Архитекторы Нижнего Тагила. Александр Чеботарёв — создатель зданий госпиталя, храма, нескольких цехов и Главного правления заводов  

Не менее интересной, чем история возникновения улиц, площадей и отдельных зданий в Нижнем Тагиле, является история развития архитектуры горнозаводского Урала вообще, и нашего города, в частности. 

Градостроительство на Среднем Урале, как таковое, начало развиваться сравнительно недавно. До последнего десятилетия XVIII века и промышленные сооружения, и жилые дома возводились по одному правилу — всё должно быть рядом. Завод рядом с сухопутной или водной дорогой, дома рабочих рядом с заводом, а заводские склады, церковь или часовня — подальше от завода, чтобы не сгорели случайно от доменной искры. При этом владельцы заводов старались сделать так, чтобы строительство обходилось им как можно дешевле. О серьёзной планировке улиц речи не шло — улицы, зачастую, самообразовывались вдоль транспортных путей. Все старейшие улицы Нижнего Тагила — Тагильская, Криуль, Рудянская и Малая Рудянская, Загородная, возникли именно вдоль дорог. 

Центральные власти в вопросы планировки заводских посёлков не вмешивались. В этот период важнее было насытить внутренний рынок медью и железом, а не наводить порядки в таких «маловажных» делах, как архитектура и планировка. К тому же, регламентировать что-либо в горнозаводских застройках имело мало смысла — заводы не только строились, но и закрывались. Так, в период с 1700 по 1750 год на Среднем Урале было построено 79 заводов, но примерно треть из них в этот же период закрылись из-за истощения сырьевой базы, ошибок в геологоразведке, маловодия, пожаров. Едва не был закрыт и наш Выйский завод — приписанные к нему медные рудники истощились в течении пяти-семи лет. 

Порядок в заводской застройке старались поддерживать сами заводовладельцы. Но ни о какой эстетике в то время речь не шла — привезённых на завод крестьян просто компактно селили на отведённом участке земли. Демидовы делали несколько иначе: они строили для переселенцев избы, располагая их по одной линии, тем самым образуя улицу. Управлялась такая улица выборным или назначенным старостой, который решал вопросы её благоустройства — где копать колодцы и сточные канавы, где устроить свалку и тому подобное. 

Но как бы ни старались заводчики и их управляющие, заводам требовались специалисты, знающие как строить, где строить, из чего строить, как сделать завод удобным. К 60 – 70-м годам XVIII века спрос на архитекторов в Российской империи вырос многократно. Но своих архитекторов в те времена готовили мало, а «выписанные» из-за границы зодчие ни за какие коврижки не желали ехать на Урал и в Сибирь. Владельцы посессионных заводов всеми правдами и неправдами старались заполучить для себя архитектора, но удавалось это не всегда и не у всех. Наиболее дальновидные заводчики — Всеволожские, Демидовы, Строгановы, Турчаниновы, Походяшины, пытались вырастить специалистов на местах, выискивая «способных к малеванию, черчению, геометрии и счёту отроков» среди своих приписных крестьян и отправляя их за свой счёт на учёбу в Москву, Санкт-Петербург и даже за границу. 

Подобные проблемы существовали не только на частных заводах, но и на казённых. Так, в Екатеринбурге ещё де Гениным была учреждена должность «архитектурный механикус» с окладом 120 рублей серебром и хлебным окладом старшего приказчика. В обязанности этого служащего входило «быть при строении всяких фабрик и для содержания их и всех квартирных строений заводов». Но до 1801 года должность эту никто не занимал — такого специалиста заманить в Екатеринбург не получалось. 

Лишь в 1806 году на Урале «для упорядочения заводского строительства» была проведена реформа, в результате чего появились горные округа, Главное правление горных заводов Урала, и при нём институт архитекторов горных заводов. Заводские архитекторы занимались не только проектировкой заводских цехов и объектов. В их обязанности так же входили: контроль за своевременной поставкой стройматериалов и их качеством, ежедневный осмотр всех заводских строений, включая плотину, контроль расходования стройматериалов на строящихся объектах, проверка денежных и бартерных расчётов с поставщиками и подрядчиками и надзор за состоянием трудовой дисциплины на стройплощадках. В 1821 году появился Устав заводских архитекторов, который был обязателен к исполнению не только на казённых заводах, но и на частных. Жалование у заводских архитекторов было невысоким, но Устав разрешал «подработку». Например, на Пожевских заводах Всеволожских заводской архитектор исполнял ещё и обязанности главного механика, получая за это две трети должностного оклада. На уральских заводах Турчаниновых заводские архитекторы «шабашили» постройкой частных домов купцов и приказчиков. Тем же самым занимались архитекторы у Демидовых: например, в Нижнем Тагиле известны дома купчихи Дерябиной и директора заводов Любимова, построенные по проектам заводского архитектора Александра Чеботарёва «в свободное от заводских забот время».

