Старый Тагил. Улица Краснознамённая

Если спросить среднестатистического тагильчанина в возрасте до 40 лет о том, как проехать на улицу Краснознамённую, то далеко не каждый сможет уверенно ответить: «Краснознамённая? Так это же Кирпичный посёлок!» При этом не исключено, что среднестатистический тагильчанин задержит на вас внимательный взгляд, словно пытаясь угадать, зачем вам понадобилось ехать в этот давным-давно позабытый Богом и Генпланом развития города район Нижнего Тагила.

С первых послевоенных лет тагильчане привыкли называть всё, что находится на левом берегу Выйского пруда и выше, почти до Рогожинского кладбища, Кирпичным посёлком. Хотя на самом деле это далеко не так. В 1930 году, когда в городе только-только начиналось строительство двух гигантов советской индустрии — «Уралвагонзавода» и Ново-Тагильского металлургического завода — 

в Совет народных комиссаров СССР поступила записка, подписанная руководством обеих строек и Нижнетагильского горкома ВКП(б), о необходимости развития на Среднем Урале предприятий, выпускающих стройматериалы из местного сырья. Совнарком согласился с доводами тагильских строителей, и в том же году на окраинах города началось строительство щебёночного карьера на Заячьей горе, Ивановского известкового карьера на горе Белый Камень и двух кирпичных заводов на горе Патраковой. Рядом с заводами, между улицами Краснознамённой, Полярной и Полюсной, было отведено место под строительство жилых домов для рабочих. Это и было, по сути дела, Кирпичным посёлком. В 1932 году оба завода вошли в строй. Позднее был построен ещё и третий завод, производивший кирпич.

Остальная территория, начиная от левого берега Выйского пруда и заканчивая улицей Полярной, на протяжении двух веков именовалась Заречной частью и к кирпичным заводам отношения почти не имела. Но после войны на территории Кирпичного посёлка и вокруг него начали возводиться промышленные предприятия местной промышленности: пивобезалкогольный завод, дрожжевой завод, фабрика химчистки, мясокомбинат, всевозможные склады и ремонтные мастерские. Уже к 1970 году вся территория от левого берега Выйского пруда и до третьего кирпичного завода стала неофициально называться Кирпичным посёлком.

Впрочем, ряд уральских историков и тагильских краеведов считают, что народное название не так уж и безосновательно. Дело в том, что ещё в XVIII столетии вблизи Выйского завода действовали как минимум два небольших заводика, где производили кирпич, и строительный, и огнеупорный. Примерно в этот же период времени и начала формироваться нынешняя улица Краснознамённая, а в те годы — просто Лайский тракт. Лайским трактом называлась дорога, соединявшая Выйский завод и два молотовых завода на реке Лае, построенных Акинфием Никитичем Демидовым ещё в первой половине XVIII века.

Нижний Лайский молотовой завод стал первым в наших краях демидовским «нахалстроем». Место под него облюбовал ещё Никита Демидович Антюфеев в 1719 году. Рядом с «угожим для заводу» местом находились несколько дворов нижегородских старообрядцев, бежавших в начале XVIII века от преследования никонианцев. Среди кержаков нашлось немало таких, кто знал толк в плавке болотных руд и кузнечном деле. С ними Никита Демидович смог быстро договориться о взаимовыгодном сотрудничестве: заводчик не выдаёт их поселение властям, а староверы работают на его заводе, который он намерен здесь поставить.

Реализовывать планы по постройке завода Демидов-старший доверил сыну Акинфию. Заявка на строительство передельного завода на речке Лае была подана в Берг-коллегию в 1721 году. Но её рассмотрение было приостановлено из-за конфликта между Демидовым и Татищевым. При всех своих положительных качествах Василий Никитич ничуть не стеснялся пользоваться служебным положением. Правда, делал это, по его собственному признанию, лишь «для пользы Отечества». Но отсутствие разрешения не смутило Акинфия. Известно, что в 1722 году Лайский завод уже вовсю строился. На запрос Берг-коллегии Акинфий ответил, что действовал на основании царского указа от 8 марта 1702 года, позволяющего Демидовым строить на Урале новые заводы. И пока в Берг-коллегии разбирались, что это — демидовская наглость или юридическая коллизия, — Акинфий Никитич уже запустил завод. Произошло это событие 23 ноября 1723 года. А год спустя, в 1724-м, на нём был размещён первый заказ от военно-морского ведомства, и Берг-коллегия задним числом оформила разрешение на постройку завода. 

