В начале нулевых группа историков из Екатеринбурга, работавшая в хранилищах Российского государственного архива древних актов (РГАДА), обнаружила документ, датируемый первыми числами декабря 1700 года. Это было письмо царя Петра думному дьяку Андрею Андреевичу Виниусу, возглавлявшему в ту пору Сибирский приказ. Речь в послании шла об общих вопросах по строительству и развитию «металлургических мануфактур» на Урале, но одна фраза показалась уральским историкам чрезвычайно интересной: «И те заводы на Каменке, Камышенке и Тагиле-реке бесперечь сличать вместе, и что надобно на Тагильские заводы посылать с Каменских заводов, а буде нужда, то и назад». Из письма следовало, что царь настаивал, чтобы управление строительством перечисленных заводов было централизовано согласно единому стратегическому плану.
Начало строительства металлургических заводов на Урале проанализировал ещё в 1946 году профессор истфака Московского государственного университета Бернгард Борисович Кафенгауз, который изучил переписку чиновников Сибирского приказа с верхотурскими и тобольскими воеводами о «горных заводах» 1701–1703 годов. Позднее по результатам этого исследования он написал настольную книгу многих уральских краеведов «История хозяйства Демидовых в XVIII–XIX вв.: опыт исследования по истории уральской металлургии», изданную небольшим тиражом в 1949 году. Но найденные недавно в хранилищах РГАДА документы позволили объединить новые данные с уже известными и посмотреть на историю первых уральских металлургических заводов в 1699–1700 годах с нового ракурса. Одним из тех, кто более подробно изучил новые документы, был кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИИиА УрО РАН Евгений Анатольевич Курлаев, написавший на эту тему ряд статей в 2000–2014 годах.
Летом 1696 года в Москве стало известно об огромных залежах магнитной руды, обнаруженной в недрах одной из гор Урала, впоследствии названной горой Магнитной, а позже переименованной в Высокую. Интересно, что в первых описях Магнит-горы говорилось, что месторождение было открыто и частично разрабатывалось ещё в XVII веке: «А той горы холм магнитной разломали и развозили приезжаючи с Верхотурья, из Тобольска и из иных слобод всяких чинов люди». Весть о том, что в Верхотурском уезде обнаружены «камень-магнит» и железная руда, положила начало обширным геологическим изысканиям в крае, а затем и массовому заводскому строительству. Подробное описание Магнит-горы заинтересовало царя Петра, и тот 26 июня 1696 года направил верхотурскому воеводе Дмитрию Протасьеву «наказ», в котором требовал разведать и немедленно сообщить в Сибирский приказ подробные сведения обо всех известных месторождениях железной руды на территории уезда.
Для обследования и описания Магнитной осенью 1696 года из Верхотурья был послан стрелецкий десятник Фёдор Накоряков со стрельцами. Набрав три пуда магнитной руды, стрельцы привезли её в Верхотурье для проб. 1696 и 1697 годы прошли в череде дел по определению экономического потенциала уезда, обследованию рудных месторождений и участков под заводское строительство, экспертной оценке образцов руды в столице и даже за рубежом. При этом надо иметь в виду, что все работы были проведены с расчётом исключительно на собственные возможности.
Кроме этого, сведения о железной руде на реке Нейве, включая описание окрестностей, образцы руды и опытных плавок, прислали слободские приказчики Бибиков, Лисицын и Чернышев. Бибиков сообщил о «трёх рудниках в Сухом логу» — близ рек Алапаихи и Зыряновки и у деревни Кабаково, а приказчики Лисицын и Чернышев объявили казне железную руду у реки Нейвы, в двух вёрстах от села Федьковки, что впоследствии определило выбор места для строительства Невьянского завода.
В феврале 1697 года руду и полученное из неё железо отправили в Москву, где их испытывали «бронные» мастера Оружейной палаты. В марте того же года к оценке качества железа привлекли тульских оружейных мастеров, в числе которых, к слову, был и Никита Демидович Антюфеев. Одновременно уральские образцы руд испытывали в Риге и Амстердаме. И везде оценка железной руды была высокой, а выплавленное из неё железо было не хуже тульского и равноценно высококачественному шведскому металлу.
