Немного о тагильских картах и картографах

16 мая 1839 года в Париже между наследниками заводов Нижнетагильского горного округа Павлом и Анатолием Демидовыми с одной стороны и мещанином Эдуардом-Адан Бержье с другой был заключён договор о составлении топографических карт всех демидовских владений на Урале. Согласно договору, «господин Бержье и сопровождающее его лицо» должны были «наитщательнейшим образом» произвести топографическую съёмку всех 13 заводов господ Демидовых «и приданных дач, рудников, селений и заимок с обязательным составлением подробных карт». 

Появлению этого договора предшествовал разговор Павла Николаевича Демидова с тогдашним министром финансов Российской империи Егором Францевичем Канкриным, который, помимо прочего, являлся ещё и куратором лесных дач, предназначенных для снабжения казённых горных заводов Уральского хребта. Из разговора с министром Павел Николаевич вынес важную информацию: в России грядёт денежная реформа, после которой будет реформироваться лесное и земельное законодательство. Канкрин советовал Павлу как можно скорее «произвести ревизию лесных и земельных дач на всех посессионных заводах с приложением подробных чертежей и планов оных». 

Обещанная Канкриным земельная реформа вынудила Павла и Анатолия Демидовых обзавестись наиболее подробными картами своих владений на Урале. Оставалось найти картографов. Сам Павел Николаевич уже не мог заниматься этим делом из-за прогрессирующей болезни, поэтому он попросил брата принять на себя «всю заботу о заводах». Кроме того, Анатолий недавно вернулся из экспедиции по югу России, в ходе которой составлялись подробные карты обследованных территорий.

Так в истории Нижнего Тагила появились «два выдающихся французских топографа Бержье и Аллори», о которых среди тагильских краеведов и научных сотрудников городского музея издавна принято говорить в превосходной степени. На самом деле история с Аллори и Бержье выглядит весьма странно и даже загадочно. Никаких упоминаний или биографических данных о картографах или топографах с такими фамилиями не нашлось ни в архивах Академии наук Франции, ни даже в архивах французских университетов, готовящих таких специалистов. Карт и описаний каких-либо мест за подписью Аллори и Бержье ни во Франции, ни в Европе тоже не обнаружено. Всё, что осталось от их деятельности (карты демидовских владений на Урале да переписка с управляющими тагильскими заводами Беловым и Кожуховским), находится в России, в областном историческом архиве и Нижнетагильском историческом архиве. 

Подробные сведения о «выдающихся французских топографах» появились совсем недавно. Эдуард-Адан Бержье по происхождению фламандец. Обучался в инженерной школе, но не окончил её. Во время правления Наполеона в звании энсина (самый низший офицерский чин во французской армии XIX века) проходил службу в роте полевых топографов, приданной 2-му армейскому корпусу маршала Николя Удино. После взятия русскими войсками Парижа бежал в Тоскану, где в течение нескольких лет зарабатывал тем, что давал уроки рисования детям богатых флорентийцев. В 1837 году поступил на службу к Анатолию Демидову в должности помощника чертёжника. Принимал участие в редактировании карт южнорусской экспедиции. Был ярым бонапартистом.

Компаньон Бержье, Август Аллори, тоже не был французом. Флорентиец по происхождению, он являлся правнучатым племянником художника Кристофано «Бронсино» Аллори. В юности Август учился графике в художественной школе Тосканы, а затем какое-то время зарабатывал тем, что иллюстрировал альбомы светских дам. Позднее унаследовал художественную галерею и начал заниматься скупкой и перепродажей произведений искусства. Среди его клиентов были и Демидовы. Аллори тоже слыл бонапартистом, а кроме этого, являлся членом масонской ложи, что, вероятно, и сблизило его с Анатолием Николаевичем.

Договор, который Эдуард Бержье заключил с Демидовыми в Париже, предусматривал огромный объём топографических работ на площади 636328 десятин (около 7000 квадратных километров), с нанесением на карты не только границ заводских и лесных «дач», но и заводских посёлков, рудников, сёл, заимок, озёр и рек, болот и ручьёв. На всё это картографу отводилось семь лет. Работы на местности начались не сразу. Сначала, в течение 1839–1840 годов, Бержье знакомился с картами и планами местности, составленными ранее, после чего выехал на Урал для осмотра фронта работ. И лишь после этого Демидову был предоставлен перечень необходимых предметов и материалов, а также озвучена просьба о выделении лошадей, фуража, помощников из числа заводских служителей и переводчика.