Если в 1829 году на уральских заводах работало около 30 архитекторов, то к 1850 году их число выросло до 70 человек. Постепенно с архитекторов были сняты несвойственные им функции, что дало возможность им больше времени уделять творчеству. 

С Нижним Тагилом связаны имена троих заводских архитекторов, которые оставили свой яркий след на Среднем Урале. Это Александр Петрович Чеботарёв, Кирилл Алексеевич Луценко и Александр Зиновьевич Комаров. 

Существуют, как минимум, две версии биографии Александра Петровича Чеботарёва. Согласно первойи наиболее популярной, он родился в 1790 году, в Санкт-Петербурге, в семье крепостного служащего, который работал в Главной домовой конторе Демидовых делопроизводителем (по другой версии — истопником). «Изрядная способность к точному рисованию разных предметов» проявилась у мальчика ещё в начальной школе, и Николай Никитич Демидов попросил известного в те времена художника и педагога Поля Брюлло (Paul Bruleau, он же — Павел Иванович Брюллов, скульптор и художник, живописец-миниатюрист французского происхождения, академик Императорской Академии художеств, отец Фёдора, Александра и Карла Брюлловых) проэкзаменовать юного Чеботарёва и высказать своё мнение, получится из мальчишки «рисовальщик» или нет. 

Оказалось, что способности мальчика к рисованию и черчению настолько велики, что Брюлло посоветовал Демидову отдать Чеботарёва для обучения в Петербургскую Академию художеств, где тогда преподавали такие корифеи русской живописи, как Григорий Иванович Угрюмов, Алексей Егорович Егоров, архитекторы Авраам Иванович Мельников и Анри-Луи-Огюст Монферран. Демидов, в те времена, уже задумывал реконструкцию своих уральских заводов и остро нуждался в архитекторе, а поэтому, не долго думая, оплатил обучение Чеботарёва в Академии художеств. Однако, когда Александр проучился три года, выяснилось, что аттестоваться он не сможет — по уставу Академии выпускник не должен был быть крепостным или посессионным. Ситуация была патовая: Академия не могла аттестовать Чеботарёва и не могла вернуть деньги Демидову, который оплатил полный цикл обучения своего протеже. Конфликт интересов через год уладили: Чеботарёв был переведён в ранг «слушателя», с правом свободного посещения занятий. Но при таком способе обучения об аттестации не могло быть и речи. Максимум на что мог рассчитывать «не отпущенный от заводов» Александр, это на статус «свободного художника».

Надо сказать, что в Академию художеств Чеботарёв попал уже в возрасте 24-25 лет. Где учился, жил, и чем занимался будущий архитектор со дня окончания школы и до момента зачисления в Академию, никто толком не знает. В 1825 году Чеботарёв получает назначение на должность «домашнего архитектора» при конторе Нижнетагильских заводов. Задачи, которые поставил перед ним заводовладелец, заключались в проектировании ряда промышленных и административных объектов в заводских посёлках Нижнего Тагила, Нижней Салды, Висима-Уткинска и «инспекторском сопровождении» их строительства. Чеботарёв переезжает на Урал и весной 1826 года приступает к работам сразу на четырёх объектах — заводском госпитале в Нижнем Тагиле, каменной церкви в Нижней Салде, кричном и катальном цехах Нижне-Салдинского завода.

Госпиталь в Нижнетагильском заводском посёлке стал первым зданием, построенном в стиле классицизма и в виде комплекса — главный корпус и четыре просторных флигеля, в которых должны были находиться аптека, богадельня и квартиры для медперсонала. Строился госпиталь при непосредственном надзоре со стороны самого архитектора. Полностью строительство госпиталя завершилось в 1829 году, через год после смерти Николая Никитича Демидова.

В Нижней Салде под руководством Чеботарёва были построены два заводских цеха — кричной и катальный и церковь Николая Чудотворца, прозванная вскоре местными жителями Никольской. Вступивший в права наследования Павел Николаевич Демидов заметил, что к проектированию промышленных зданий Александр Петрович относится с прохладцей и все они, без исключения, выглядят намного скромнее, нежели жилые и административные здания, спроектированные им в период службы у Демидовых.