Интересно, что после оценки уральской руды в Туле глава Сибирского приказа Андрей Виниус официально предложил Никите Антюфееву «ехать на Камень» и начать строительство заводов «на тамошних рудных землицах». Однако в ответ будущий родоначальник знаменитой «железной династии» отписал дьяку: «Самому мне ехать туды на жильё немочно, имея на Туле дом, да две деревни, да ишшо железных и мелнишных заводов заведено немалое число, а многие заводы не довершены». В том же письме Демидов предлагал Виниусу отправить на Урал своего лучшего ученика оружейника Марчка Евсевьева (Марка Евсеевича Красильникова). Предложение не осталось без внимания главы Сибирского приказа, и в декабре 1697 года Марка Красильникова отправили в распоряжение Виниуса. Но каких-либо достоверных сведений о дальнейшей судьбе этого человека нет.
В апреле 1697 года, в связи с находкой в магнитной руде небольшой доли серебра, на Магнит-горе побывал греческий плавильный мастер Алекс Левандиан, который исследовал месторождение и составил его подробное описание. Присматривать за работой иноземных мастеров, а также для самостоятельного «сыску руд золотых, серебряных и медных по Тагилу-реке» Сибирский приказ направил подьячего Ивана Салманова с «наказом» подробно описывать ход поисков и регулярно докладывать в Москву. Осенью 1697 года продолжились поиски новых руд и «угожих мест» под строительство заводских плотин на «малых текучих речках» под руководством «сына боярского» Михаила Афанасьевича Бибикова. Этой экспедицией в верховьях речки Глинки был обнаружен «камень мяхкой с искрою светлою», впоследствии названный «горновым камнем». Это открытие позволяло рассчитывать на добычу местных огнеупорных материалов, что могло бы, безусловно, удешевить себестоимость готовой продукции.
Программным же документом, положившим начало созданию на Урале металлургической промышленности, можно по праву считать указ Петра I от 10 июня 1697 года «О выборе всякого чина людям руд в Верхотурье и Тобольске, о выборе удобных мест, об учреждении заводов и о присылке в Москву снятых с таковых чертежей». В этом документе были чётко определены действия Сибирского приказа и местных воевод по подготовке и строительству первой металлургической мануфактуры. Следует отметить, что изначально указ в большей степени касался организации работ в Верхотурском уезде и особенно у Магнитной горы, где были открыты основные залежи железных руд. В соответствии с распоряжением требовалось основать «большой завод» вблизи рудников, массивов леса и судовой реки, «которой бы возможно водою в понизовые сибирские города отпустить». Местным воеводам предписывалось осмотреть и описать удобные места под «большие заводы», а также следовало охарактеризовать экономику края, собрать сведения обо всех «мужицких» заводах и доходах с них, описать летний и зимний пути до Уткинской слободы, оценить выгоду доставки металла в Москву. Любопытно, что главная цель строительства заводов заключалась не в поставках металла для нужд Северной войны, но в «литье пушек, гранат да изготовлении разнаго ружья ради обороны царства Сибирскаго от всяких иноземцев и лихих людей», а также в поставках оружия в «другие понизовые и верховые города для обороны оных». Указом предписывалось начать изготовление различных сортов железа для пополнения казны за счёт продажи его в городах и на соляных промыслах Приуралья. Война со шведами упоминалась в указе в последнюю очередь.
Первым шагом в реализации указа стало обследование вблизи месторождений железной руды участков рек, благоприятных для строительства заводских плотин.
«Кузнецы да мельники указали угожих мест по реке Невье при впадении в оную Алапаихи, да у деревни Федьковки, и што на Тагиле и на Вые реках, близ горы Магнитной, для железных заводов и для молотовых больших мехов подъёму плотины поставить мочно», — писал в донесении верхотурский воевода Дмитрий Протасьев. По его приказу в 1697 году подготовительные работы и последующее строительство заводов в уезде возглавил «Невьинской слободы прикащик Михайло Афанасьев Бибиков».
Открытие ряда перспективных железорудных месторождений, положительные результаты экспертиз руды, проведённых неоднократно, в том числе и за границей, наличие водных и иных ресурсов, благоприятные экономические расчёты не оставляли сомнений в необходимости основания крупного металлургического производства на Урале. Но если для 1696-го и 1697 годов была характерна бурная подготовка к строительству заводов, то с 1698-го и до первой половины 1699 года в деле выполнения царского указа возникло затишье.
На сегодняшний день известно только несколько документов этого периода, которые имеют отношение к строительству заводов на Урале. В 1698 году думный дьяк Андрей Виниус послал царю чертёж Магнитной горы. Реакция самодержца не заставила себя ждать. 25 августа 1698 года Пётр I вернулся из-за границы, а уже 11 сентября, слушая выписки, приказал: «От руды и леса в удобных местах, не в дальнем расстоянии от магнитной руды, чтоб на те заводы магнитные и просто железные руды возить было вблизи, завод завесть». Указом предписывалось также набирать мастеров с тульских, каширских и других заводов для отсылки в Верхотурье «по зимнему пути сего года». Несмотря на указ и на то, что первые специалисты появились в Сибирском приказе уже в январе 1699 года, ни один мастер в Верхотурье в том году так и не выехал.
