнячего» прореза, через который излишки спрудной воды сбрасывались из водоёма в русло реки. Ряжи служили для связи тела плотины. Затем ров набивали глиной, плотно утрамбовывая её слоями и периодически смачивая для придания глине вязкости. Иногда заднюю стенку рва укрепляли так называемым фашинником — связками хвороста с дёрном, уложенными особым способом. По окончании этого этапа на тело плотины, в сторону будущего пруда, насыпали глиняную «отсыпь», как можно более отлогую, шириной до половины общей ширины плотины в основании. В завершении в верховьях прорезов, со стороны пруда, возводили ледокольные сооружения. После чего реку, пущенную ранее в обводной канал, возвращали в родное русло, наполняли пруд и несколько месяцев наблюдали, как ведёт себя плотина, попутно занимаясь расчисткой и выравниванием площадки для заводских «фабрик». В дальнейшем, уже в ходе эксплуатации, плотину несколько раз досыпали, часто используя для этого шлак с собственного производства.

В советский период возникло несколько легенд, связанных со строительством уральских плотин. Так, одно время ходили слухи, что в тело плотины прятали покойников, погибших в результате несчастного случая на производстве или до смерти забитых в демидовских застенках. Рассказывали также, что вся деревянная составляющая плотин была изготовлена из лиственницы (в действительности же лиственницу применяли только для изготовления свай, а все остальные деревянные детали делали из сосны), что каменные кладки внутри плотины скрепляли раствором на куриных яйцах, поэтому сооружения так долго стоят. Поговаривали о тайных комнатах в теле плотины и о подземных ходах, ведущих в них. 

Плотина Нижнетагильского завода была одной из крупнейших на Урале. При длине 104 сажени (221,5 м), высоте 5 саженей (10,65 м) и ширине 40 саженей (85,2 м) она образовывала пруд длиною 16 километров и площадью водного зеркала 11 квадратных километров. Глубина пруда в среднем составляла около 4 метров, но имелись и более глубокие места — до 14 метров. 

У многих тагильчан и гостей города заводская плотина в первую очередь ассоциируется с «вешнячим» прорезом, зданием над ним и каналом, по которому излишки воды сбрасываются в реку Тагил. Эта часть плотины чаще всего становится объектом для фотографирования.

Изначально в теле плотины были сделаны два «ларевых» (рабочих) прореза и один «вешнячий», который предохранял завод от переливания воды во время весеннего паводка или затяжных осенних дождей. Один из «ларевых» прорезов обеспечивал энергией воздуходувки доменных печей, второй подавал потоки воды на водобойные колёса кричной и прокатной «фабрик». На фрагменте плана Нижнетагильского завода 1846 года «ларевые» прорезы отмечены зелёными стрелками, «вешнячий» — жёлтыми.

Позднее сразу за «вешнячим» прорезом была установлена «пильная мельница». Это было удобно, так как лес для заводских нужд доставляли к заводу по глади пруда. 

Нижнетагильский чугуноплавильный и железоделательный завод был пущен на полную мощность в 1725 году, и с тех пор тело плотины ни разу не перестраивалось. Тем не менее завод регулярно останавливался для чистки пруда от закоряживания. Водоём спускали и вычищали его дно от топляка, коряг, веток, ила и песка. Обычно такие мероприятия совмещали с отправкой речных караванов по реке Тагил. Огромная масса выпускаемой воды наполняла реку, поднимая её уровень на три-четыре метра, и гружённые железом, медью и изделиями из них речные суда неслись на «спрудной волне» вниз по течению, без особых проблем доходя до Туры. Во второй половине XIX века, когда на смену силе воды пришли сила пара и электричества, нужда в чистке пруда отпала и он начал понемногу наполняться донными отложениями, топляком, мусором и зарастать. Во время первого в России экономического кризиса в начале XX века Елим Павлович Демидов вынашивал идею вернуться к обеспечению завода энергией падающей воды. Он предложил земской управе вычистить пруд за свой счёт, но получил отказ. Водоём к тому времени был уже давно зарыблен, и спуск воды мог вызвать у тагильчан недовольство. 

На верхней части плотины строили «толчеи» — небольшие водяные мельницы, в жерновах которых перемалывали кварц, известняк и другие добавки для футеровочных смесей. Также на «толчеях» перемалывали малахит и лимонит для производства красок. «Толчеи» работали постоянно, едва ли не 24 часа в сутки, отчего часто требовали ремонта, и это влетало заводчикам в копеечку. Во второй половине XIX века, когда заводами управлял Андрей Николаевич Карамзин, содержание и ремонт этих мельниц были отданы подрядчикам из числа заводских работных. 

Самое серьёзное испытание выпало плотине Нижнетагильского завода в июле 1927 года, когда в результате затяжных проливных дождей вода в пруду поднялась на восемь с половиной метров. Руководство города, опасаясь полного разрушения плотины, распорядилось открыть все шлюзы. Вода хлынула на территорию завода и затопила электростанцию, прокатный и доменный цехи, что привело к полной остановке завода и затоплению ряда улиц, находящихся за заводом, вдоль берегов реки и «вешнячего» канала. Убытки тогда оставили более 700 тысяч рублей.

После наводнения плотину укрепили, а «вешнячий» прорез был полностью перестроен. Общая стоимость восстановительных и ремонтных работ составила 546 тысяч рублей. 

Наводнение 1927 года было не единственным в истории города. Серьёзным испытанием и для завода, и для города стало наводнение, произошедшее в июле 1964 года, когда уровень воды в реке Тагил поднялся настолько, что ряд мостов через реку были затоплены, а движение транспорта и пешеходов по ним было закрыто. Немало переполоху наделал и паводок 2016 года. Тогда в Нижнем Тагиле была подтоплена улица Серова, гаражи в районе Красного Камня и Лебяжки, затоплены более 200 садовых участков.

В 1940 году в городе впервые заговорили о пуске трамвая на Гальянку и о расширении плотины для того, чтобы по ней можно было пустить автотранспорт и пешеходов. Реализовать проект тогда помешала война, но уже в 1945 году был составлен новый технический проект реконструкции плотины, который после ряда доработок и согласований, длившихся не один десяток лет, всё же был воплощён в жизнь. 

Сегодня состояние и плотины, и заводского пруда всё чаще вызывает тревогу у тагильчан. Под воздействием транспортного потока, который почти круглосуточно движется с Гальянки в центр города и обратно, осыпаются стенки плотины. Заводской пруд загрязнён так сильно, что уже несколько лет подряд врачи настоятельно рекомендуют не купаться в нём. Вопрос о реконструкции и капитальном ремонте плотины не единожды поднимался в администрации Нижнего Тагила. Но каждый раз его решение откладывалось: в 1990-х годах из-за нехватки денег, в 2015-м из-за отсутствия подрядчиков. В 2023 году появилась информация о том, что городские власти намерены наконец-то заняться реконструкцией плотины. По словам главы города, на эти цели необходимо два миллиарда рублей, а сама реконструкция займёт минимум два года. 

© 2024. Д. Г. Кужильный для АН «Между строк»