Реальные работы по составлению карт начались в 1842 году и продолжались около 12 лет, вплоть до 1854 года. Составленные А. Аллори и Э. Бержье карты Нижнетагильских лесных «дач» и планы заводских посёлков насчитывали несколько десятков рулонов, изобиловали топографическими, статистическими и геологическими подробностями, а некоторые были изготовлены в нескольких экземплярах. Для своего времени это были самые полные и подробные карты уральских владений господ Демидовых. Сколько в точности заплатил за эту работу Анатолий Николаевич, до сих пор неизвестно: в среде историков называются разные суммы — от 15 тысяч рублей серебром до 100 тысяч рублей ассигнациями. Впрочем, у управляющих уральскими заводами и приказчиков карты и планы, составленные Аллори и Бержье, вызывали недоверие из-за обилия неточностей, а больше из-за того, что все названия и обозначения на них были на французском языке.

После окончания контракта с Демидовыми освободившихся Августа Аллори и Эдуарда Бержье поспешили использовать и на казённых заводах Екатеринбурга. В 1854-м в канцелярии Главного начальника горных заводов Урала с ними был заключён контракт на проведение поквартальной съёмки Екатеринбурга, Ново-Тихвинского девичьего монастыря и создание подробного сводного плана города в цветной кодировке. Работы в Екатеринбурге тоже начались не сразу, а закончились тем, что «главный горный командир» Владимир Андреевич Глинка, обнаружив массу ошибок и неточностей в картах и описаниях, назвал работу иноземцев «халтурой» и приказал расторгнуть контракт. Последний раз их видели на Урале в 1862 году, когда оба картографа приезжали в Екатеринбург за расчётом. О дальнейшей их судьбе практически ничего не известно. 

Спустя несколько лет после отбытия «французов» из демидовских владений на Нижнетагильском заводе появился свой, доморощенный картограф — ученик архитектора Александра Чеботарёва демидовский крепостной Кирилл Луценко. Талант картографа проявился у него случайно. Как-то раз ему поручили сделать копию карты одного из заводов, выполненную «французишками», а когда задание было выполнено, кто-то из заводских приказчиков заметил, что ученик заводского архитектора не только заменил французские подписи русскими, но и исправил несколько весьма существенных ошибок, присутствовавших на карте-оригинале. В дальнейшем Кириллу Луценко было поручено выполнить «чертежи местности» Висимо-Уткинского, Висимо-Шайтанского и Черноисточинского заводов, с чем он блестяще справился. 

Правда, Демидовы не обратили особого внимания на талант своего крепостного и в дальнейшем использовали Кирилла Луценко в качестве картографа от случая к случаю. Чем руководствовались при этом заводовладельцы, остаётся загадкой. Ведь иметь собственного картографа в те времена было большой редкостью и удачей.

Вообще, до второй половины XIX века с картами и их составлением в нашей стране было туго. В допетровские времена составлением карт русских земель занимались, как правило, иностранцы. Карты, составленные ими, не отличались ни точностью, ни детализацией. Составлялись они без математической основы и тригонометрической опорной сети. Путаницу вносило ещё и то, что иноземные картографы, работавшие на Руси, принадлежали к разным картографическим школам. Из-за неточностей и погрешностей на этих картах между собственниками земельных наделов не раз возникали конфликты разной степени напряжённости.

При Петре составлением карт занялись российские картографы, которых царь отбирал из бывших военных и морских офицеров. Наиболее известные из них Фёдор Иванович Соймонов, Александр Иванович Кожин, Степан Гаврилович Малыгин. Кроме того, составлением карт занимались ещё и дворяне, состоявшие на казённой службе. Одним из них был уроженец Тобольска Семён Ремезов.

Семён Ульянович Ремезов родился в 1642 году в семье стрелецкого сотника и принадлежал к социальной категории «детей боярских». Государеву службу начал рядовым казаком в Ишимском острожке. В возрасте 40 лет он возвращается в Тобольск, где получает должность «сына боярского для разных поручений». В течение 13 лет Ремезов занимался разными «казёнными делами»: собирал ясак, вёл перепись населения и даже основывал новые сёла. 

