Город и его люди. Никита Акинфиевич Демидов (продолжение)

Сегодня Дмитрий Кужильный продолжит интереснейший рассказ о Никите Демидове.

Возможно, младший Акинфиевич и остался бы на Урале насовсем, если бы не заботы старшего брата, Прокофия, который всю жизнь помогал Никите «и советом, и деньгами, и участием». В 1769 году, продав свои заводы московскому предпринимателю Савве Собакину (Яковлеву), он окончательно перебрался в Москву, где занялся обустройством своих домов и усадеб, время от времени наезжая в Петербург, чтобы занять денег членам царского двора, получить очередные льготы либо облагодетельствовать какое-нибудь училище или богадельню сотней-другой тысяч рублей. Прокофий и уговорил младшего брата переехать в Белокаменную. На переезде настаивала и третья жена Никиты, Александра Евтихиевна, дочь богатого помещика, более известного в наше время как купца, Евтихия Ивановича Сафонова.

И Никита Акинфиевич согласился.

Накануне отъезда с молодой женой за границу он купил поместье в Подмосковье, в Петровском-Княжищево, и задумал перестроить его, превратив «в поистине райский уголок, где можно было б скоротать остатки дней своих в покое и уединении».

Никита нанимает известного архитектора Матвея Казакова, показывает ему имение и на прощание просит:

«Удиви меня, Матвей Фёдорович. Чтобы не только соседи, а даже я сам себе позавидовал, узрев красоту сего имения. Денег не жалей. Денег хватит, а коли не хватит, братец Прокопий не откажет подсобить...»

                                                                           

Спустя неделю Казаков показал Никите Акинфиевичу проект, который был в целом одобрен Демидовым. Хозяин будущей усадьбы даже побывал на молебне по случаю установки закладной плиты и, поручив присматривать за строительством родственникам — старшему брату Прокофию и архитектору Ивану Егоровичу Старову, который был женат на дочери Григория Акинфиевича Демидова, Наталье, — отправился с молодой женой в Европу «на воды».

Уезжая с Урала, любимый внук Никиты Демидовича понимал, что, возможно, больше не вернётся в «горное гнездо». Тогда он решил оставить память о себе — установить каменный крест на месте своего рождения.

«Чтобы помнили о Демидовых в этих краях все: и работные, и проезжающие мимо купчишки, — писал Никита Акинфиевич в письме к старшему брату. — А даст Бог мне сыновей, до конца дней своих буду молиться, чтобы подхватили они семейное дело во славу рода нашего».

Правда, от намерений заводчика до их исполнения прошло без малого восемь лет. Только в 1779 году по последнему санному пути камнетёсы и работные Висимо-Шайтанского завода привезли на берег Чусовой, напротив «бойца» Писаного, почти двухметровый камень, из которого за два с небольшим месяца вытесали крест. На кресте была выбита надпись: «1724 года сентября 8 дня на сём месте родился у статского действительного советника Акинфия Никитича Демидова, что тогда был дворянином, сын Никита — статской советник и кавалер Святого Станислава. Поставлен оной крест на сём месте по желанию его 1779 года мая 31 числа».

Многие из тех, кто в наши дни проплывал мимо этого памятника, не знают, что первоначально крест был развёрнут надписью не к реке, а к дороге, проходящей вдоль берега. В 1920-х годах, в расцвет борьбы «победившего пролетариата с памятью об эксплуататорах царского режима», жители деревни Ёква спрятали крест, уронив его парой лошадей на кучу валежника и валежником же прикрыв. За несколько лет куча обросла кустарником и не бросалась в глаза. В середине 1930-х крест поставили на место, но по ошибке повернули текстом к реке.

На этом приключения памятного креста не закончились. В первом послевоенном голодном 1946 году неизвестные опрокинули крест, надеясь найти под ним тайник с демидовскими сокровищами. Спустя некоторое время свердловские историки и археологи крест подняли, но снова установили его неправильно.

Против креста, стоящего на берегу реки, на каменном утёсе Писаного, вырублен ещё один крест, снабжённый практически такой же надписью. Зачем это было сделано, долго гадали и историки, и краеведы, пока в середине 1970-х не выяснилось, что крест на берегу ставился для привлечения внимания проезжающих по берегу; для тех же, кто проплывал по воде, предназначался крест на скале.

                                                                        

На Урал Никита Акинфиевич Демидов больше не приезжал. Поездки в Европу для лечения жены, рождение детей — Екатерины (1772), Николая (1773) и Марии (1776), — хлопоты, связанные со строительством усадьбы в Петровском-Княжищево, финансовые затруднения, из которых удалось выбраться благодаря старшему брату, — всё это отнимало очень много времени и сил. К тому же здоровье любимой супруги быстро ухудшалось. Никита чуть ли не ежедневно наезжал в усадьбу, подгоняя строителей: Александра Евтихиевна мечтала хотя бы годик пожить в усадьбе, которую она обожала. В последний год своей жизни Демидова несколько раз приезжала посмотреть на усадьбу, полюбоваться местными пейзажами, подышать чистым воздухом... Она скончалась в 1778 году, так и не дождавшись окончания строительства. На смертном одре женщина взяла с мужа слово похоронить её под алтарём недавно выстроенной церкви в Петровском.