Первые два года Нижний Лайский завод плавил местный бурый железняк и привозной магнитный железняк с горы Высокой, а после пуска Нижнетагильского завода предприятие начало работать на его чугуне. В Лаю продолжали прибывать переселенцы-староверы из Нижегородчины, однако Акинфий Никитич перевёл в Лаю сначала 20, а затем ещё дюжину мастеровых с Выйского медного завода, который работал нестабильно. Поначалу Нижний Лайский завод имел молотовую фабрику с тремя молотами и двумя сдвоенными горнами, кузницу и строения для складирования чугуна и выделанного железа. Позднее была построена ещё одна молотовая, аналогичная первой.

Уже к середине столетия Нижний Лайский молотовой завод стал испытывать недостаток в рабочей силе и нехватку производственных мощностей. И в 1742 году в полутора километрах от Нижнего Лайского Акинфий Демидов построил ещё один завод — Верхний Лайский. Завод строился также в обход Берг-коллегии, а государевым ревизорам Акинфий объяснил, что строит не завод, а всего лишь вспомогательную «фабрику» для уже действующего Нижнего Лайского завода. Для работ на Верхнем заводе Демидов переселил на берега Лаи 40 семей из Заречной части Выйского завода.

Верхний Лайский завод имел плотину и молотовую фабрику с тремя кричными молотами, чугун для переработки также привозился с Нижнетагильского завода. До 1862 года завод упоминался в качестве самостоятельного предприятия, а затем вошёл в состав Нижнего Лайского завода. Очень скоро поселение вокруг нового завода разрослось и слилось с поселением вокруг Нижнего завода, образовав село Большая Лая. Заводы в Лае проработали до начала ХХ века и были остановлены в разгар экономического кризиса 1902–1905 годов. Тогдашний владелец Нижнетагильских заводов Елим Павлович Демидов лично приезжал в Лаю и решал судьбу заводского оборудования. Оно было перераспределено на заводы в Нижний Тагил, а заводские помещения были отданы в аренду.

Начинался Лайский тракт неподалёку от плотины Выйского завода. Но не на самой плотине, а в месте слияния дороги с улицей Подгорной. На плотинах движение любого гужевого транспорта было запрещено, «дабы избежать разрушения оной». К слову, данное правило работало не только для плотины Выйского завода, но и для любой другой плотины. Разрешалось лишь проезжать по плотине верхом или на лёгкой коляске, запряжённой одной лошадью. 

Однако проехать по Выйской плотине даже верхом было проблематично: она была перегорожена с обеих сторон заборами, которые огораживали мельницы. Одна из мельниц предназначалась для помола зерна. На другой мельнице мололи кварц для производства огнеупоров. Как вспоминали в 1980-х годах старожилы Выи и Заречной части, кварц принимали как у артелей, так и у частных лиц, чаще всего — у заводских мальчишек. Мальчишкам платили по пять с половиной алтын (15 ½ копеек) за пуд, хотя расценки для артелей были вдвое выше. Кроме кварца, мололи на мельнице и малахит, и лимонит. Полученную малахитовую пудру замешивали с олифой и получали зелёную краску, которой в Нижнем Тагиле любили красить крыши домов. Замешивая на олифе помолотый лимонит, получали бледно-жёлтую краску, которой красили полы в домах и заборы.

Лайский тракт уже в конце XVIII столетия стал именоваться Кушвинским, так как был продлён до Кушвинского казённого завода и Гороблагодатских рудников. Произошло это после того, как граф Пётр Иванович Шувалов, в ведении которого оказался Кушвинский завод, узнал, что передельные мощности Кушвинского завода ограничены. Шувалов довольно быстро нашёл решение проблемы, и весьма оригинальное. Он договорился с Демидовыми, что часть казённых заказов Кушвинского завода будет выполняться на Нижнетагильских заводах, а за это Пётр Иванович будет лоббировать демидовские интересы в Сенате. И хотя в 1763 году завод у Шувалова отобрали обратно в казну, связи между заводами сохранились. В частности, кушвинские мастера фигурного чугунного литья братья Самойловы обучали своему ремеслу тагильских литейщиков. В 1833 году на Кушвинском заводе начались опыты по применению горячего дутья, которое позднее было внедрено на целом ряде демидовских заводов. В 1856–1857 годах в Кушве были проведены опыты по получению стали по методу Бессемера. И вскоре этот метод был внедрён на заводах господ Демидовых.