Оба цеха, спроектированные Чеботарёвым для Нижне-Салдинского завода, также имели скромный внешний вид: маленькие оконные проёмы, полуциркульные проёмы дверей, минимум декора на фасадах. 

Совсем иначе отнёсся зодчий к строительству церкви Николая Чудотворца. В планировочном и композиционном отношении здание церкви было спроектировано с большим мастерством и составляло единый ансамбль с заводскими сооружениями. А все детали архитектурного убранства фасадов и интерьеров были выполнены с большим вкусом и чувством меры.

После смерти Николая Никитича Демидова заводы перешли под управление сыновей — Павла и Анатолия. По достоинству оценив первые работы Чеботарёва, они поручают ему спроектировать здание заводской конторы, а также ряд церквей для сёл Нижнетагильского горного округа. Александра Петровича назначают «домашним архитектором», выделяют ему квартиру, пролётку, двух лошадей и обязывают «принять в обучение черчению и рисовальной науке» учеников. Кроме того, Чеботарёву позволили вести проекты частных лиц, что давало архитектору солидный приработок, настолько солидный, что Александр Петрович начинает брать заказы не только от тагильских купцов, но и от состоятельных лиц из других городов. 

Одним из тех, кто обратился к тагильскому архитектору за помощью, был «попечитель Кыштымских заводов Марии и Петра Харитоновых» и бывший управляющий Исетского завода Григорий Федотович Зотов, который несколько лет носился с идеей перестройки старой усадьбы, доставшейся его свату и компаньону купцу Льву Расторгуеву вместе с заводом. Зотов уже обращался за помощью к ряду ведущих архитекторов Екатеринбурга и Перми, но каждый раз его что-то не устраивало. Чеботарёв выехал в Кыштым осмотреть усадьбу и из разговора с Зотовым узнал, что построена она была ещё в 1762 году Никитой Никитичем Демидовым, младшим сыном «тульского уговорщика», Никиты Демидовича Антюфеева. Григорий Зотов подробно рассказал, какой бы он хотел видеть обновлённую усадьбу и Александр Петрович согласился разработать проект. 

Сколько взял за работу тагильский зодчий так и осталось тайной. Известно только, что Чеботарёв поставил условие — вымарать на всех эскизах и документах его фамилию. Он опасался, что Павел Николаевич, узнав о том, что его крепостной «халтурит» на стороне, разгневается и даже слушать не захочет об «отпуске от заводов». Сам же проект Зотову понравился и усадьба была реконструирована по чертежам Чеботарёва, но за подписью архитектора Малахова, который внёс в проект тагильского зодчего несколько мелких правок.

Считается, что «лебединой песней» Александра Чеботарёва на Нижнетагильском заводе стал проект Главной заводской конторы или Главного правления заводов. Работать над ним Чеботарёв начал ещё в 1830 году и, вероятно, закончил бы проект быстрее, если бы не увлёкся частными заказами. 

Весной 1837 года Павел и Анатолий Демидовы, наконец, решают дать Чеботарёву «отпуск от заводов» — «вольную». Правда, при этом, поставив ряд условий: архитектор завершает проектирование здания Главного правления, подготавливает себе замену из учеников, сдаёт конторе предоставленное ему имущество, квартиру, гасит долги в заводскую кассу.

Выполнив все условия и получив «вольную», Александр Петрович проработал в Нижнем Тагиле всего год. 10 марта 1838 года он был уволен с завода без выходного пособия. Все долги по зарплате ему вернёт только после смерти Павла Николаевича Демидова его вдова — Аврора Карловна. Строительство комплекса Главного правления заканчивал уже другой архитектор — Александр Зиновьевич Комаров. В Нижний Тагил Чеботарёв приезжал ещё дважды — в мае 1839 года за окончательным расчётом и летом 1840 года по личным делам.

О дальнейшей судьбе Александра Петровича сведений не много. Достоверно известно лишь, что 4 октября 1841 года решением Совета Императорской Академии художеств ему был выдан аттестат «свободного художника». Прожив несколько лет в Петербурге, он купил небольшую усадьбу в Гатчине и переехал туда. По неофициальным сведениям, до конца жизни Чеботарёв проектировал частные дома в Гатчине и Петербурге, а на закате лет увлёкся иллюстрированием журналов и книг.

(продолжение следует)

 

(с) 2023. Дмитрий Кужильный для АН «Между строк»

По материалам альманаха «Тагильский краевед» №№ 1 – 16, портала tagil-press.ru и форума historyntagil.ru