Строительство усадьбы продолжалось ещё полтора года и было завершено только в 1780 году.

По свидетельствам современников, демидовская усадьба в Петровском-Княжищево была «одним из самых прекрасных поместий в Подмосковье», а комплекс зданий попал даже в архитектурные и исторические справочники Италии и Франции начала XIX века.

                                                                              

Жить одному в новой усадьбе для Никиты Акинфиевича, по его собственному признанию, было невыносимой мукой. Приезжал он сюда редко и ненадолго. Побывав в склепе у могилы жены, заводчик подолгу гулял по аллеям парка, а в непогоду уединялся в библиотеке. Уезжал в Москву под вечер, оставался ночевать очень редко. Роскошное поместье большую часть времени стояло без внимания хозяина. Хотя в усадьбе работали более сотни крепостных, которые ухаживали за парком и постройками, разводили тонкорунных овец и оленей, выращивали овощи и присылали их к столу Демидова.

Спустя три года после смерти жены Никита Акинфиевич покупает дом в Москве на Мясницкой улице, куда вскоре переезжает насовсем. Этот дом Демидов обустраивает с размахом, покупая дорогую мебель, картины, скульптуры. Большое внимание он уделяет устройству библиотеки. По его предписанию петербургские приказчики купили и отправили хозяину 145 книг и журналов, не считая ежегодно выписываемых им «Санкт-Петербургских ведомостей», географических карт и календарей. Большую часть литературы, выписанной из Санкт-Петербурга, составляла русская и переводная беллетристика. Среди них были книги Ломоносова, Левшина, Княжина. Кроме того, в библиотеке были собраны сборники указов, манифестов, своды законов. Интересовался Никита Акинфиевич и географией, а больше всего — русской историей. Вскоре Никита Акинфиевич строит оранжерею и начинает разводить заморские растения, а для зимнего сада заказывает у иноземных купцов редких экзотических птиц.

Следуя примеру Прокофия, Никита начал заниматься благотворительностью. Особо крупные суммы он жертвовал в пользу Московского университета и Академии художеств. Кроме того, учредил на свои средства золотую медаль «3а успехи в механике».

Не забывал заводчик и свои уральские владения, трижды в год посылая на каждый завод по 300 рублей серебром для раздачи работным на праздники. Несколько раз он присылал книги и карты для тагильской школы и семена цветов для своего сада.

В 1785-м Никита Акинфиевич сильно простудился. И хотя доктора выходили заводчика, здоровье его стало ухудшаться. Словно предчувствуя, что годы его сочтены, Демидов начинает доделывать дела, когда-то отложенные из-за занятости или лени. В 1786 году он издаёт в московской типографии Гиппиуса «Журнал путешествия...» — книгу о своей поездке в Европу в 1771–1773 годах с картами и описаниями посещённых мест.

                                                                       

Тогда же Никита составил завещание, согласно которому все свои заводы он передавал сыну Николаю. Ему же отходили дом в Санкт-Петербурге и усадьба в Петровском-Княжищево. Были в завещании и два любопытных пункта: «ведать заводами на Камне самому, не доверяя тамошним приказчикам», и «не оставлять своими благодеяниями село Чирковицы, что на Нарвском тракте».

Если с первым наказом всё более-менее понятно (к концу жизни Никита Акинфиевич перестал доверять заводским управляющим и изводил их частыми ревизиями), то с Чирковицами историкам пришлось поломать голову. Как оказалось, в этом селе, а не в Петербурге, как было записано в метрике, и появился на свет Николай Никитич Демидов. Вскоре после смерти батюшки Николай пытался выкупить село и отпустить всех его жителей на волю, но из-за нехватки денег отложил покупку.

Главным пунктом завещания был наказ Никиты Акинфиевича похоронить его рядом с женой в склепе родовой церкви в Петровском.

За год до смерти Никита засобирался на Урал, но состояние здоровья помешало осуществиться этой поездке. Младший сын Акинфия Демидова скончался 16 декабря 1789 года. Его похоронили в Петровском под алтарём церкви Петра Митрополита рядом с женой...

К сожалению, на тагильской земле не осталось практически ничего в память о человеке, который так много сделал для развития нашего края. Мало что осталось в память о Никите Акинфиевиче в Москве и Подмосковье. Богатые коллекции книг, карт, картин и скульптур были частично разграблены в годы революции и Гражданской войны, частично осели в запасниках столичных музеев. А его усадьба в Петровском-Княжищево (с 1938 года — Петровском-Алабино) скорее может служить памятником безответственного отношения к истории, чем памятником знаменитому заводчику.

 (с) 2021. Сергей Волков и Дмитрий Кужильный эксклюзивно для АН «Между строк»

Уважаемые читатели!

Если вы являетесь автором какого-либо фото и ваша фамилия не указана в сноске, пожалуйста, свяжитесь с авторами или редакцией любым удобным вам способом, и мы исправим это упущение.