Для охраны перевозок по Лайскому (Кушвинскому) тракту Никитой Акинфиевичем Демидовым были наняты три семьи яицких казаков, в обязанности которых входило сопровождение караванов из Нижнего Тагила в Лаю и обратно. Одна из этих семей — Рогожины — основала небольшое село на выезде с территории «дачи» Выйского завода. По названию этого села позднее было названо и кладбище, которое ныне называется «Центральное». Но поначалу Рогожино прославилось не как погост, а как место проведения первых «маёвок», на которых питерские и московские эмиссары РСДРП закладывали первые камни в кладку революционного движения в Тагильском округе.

В середине XIX века Заречная часть славилась не только производством кирпича, но и своими кузнецами и ремесленниками. Одним из них был владелец кузницы на пересечении Кушвинского тракта и улицы Солдатова (ныне — ул. Некрасова) Абрам Григорьевич Орлов, отец знаменитого тагильского краеведа Ивана Абрамовича Орлова. Доброй славой пользовался и другой житель Заречья — купец Василий Илларионович Кожевников, поднявшийся из разнорабочих Выйского завода до крупного торговца продуктами, мануфактурой и строительными материалами. В 1913 году наследник купца продал дом Верхотурскому земству под начальную школу, первую в Заречной части Выи. Там же, при школе, группой энтузиастов из числа преподавателей была открыта земская публичная библиотека с довольно богатым фондом. В феврале 1917 года библиотека переехала в «Народный дом», по сути рабочий клуб, в Заречье. «Народный дом» просуществовал до взятия Нижнего Тагила колчаковцами и белочехами. 

Ещё в 1960-х годах старожилы Заречной части и улицы Краснознамённой помнили и волостного старшину Павла Веденеевича Щербинина. Бравый казак, бывший десятник, он снискал себе славу честного, принципиального и бесстрашного блюстителя общественного порядка. Держал Павел Веденеевич и несколько небольших кустарных заведений, где он и его дети занимались мелким ремонтом изделий из кожи и металлов.

С последней четверти XIX века и выйское Заречье, и Кушвинский тракт с прилегающими к нему улочками становятся одними из самых криминально неблагополучных мест в Нижнем Тагиле. В то же время здесь проходили самые массовые народные гуляния рабочей молодёжи, на которые каждое воскресенье собиралось не менее 100 человек. Юноши и девушки делились новостями и пересказывали заводские сплетни, пели песни под гармони и балалайки, танцевали и играли в игры. Назывались такие гуляния «вечёрками», так как проходили с шести до десяти или одиннадцати часов вечера. В дождливую или морозную погоду для «вечёрок» снимали просторное помещение у зажиточных тагильчан. Стоила аренда по тем временам немалых денег — до 3 рублей. На аренду скидывались только юноши, по 15–20 копеек. Гуляли шумно, что не всегда нравилось соседям и часто заканчивалось дракой. Традиции «вечёрок» оказались очень крепкими, и мода на них продлилась до конца 50-х годов ХХ века.

В ходе историко-этнографической экспедиции 1973 года именно на улице Краснознамённой старожилами выйского Заречья были описаны игры, в которые играли в XIX столетии на «вечёрках» тагильские юноши и девушки: «Столбики», «Бояре», «Уголки», «Корни» и «Соседи». 

В советское время улица Краснознамённая и Кирпичный посёлок превратились в некий синтез промзоны и деградирующего жилого микрорайона. Здесь никогда не было кинотеатра, а рабочий клуб был перенесён на Выю и объединён с клубом имени Кропоткина ещё в 1926 году. Проблемой было и движение общественного транспорта. Прибавить к этому традиционную криминальную составляющую, острую нехватку учреждений Службы быта и с каждым годом увеличивающийся автомобильный трафик — и станет понятно, почему обмен с улицы Краснознамённой в любой, даже самый удалённый район города был практически безнадёжным делом.

В середине 1950-х вдоль улицы развернулось строительство благоустроенных жилых домов. Правда, построили немного и по устаревшим, ещё довоенным типовым проектам, но зато благоустроили внутридомовые пространства и проложили тротуары, чего в Заречье отродясь не бывало. Вскоре всплыла ещё одна давняя проблема: плотина Выйского завода требовала срочной реконструкции. Эти работы смогли начать только в 1963 году. Кроме плотины, реконструкции подверглось и всё левое побережье Выйского пруда, а в Кирпичном посёлке провели усиленное озеленение. 

В 1960-х и 1970-х годах вдоль улицы Краснознамённой было построено несколько предприятий и промышленных зданий, которые в постперестроечный период почти все пережили сначала акционирование, а затем приватизацию и смену собственника. Большинство из них уже ничего не производит и либо используется в качестве складских площадей, либо сдаётся в аренду по частям или целиком. 

 

© 2024. Д. Г. Кужильный для АН «Между строк»