«Отныне именовать деревню Елисаветинской, на вечную память о доброй хозяйке Елизавете Александровне». Уставшие господа, купание баронессы Строгановой в речке Малой Бобровке, барская забота о приписных и «зелёное золото»

Более двухсот лет назад эта маленькая деревенька, возникшая в конце XVIII столетия как курень углежогов, играла довольно важную роль во всём демидовском хозяйстве. Здесь, близ слияния рек Малой и Большой Бобровки, два десятка приписных демидовских крестьян и беглых кержаков заготавливали уголь для Черноисточинского завода. Называлась деревенька Бобровкой, и это название долгое время являлось загадкой для тагильских историков. Кто-то считал, что оно возникло по названию рек, рядом с которыми она находилась, кто-то полагал, что здесь когда-то в изобилии водились бобры, которых добывали на ясак местные оседлые вогулы из клана Савиных, кто-то ссылался на архивные документы, согласно которым в 1772 году Никита Демидов отправил «яицкого козака Микитку сына Боброва для жжения уголья за Шайтанской завод, а с ним семь товарищей», которые и основали курень, ставший со временем деревней. До сих пор не ясно, в честь кого деревня получила своё название: то ли в честь трудолюбивого зверя, чей мех высоко ценился у царёвых ясачников, то ли в честь десятника углежогов по фамилии Бобров.

В 1807 году деревню переименовали после того, как Николай Никитич Демидов по возвращении из поездки по Европе привёз на Урал молодую жену, чтобы познакомить её со своими владениями. О женитьбе Николая Никитича Демидова на младшей дочери действительного тайного советника барона Александра Николаевича Строганова много писали историки советского периода. Якобы молодой Демидов промотал все деньги за границей, чем поставил свои заводы на грань разорения, а от полного банкротства его спасла женитьба на Елизавете Строгановой — «представительнице богатейшего рода российских купцов и заводовладельцев».

В действительности дело обстояло не совсем так. Барон Александр Николаевич Строганов был не самым богатым представителем славной фамилии Строгановых. 500 тысяч десятин земли, два железоделательных завода — Таманский и Кыновский — да десяток соляных варниц приносили Александру Николаевичу 150–170 тысяч рублей серебром дохода в лучшие годы. У барона были дочери Екатерина и Елизавета и сын Григорий, которым надо было обеспечить будущее. Григорий горел желанием продолжить фамильное дело и старательно изучал металлургию и геологию, рассчитывая получить в наследство заводы. Старшую дочь, Екатерину, довольно скоро удалось пристроить, выдав замуж за обер-камергера Ивана Александровича Нарышкина, который, по словам графа Ростопчина, «был богат и скуп до неприличия, чем очень гордился». Оставалось найти хорошую партию для младшей дочери, но в 1789 году Александр Николаевич скончался в возрасте 49 лет, а будущее Лизы стало неопределённым.

По свидетельствам современников, юная Елизавета не слыла красавицей, как её старшая сестра или мать. Она всегда выглядела смущённой на балах или светских приёмах, хотя прекрасно танцевала, была отличной наездницей, увлекалась салонными литературными играми и хорошо знала французский язык. Был у Лизы и свой покровитель — её дядя граф Александр Григорьевич Строганов, обещавший озолотить племянницу, если она найдёт для себя «достойного во всех отношениях» спутника жизни.

Николай Демидов и Елизавета Строганова познакомились на балу, который устраивал для петербургской знати сенатор Всеволод Алексеевич Всеволожский, известный ещё и тем, что лоббировал в Сенате интересы уральских промышленников, в том числе Строгановых и Демидовых. Большинство приглашённых на этот бал были знакомы друг с другом. Исключение составляли лишь Николай Демидов и Лиза Строганова. Они держались в стороне от основной массы гостей, в разных концах зала.

Позднее Всеволод Алексеевич писал в своих воспоминаниях: «В разгар бала ко мне подошла баронесса Закряжская-Строганова с вопросом, с кем это её дочь танцует третий тур вальса кряду. Я отвечал, что это молодой Демидов, имеющий, между прочим, 250 тысяч ежегодного дохода только со своих заводов. Тогда баронесса стала делать дочери знаки, чтобы та подошла к ней после танца, но едва музыка смолкла, Лиза и её кавалер выбежали в сад, откуда вернулись лишь к чаю».

Строго говоря, молодой Демидов не был ровней юной Елизавете, и ближайшие родственники девушки — мать и старшая сестра — поначалу отнеслись к Николаю Никитичу настороженно. Но оказалось, что Лиза без памяти влюбилась в молодого человека, который ухаживал за ней очень красиво, а однажды в лютую январскую стужу преподнёс девушке букет живых незабудок — её любимых цветов. Год спустя они поженились. Николаю тогда едва исполнилось 20 лет, а Елизавете и вовсе было 14. Но, по признанию самого Николая Никитича, первые годы совместной жизни «были преисполнены нежности, романтизма и высоких чувств». В 1796 году у супругов родилась дочь, которую назвали Александрой в честь отца Елизаветы. После этого молодой Демидов окончательно становится своим в большом семействе Строгановых, а «гадкий утёнок» Лизанька получает от дяди полумиллионное приданое.

До недавнего времени было принято считать, что поездка Николая и Елизаветы Демидовых в Европу в 1800 году была свадебным путешествием. Это тоже не совсем так. В 1800 году семью постигло большое горе: погибли двое детей Демидовых, Александра и Николай. После похорон Николай Никитич выходит в отставку с военной службы и увозит жену в Европу, желая отвлечь её от печальных мыслей. Путешествие продолжалось шесть лет, за которые супруги побывали в Германии, Австрии, Италии и Франции. Но когда они вернулись в Санкт-Петербург, к немалому удивлению Николая Никитича, Елизавета выразила желание познакомиться с его владениями на Урале.