В 1689 году Ремезов аттестуется тобольским воеводой Головиным как опытный «чертёжник» (так в XVII и XVIII веках в России называли картографов). Но первой его работой на новой должности становятся не карты, а архитектурный проект каменного Тобольского кремля. Год спустя он же становится начальником строительства Тобольского кремля. В свободное время Семён Ульянович занимался иконописью и изучал историю Сибири и Урала. Последнее хобби появилось у Ремезова после поездки в Москву, где он оказался в архивах Сибирского приказа и ознакомился с описаниями «земель сибирских», составленных иностранными путешественниками. Прежде чем вплотную заняться картографией, Семён Ульянович издал ряд книг о Сибири и Урале, которые позже вошли в богато иллюстрированную летопись по истории Урала и Сибири. 

В 1701 году Ремезов с сыновьями Леонтием, Иваном и Семёном издали первый русский географический атлас, получивший название «Чертёжная книга Сибири» (16+), в который вошли копии карт, составленных разными картографами ранее, и несколько карт, составленных самим Ремезовым, включая атлас сибирских рек. Атлас содержал 23 карты большого формата и предисловие составителя. Все карты были сделаны без градусной сети и ориентированы не на север, а на юг. 

Главным недостатком атласа был его тираж, составлявший всего... один экземпляр. Дело в том, что в те времена полиграфия в России пребывала в зачаточном состоянии. И чтобы отпечатать книгу (к тому же с большими картами) тиражом хотя бы 10 экземпляров, Ремезову пришлось бы ехать в Москву и много месяцев ждать своей очереди. А на это у него не было ни времени, ни денег. Поэтому первый русский географический атлас был рукописным. Первое массовое издание атласа с предисловием к нему самого Ремезова было издано только в 1882 году в Петербурге. 

В 1703 году Семён Ульянович Ремезов вместе со старшим сыном Леонтием составляют «чертёж земли Кунгурского города» с целью, как написал в предисловии автор, «облегчить проведывание водных путей для перевозки уральского железа в Московию». В наших местах сам Семён Ремезов не бывал. Зато его сыновья, Леонтий и Семён, входили в состав экспедиций Михаила Бибикова, в ходе которых были открыты Магнит-гора, месторождения железа на реках Невье (Нейве), Салде и Алапаихе. 

К середине 30-х годов XVIII века большинство крупных российских городов, некоторые губернии и уезды были отсняты на карты. А с 1766 года в России начинается кампания «по установлению точных границ отдельных земельных владений», получившая название «Генеральное межевание», которая шла без малого 130 лет. В ходе «Генерального межевания» на карты наносились не только границы владений. Параллельно составлялись «экономические примечания» — сведения о землях, владениях, принадлежащих отдельным сёлам, деревням, а также сведения о занятиях населения. Попутно заполнялись межевые книги, содержащие описание границ земельных участков. В ходе сбора данных нередко возникали «межевые» конфликты между владельцами угодий, и наличие подробных карт с их описанием значительно увеличивало шансы на выигрыш в суде. 

Судились за свои земли и Демидовы. При этом далеко не всегда суды заканчивались в их пользу. Немым свидетелем жарких территориальных споров в наших краях является река Межевая Утка, ставшая границей между владениями Строгановых и Демидовых. Тяжба длилась несколько лет и закончилась установлением границы по реке Утке. При этом оказалась поделена и одноимённая деревня: одна её половина осталась на строгановской «даче» и стала именоваться Баронская (в 1722 году братья Строгановы получили баронский титул), другая часть — демидовская — получила название Усть-Утка. 

Ближе к концу XIX века картография полностью переходит в ведение государственных структур. Появляются раздельные должности военных и партикулярных картографов, которых готовит ряд крупных университетов Российской империи; вступает в силу запрет на привлечение иноземцев к составлению карт. В начале ХХ столетия существовало уже несколько актуальных карт Нижнего Тагила, в том числе топографическая, карта железных дорог Нижнетагильского округа, карта водных ресурсов, геологическая карта, а также туристические карты с указанием гор, рек и многих достопримечательностей. 

(с) 2023. Дмитрий Кужильный для АН «Между строк»

--------------------------------

При подготовке использовалась литература и архивные материалы, перечисленные в библиографическом указателе «История Урала» (сост. Н. П. Милинькова и О. А. Мельчакова). СПб, 2000.