Началом заводского строительства в Верхотурском уезде ряд исследователей считает 23 апреля 1699 года, когда был подписан именной царский указ о строительстве заводов в Верхотурском уезде, на реках Тагиле и Нейве, и произошла закладка Невьянского завода, строительство которого шло два с половиной года. Реальную подготовку к строительству Невьянского завода можно проследить по «доимочным ведомостям» слободских старост, в которых учитывались сроки, перечень работ, суммы выплат, количество работавших крестьян. Опираясь на данный документ, можно предположить, что подготовительные работы начались с 1 сентября 1699 года и включали изготовление «оследей», жжение извести, заготовку «горнового камня» и руды, рубку леса, а к работам привлекали крестьян из ближайших слобод — Тагильской и Краснопольской.
Но последовательность событий в период начала строительства и пуска заводов выглядит в исследованиях историков советского периода весьма отрывочной и противоречивой, что, кстати, в дальнейшем сказалось и при написании официальной истории многих уральских городов. Найденные в РГАДА неизвестные до сего дня документы позволяют несколько иначе взглянуть на историю нашего края.
В переписке дьяка Андрея Виниуса с тобольскими и верхотурскими воеводами отмечался факт неоднократного появления указов, предписывающих набирать мастеровых в Центральной России и начинать строительство заводов на Урале. К указам царя Петра от 10 июня 1697 года, 11 сентября 1698-го и 23 апреля 1699 года добавился указ от 19 января 1700 года о строительстве сразу двух заводов в Верхотурском уезде: «на реках Тагиле и Вые, где сысканы железные руды да Магнитная гора, завесть железные заводы». В указе предписывалось взять мастеров с Тульских, Каширских, Угодских и Павловских заводов, к нему прилагался поимённый список этих мастеров. Последний указ, очевидно, был подкреплён какими-то другими мероприятиями, видимо с привлечением к делу службы князя Фёдора Юрьевича Ромадановского, потому как всего через месяц после выхода его в свет из Москвы в Верхотурье отправился большой обоз с 22 специалистами различного профиля во главе с доменным мастером Яковом Фаддеевым.
Мастеровые ехали на Урал с семьями, «казной и хлебным обозом». По прибытии в Верхотурье им было предписано явиться под начало Михаила Бибикова, который должен был распределить приезжих по месторождениям руд. А уже на местах мастеровые должны были заняться заготовкой руды, набором местных жителей для строительства плотин, «железных анбаров» и домен, а также «не медля из руд да магниту начать железо плавить и оному делу обучать». Мастеровым предоставлялись исключительные права на выбор мест для своих изб и огородов. Отдельно оговаривалось строительство церквей при заводах. Особое внимание в последнем указе царя уделялось строительству завода у Магнит-горы. Так, в письме от 8 октября 1700 года приказчику Невьянской слободы Михаилу Бибикову Пётр I пишет:
«В нынешнем годе в Верхотурском уезде у железных руд велено тебе завесть железные заводы, для строения тех заводов присланы с Москвы мастеры. К тем горным железным заводам на всякия снасти надобно железа многое число. И ты б в Невьянской слободе подсказал всем плавильщикам, что плавят железо, чтоб они железо плавили без лености и продавали на государев обиход к железным заводам прямою ценою без утайки. Покупай железо по пяти алтын, и по пяти алтын две деньги, и по шести алтын за пуд».
Данный документ примечателен ещё и тем, что в нём чётко указаны закупочные цены на железо: 5 алтын, 5 алтын и 2 деньги, 6 алтын. Таким образом, Бибикову поручалось не просто покупать у плавильщиков то или иное количество железа, но и организовать постоянное его производство для заводских нужд. Очевидно, по мнению Петра, вольных крестьян-рудоплавильщиков и кузнецов, осевших на Урале, следовало привлекать к сотрудничеству со строителями казённых заводов.
По мере того, как проходила расшифровка документов, найденных в фондах № 151, 214 и 271 РГАДА, появлялись некоторые любопытные моменты, связанные напрямую с историей Нижнего Тагила. Например, донесение Михаила Афанасьевича Бибикова, отправленное в Сибирский приказ в сентябре 1699 года, о том, что набранные за хлебный оклад местные крестьяне приступили к заготовке и «жжению» (то есть плавке) магнитной руды. В документе впервые встречается официальное название строящегося завода — «Верхотурский Тагильский железной завод».