Летом 1806 года супруги прибыли на Урал. Перво-наперво Николай Никитич повёз Елизавету на Висимо-Шайтанский завод, который в ту пору развивался наиболее динамично. В 1805 году здесь выпустили более 48 тысяч пудов железа, а нынче была пущена проволочная фабрика. Вряд ли молодая женщина что-либо понимала в производстве железа, но каждую поездку она достаточно подробно описывала в письмах к сестре. На основании этих писем, хранящихся ныне в Государственном историческом архиве, можно заключить, что в первых числах сентября 1806 года Елизавета и Николай в сопровождении приказчика Нижнетагильского завода Дмитрия Белова отправились верхом осматривать Уткинскую пристань. Проехав вдоль Пристанной дороги 20 вёрст, супруги решили завернуть в Бобровку, чтобы отдохнуть самим и дать отдых лошадям. Деревенька произвела на Елизавету самое благоприятное впечатление, однако она попеняла мужу на то, что «приписные живут в убогих шалашах, а в деревне нет ни церкви и даже часовни». Отдохнув, путники отправились дальше, а спустя полгода нарочный доставил в Санкт-Петербург челобитную от жителей Бобровки с просьбой «отныне именовать деревню Елисаветинской, на вечную память о доброй хозяйке Елизавете Александровне».

Тронутый таким вниманием Николай Никитич приказал срубить каждому жителю Бобровки «добрую избу за кошт Главного правления заводов», а деревню переименовать в Елизаветинскую. Сменила название и одна из речек: Малая Бобровка стала называться Елизаветинкой. Правда, Демидов к этому переименованию отношения не имел. По легенде, которая одно время гуляла по бывшей Бобровке, день, когда господа заехали в деревню, выдался знойным и Елизавета сняла дорожную усталость, искупавшись в Малой Бобровке. В деревне, где и медведь был редким гостем, визит господ-заводовладельцев стал событием века, и детей, родившихся в ближайшие годы, называли только Лизами и Николашками.

В рапорте Главной Нижнетагильской конторы за июль 1833 года говорится: «Деревня Бобровка в 1807 году была построена из шести домов, и в 1826–1827 годах ещё построено за счёт господской казны новых домов числом 20, а самими крестьянами построено восемь домов. Местные крестьяне употребляются в работах при платинных и золотых приисках и в угольных поставках».

К 1844 году в Бобровке было 58 дворов, в которых проживало 166 мужчин. Из них 73 человека трудились на золотоплатиновых приисках. Их жёны и дети занимались заготовкой угля, часто в ущерб личным хозяйствам. В середине XIX века неподалёку от Елизаветинской были открыты месторождения хризобериллов и жители села активно занялись их добычей и огранкой. Называли бобровские хризолиты также «зелёным золотом», «сибирским хризолитом» и «бобровским гранатом». Поначалу эти камни высоко ценились у уральских ювелиров и жители Бобровки неплохо зарабатывали на их добыче.

Постепенно деревня доросла до статуса села, которое начало интенсивно развиваться после отмены крепостного права, когда бывшие посессионные крестьяне, освобождённые от «подзаводских» (низкооплачиваемых тяжёлых работ по подготовке литейного и прокатного производства), стали заниматься старательским делом и ремёслами. В 1870 году в Елизаветинском насчитывалось уже более 190 дворов, где проживали 580 человек обоего пола. В селе работали две кузницы, шесть лавок, торгующих «мелочным» товаром, одна казённая винная лавка и частная пивная. В 1881 году здесь было открыто земское смешанное училище, а ещё девять лет спустя построена церковь, которая, впрочем, скоро сгорела, и на её месте было начато строительство новой, уже каменной церкви. В 1908 году строительство было завершено, в 1913-м церковь освятили. В советский период храм, как и многие другие культовые сооружения, серьёзно пострадал. В 1930 году церковь закрыли, а в помещении организовали клуб.

В первые годы советского периода жители Елизаветинского работали преимущественно в старательских артелях и на лесозаготовительных участках. В 1931 году в селе был организован колхоз, который, впрочем, так и не показал каких-либо выдающихся результатов, если не считать заготовки фуража. Долгое время Елизаветинское входило в состав Нижнего Тагила, но в 1975 году Елизаветинский сельсовет был переведён в Пригородный район. Коренных изменений жители села не заметили. Тем не менее в эти годы здесь появился клуб, была отремонтирована дорога, заменены линии электропередачи, был разбит небольшой парк.

С приходом в начале 1990-х «новых экономических условий» Елизаветинское, как и десятки других малых сёл в Свердловской области, стало переживать упадок, который продолжается до сих пор. Многие жители покидают село в поисках работы и нормальных социально-бытовых условий. В 2006 году в Елизаветинском насчитывалось немногим более 70 человек, проживающих здесь постоянно.

Из сохранившихся до наших дней достопримечательностей в Елизаветинском можно отметить лишь церковь Ильи Пророка да памятник односельчанам, павшим в годы Великой Отечественной войны. Ещё одним памятником Елизаветинскому по праву можно считать книгу тагильского краеведа уроженца села Григория Ивановича Чайко «Моя Бобровка около Тагила», вышедшую в 2008 году в Челябинском книжном издательстве. Книга писалась в период с 1988 по 2006 год, она рассказывает о жителях села и его истории. Тираж был небольшим, и сейчас единственный общедоступный экземпляр книги хранится в краеведческой библиотеке Нижнего Тагила.

В этом году бывшей Бобровке исполняется 216 лет. В селе проживает менее 50 жителей. Летом население увеличивается за счёт дачников, которые всё чаще покупают здесь брошенные дома и земельные участки.   

 

(с) 2023. Дмитрий Кужильный для АН «Между строк»