Как Николай Демидов двух варягов на завод пригласил 

То мартовское утро 1797 года для подполковника Московского гренадерского полка и действительного камергера двора Николая Демидова началось с приятного известия. С него, единственного наследника отцовской «железной империи», наконец-то снята опека. И теперь только он сам имеет право распоряжаться своим имуществом и состоянием! 

На следующий день молодой Демидов отправился в Главную домовую контору, чтобы начать знакомиться с положением дел. Между тем дела шли из рук вон плохо. Родительские долги в совокупности составляли почти 1,5 миллиона рублей. Ещё 615 тысяч целковых необходимо было срочно вложить в уральские заводы только для того, чтобы они не остановились. Деньги не были непреодолимой проблемой для Николая Никитича, ведь женитьба на Елизавете Строгановой открывала перед ним широкие финансовые перспективы. Гораздо печальнее обстояли дела с самими заводами: оборудование на них было сильно изношено и давно устарело. 

В 1800 году Николай Демидов, собрав все сведения о состоянии своих заводов, отправляется в европейский вояж знакомиться с металлургическими предприятиями Германии и Франции, с их оборудованием и зарубежными передовыми технологиями. Вернувшись через год в Россию, он решает начать модернизацию уральских заводов. 

Для того чтобы новые технологии заработали на Урале так же эффективно, как они работали за границей, Николай Никитич решил пригласить на свои заводы крупного зарубежного специалиста в области металлургии. Его выбор пал на известного во всей Европе профессора французской королевской инженерной школы в Мезьере Клода-Жозефа Ферри (Claude-Joseph Ferry). 

Поначалу Ферри не хотел ехать в Россию, ссылаясь на занятость. Но когда в 1804 году к власти во Франции пришёл Наполеон Бонапарт, учёный сам начал искать контактов с Демидовым, чтобы объявить о своём согласии «пойти на службу к достойнейшему русскому промышленнику». Будучи ярым антибонапартистом, Ферри опасался гонений со стороны императора Франции. 

Решив вопрос с иностранным специалистом, Николай Никитич неожиданно вспомнил о донесении главного управляющего Нижнетагильских заводов Михаила Данилова, в котором тот сообщал о проблемах с лакировальной фабрикой, созданной при заводе ещё Никитой Акинфиевичем. 

В своём донесении Михаил Данилович писал: 

«Заведующий фабрикой Фёдор Андреев [Худояров] заводских отроков в обучение не берёт, а пестует только своих детей, в чём мною замечен ущерб для оной фабрики и Вас лично. А более обучать рисованию отроков тут некому».

Николай Никитич Демидов решил найти учителя рисования для обучения тагильских художников. На одном из светских раутов у главы Императорской академии художеств Александра Сергеевича Строганова он попросил его содействовать в поиске кандидата на должность заводского «учителя живописи, черчения и рисования». В скором времени Строганов познакомил заводчика с молодым художником Василием Албычевым.

Василий Иванович Албычев, совершенно незнакомый большинству из нас, родился в 1781 году в семье коллежского секретаря в Петербурге. С раннего детства проявил способности к рисованию, а в возрасте 19 лет поступил в Императорскую академию художеств, в класс батальной живописи Михаила Матвеевича Иванова. В 1802 году Албычев был удостоен малой серебряной медали за рисунок с натуры, а год спустя получил малую золотую медаль за картину «Сражение европейцев с азиатами» и аттестат 1-й степени со шпагой. Василия Ивановича оставили в штате при Академии художеств, где он выполнял мелкие заказы. 

Просмотрев работы художника, Николай Никитич предложил ему возглавить обучение рисованию подростков на Нижнетагильском заводе. Художник сразу поинтересовался условиями, в которых ему предстоит работать. Демидов начал перечислять, что приготовлено для Албычева: квартира с отоплением, питание, пролётка с лошадью, служанка. Также он сообщил, что работать придётся в классах Выйского училища, проводя с учениками по два урока три раза в неделю. Управляющему заводами Данилову было велено без промедления прибыть в Москву для сопровождения нанятых специалистов, «кои так необходимы для приведения заводских действ в лучшее состояние».

В середине декабря 1805 года из Москвы на Урал одним обозом отправились профессор Ферри с дочерью и слугой-мальчишкой, художник Василий Албычев, управляющий тагильскими заводами Данилов и сопровождающий их служитель по фамилии Кротов. Дорога в Нижний Тагил заняла более полутора месяцев: на некоторых ямских станциях смену лошадей приходилось ждать два-три дня, в лесах «шалили тати и варнаки», в пути случались поломки. 

В начале февраля путники прибыли на Нижнетагильский завод. Разместили их, как писал в донесении хозяину управляющий Данилов, «в господском доме, что против конторского крыльца, в комнатах, обитых новыми обоями, меблированных прилично и самым нужным образом». 