По мнению некоторых уральских историков и краеведов, датой начала строительства на реке Тагил (а следовательно, и днём рождения Нижнего Тагила) можно считать 24 марта 1700 года. Именно в этот день было отправлено в Сибирский приказ донесение Верхотурского воеводы Кузьмы Козлова, который сообщал, что «марта 24 дня сего года на строительства железных заводов прибыл на Верхотурие с обозом Якушко Фадеев с 22 мастерами и подмастерьями, и велено им быть Верхотурского уезда на Тагиле-реке и на Вые-реке. А пока оне у того железного заводу будут, велено им давать хлебного жалования з ближних слобод». Ещё один документ от марта 1700 года «Об отпуске хлебного жалования мастерам железных заводов на Тагил-реке и на Вые, с росписями их» содержал информацию о нормах и реальных объёмах выдачи провианта персонально каждому мастеровому и подмастерью.
Но самыми интересными представляются сведения о намерениях царя Петра объединить Верхотурские Тагильские заводы с Федьковским (Невьянским) и Каменскими заводами «под единое начало и ведение в Тобольске» для создания мощного оружейного производства. Очевидно, для этого 20 декабря 1700 года царь издаёт указ, гласящий: «Верхотурские Тагильские железные заводы ведать в Тобольске для того, что московских железных заводов многие мастеры ныне в Тобольске на Каменских заводах».
Подготовка к строительству завода на реке Каменке началась в конце 1699 года и практически сразу с участием прибывшего из Москвы плотинного мастера. С этого момента строительная активность в двух уездах сразу потребовала координирующих действий. Под строительство завода в Тобольском уезде первоначально было выбрано только одно место на реке Каменке, где уже более 15 лет работал Далматовский завод Успенского монастыря. Завод был небольшим и работал на монастырские нужды, при заводе уже образовался большой штат высококвалифицированных мастеров. Непрочное положение Далматовского завода усугублялось тем, что стоял он на спорных землях, где ещё до появления монахов селились государевы люди и где была основана Каменская слобода. Тяжба монастыря и слободы тянулась долго, но царь Пётр разобрался в сути конфликта и разрешил спор не в пользу монастыря. В результате все рудные места по реке Каменке отошли к казне. В конце 1699 года из Москвы для оценки масштабов строительства отправили плотинного мастера Ермолу Яковлева, а тобольскому воеводе приказали подробно изучить пути поставки будущей продукции в Сибирь.
Строительство Каменского завода началось с появления царского указа от 13 марта 1700 года. Согласно ему тобольские воеводы должны были назначить управляющего стройкой, «приказчика доброго», который мог бы заставить крестьян за снятые с них подати возить на стройку лес, дрова, уголь, руду. Приказчику предстояло привлечь к работе и одновременному обучению новым ремёслам местных мастеров, чтобы при необходимости приступить к возведению новых заводов. Уже летом здесь должна была заработать первая доменная печь, а из первого чугуна требовалось вылить, а затем вычистить и испытать стрельбой несколько пушек и мортир небольшого калибра. Здесь же предполагалось начать литьё бомб и ручных гранат. Уже с августа 1700 года в переписке между Сибирским приказом, тобольским и верхотурским воеводами стали встречаться сведения об имевших место и готовящихся пересылках мастеров и оборудования с «верхотурских железных заводов» на Каменские заводы и обратно.
В частности, в одном из источников говорится: «Завод тот завесть против Каменского заводу, а тем заводам Тагильским для того ведомым быть в Тобольске, что с Каменскими заводами и на тех Тагильских заводах велели, когда учнут руду плавить, магнитную с простою не мешать. Заводы на Каменке и Тагиле сличить вместе, а что надобно на Тагильские заводы посылать с Каменских заводов, а буде нужда, то и назад».
Строительство Каменского завода возглавил тобольский «сын боярский» Иван Астраханцев. По «сказке» плотинного мастера Яковлева, при наличии всего необходимого завод с одной домной и двумя молотовыми предполагалось построить к декабрю 1700 года. И 25 ноября Каменский завод произвёл первый пуд железа. Правда, позднее выяснилось, что железо это было выплавлено в сыродутных печах, так как до сих пор не была построена домна.
Идея Петра I объединить под единым управлением четыре металлургических завода на Урале — Выйский, Федьковский (Невьянский), Тагильский и Каменский — была новаторской для тех лет. По сути, царь попытался создать на восточных рубежах государства полноценный оружейный и железоделательный «холдинг» с мощной сырьевой базой и перспективными рынками сбыта продукции.
Судьба всех четырёх заводов несостоявшегося «холдинга» складывалась непросто. Домна на Каменском заводе была построена к ноябрю 1701 года, но толком не заработала из-за ошибок в проекте. Строящийся Федьковский (Невьянский) завод сгорел, и стройку пришлось начинать практически с нуля. Завод на реке Вые начал возводиться, но вскоре работа встала из-за того, что Сибирский приказ решил внести в проект изменения и вместо одного завода построить два — чугуноплавильный и молотовой. Завод на реке Тагил, у подножья Магнит-горы, тоже лихорадило: привлечённые к работам крестьяне уходили с завода то на посевную, то на уборочную, то отказывались работать по причине задержки выдачи «хлебного жалования». Ответственный за строительство заводов в Верхотурском уезде приказчик Михаил Бибиков разрывался между Невьянским, Выйским и Тагильским заводами, пытаясь хоть как-то наладить работу, но без особого успеха. В довершении всех бед уже почти отстроенный Выйский завод сгорел дотла из-за удара молнии. Тем не менее в течение всего 1700 года и до середины 1701-го царь продолжал проявлять живой интерес к строящимся заводам. Но в сентябре 1701 года из Сибирского приказа на имя Бибикова пришёл «наказ», предписывающий ему перераспределить людские ресурсы так, чтобы до конца текущего года — начала следующего закончить «хошь один завод из всех», предоставив право выбора ему самому. И выбор Михаила Афанасьевича пал на Невьянский завод.
Отчасти выбор был продиктован тем, что в мае на строительство Невьянского завода прибыл энергичный и опытный московский мастер Семён Викулин, который за короткий срок сумел реорганизовать людей и ускорить стройку. Видя это, Бибиков перебросил на Невьянский завод все квалифицированные кадры с Выйского и большинство мастеровых с Тагильского. И хотя формально работы под Магнит-горой продолжались ещё около года, стройка фактически была законсервирована.
Почему царь Пётр не захотел завершить строительство и объединение всех четырёх заводов, а предпочёл мощному (по тем временам) металлургическому «холдингу» лишь два завода, из которых перспективным являлся только один? Совершенно очевидно, что одной из причин, толкнувших царя на этот шаг, было неудачное течение Северной войны. После поражения под Нарвой Пётр в течение двух лет неоднократно пытался подписать со Швецией мирный договор. Но король Карл, вдохновлённый лёгкой победой, всякий раз отвергал предложение о мире. Царю стало ясно, что начатую войну с сильным северным соседом ему придётся заканчивать в первую очередь, а потому заводы, ориентированные на оборону России с востока, стали на тот момент неактуальными. Использовать же продукцию будущих уральских заводов в войне со шведами было весьма и весьма затруднительно из-за отдалённости региона и отсутствия дорог. Видимо, на тот момент решение о прекращении строительства новых уральских заводов казалось Петру наиболее рациональным.
Тем временем «додемидовская» эпоха уральской металлургии заканчивалась. Уже в 1702 году на Невьянский завод прибывает из Тулы «уговорщик» Никита Антюфеев, который через 18 лет примет фамилию Демидов и воплотит в жизнь петровскую идею «железного холдинга», но не в казённом, а в частном, более эффективном и успешном, как покажет время, варианте.
При подготовке материала были использованы следующие источники: литература и архивные материалы, перечисленные в библиографическом указателе «История Урала» (сост. Н. П. Милинькова и О. А. Мельчакова). СПб., 2000, в частности:
— Кафенгауз Б. Б. «История хозяйства Демидовых в XVIII–XIX вв.: опыт исследования по уральской металлургии». Т. 1. М.; Л., 1949.
— Кашинцев Д. «История металлургии Урала». Т. 1. М., 1939.
— Курлаев Е. А. «Открытие горы Магнитной на р. Тагил». Екб, 2000.
— Курлаев Е. А. «Строительство заводов на Урале в 1699–1700 гг». Екб, 2007.
— Очерки истории культуры и быта старого Невьянска (под ред. В. И. Байдина). Екб, 2001.
— ПСЗ. Т. 3, № 1588. СПб., 1830.
— Шишонко В. Н. «Пермская летопись». Пермь, 1887. Кн. 5.
РГАДА (Российский государственный архив древних актов):
— ф. 151, оп. 1;
— ф. 214, оп. 1;
— ф. 271, оп. 1;
— ф. 1111, оп. 1.