Чтобы читателю было проще сориентироваться, отметим, что господский дом в 1805 году был расположен примерно там, где ныне находится здание, известное современным тагильчанам как дом управляющего.

Через день, который ушёл на устройство быта, Албычева привезли в Выйское училище и передали художнику все имеющиеся учебные принадлежности: книгу Иоанна Прейслера «Основательные правила, или Краткое руководство к рисовальному художеству», две дюжины неиспользованных карандашей, две готовальни и инструменты для черчения. Первым делом Василий Иванович сел за составление заявки.

«Для полноценного обучения учащихся живописи и рисованию нужно закупить копии бюстов и скульптур, рисунки и гравюры для рисования с натуры, учебные пособия, список коих прилагаю, а ещё готовален пять, две дюжины кистей, грецкой губы, китайских чернил, киновари, лазори, умбры и белил», — писал Албычев Николаю Никитичу спустя месяц.

Кроме того, художник предлагал Демидову исключить из программы Выйского училища уроки живописи и создать при заводе художественную школу, где могли бы обучаться «отроки, особые таланты к рисованию имеющие». 

Первое время Албычев проводил свои уроки в Выйском училище. Занятия по рисованию были введены в программу обучения, дополняя уроки черчения и геометрии. Спустя некоторое время из всех учеников было выделено восемь наиболее способных, с которыми приезжий художник начал проводить отдельные уроки рисования и живописи. Летом 1806 года на Урал приехал Анри Вейера, главный приказчик домовой конторы Демидовых в Петербурге, который привёз первую партию учебно-наглядных пособий для «живописного класса». А приехавшему следом Николаю Никитичу Албычев уже показал своих учеников и их первые работы. Впечатлённый Демидов тут же распорядился учредить художественную школу и дал указание управляющему найти для неё подходящее помещение. Василию Албычеву заводчик велел больше набирать в школу мальчиков из тех семей, где взрослые занимаются росписью туесов, сундуков или подносов. Кроме этого, он подчеркнул, что готовить художников надо из тех ребят, кто «не может стать служителями в заводском деле по болезни или по иной причине», а занятия живописью проводить «в свободное от уроков заводских наук время».

Уехав в Петербург, Николай Никитич не забыл о тагильской «живописной школе». Напротив, в течение 1806–1814 годов для её нужд было направлено: дюжина учебных комплектов эстампов, 21 мраморная скульптура, 171 гравюра, большое количество красок, кистей, карандашей. Школе было выделено помещение на втором этаже флигеля на каменном полуэтаже, который находился между заводской плотиной и заводской конторой.

Но примерно полгода спустя после открытия школы от главного управляющего заводами стали поступать жалобы на Василия Албычева. Данилов жаловался на непомерный расход школой дров и свечей, на пьянство художника и на его «срамное поведение с заводскими девками». Говорили, что Данилов, узнав о том, что жалованье художнику было положено аж 700 рублей серебром в год, стал под разными предлогами вымогать у него деньги за покровительство. Василий Иванович денег не дал, и управляющий вознамерился выжить строптивого гостя с завода. Демидов быстро разобрался в сути претензий управляющего и вызвал его в Петербург, где потребовал объяснений. Забегая вперёд, скажем, что при первом же удобном случае Данилов был отстранён от управления заводами.

В 1809 году контракт Василия Ивановича Албычева с Демидовым закончился. Художник наотрез отказался от продолжения службы и отбыл в Москву. Правда, заказов в столице было так мало, что художник решил бросить живопись и поступил на службу в почтовое ведомство. Только после Отечественной войны 1812 года Албычев вернулся к кистям и краскам. Он выполнил ряд частных заказов, а через год был приглашён епархией для писания икон. Иконописью он и занимался всю свою оставшуюся жизнь. 

Как отдельное учебное заведение художественная школа в Нижнем Тагиле была закрыта, но обучение живописи и рисованию продолжалось в Выйском училище. Николай Никитич Демидов продолжал поддерживать «живописный класс», присылая для него учебные пособия и выделяя деньги на расходные материалы. Так, в 1814 году он приобрел для школы 27 эстампов в рамках и 46 без рамок из Рафаэлевской галереи, а осенью 1820 года из Петербурга отправил 13 ящиков с книгами, учебными пособиями и алебастровыми копиями скульптур европейских мастеров. При этом он требовал, чтобы в училище рисованию обучалось не менее 25 человек. 

Преподавали живопись в Выйском училище первые выпускники художественной школы, которые прошли дополнительное обучение в Италии: Павел Баженов, Яков Арефьев и Яков Турыгин, сын которого Глеб прослужил в Выйском училище преподавателем черчения и рисования 56 лет. Обучение рисованию и живописи продолжалось в училище до 1917 года. 

 

Проживание и деятельность профессора Ферри на Нижнетагильском заводе тоже завершились в 1809 году. Виной тому был всё тот же главный управляющий Михаил Данилов. Дело в том, что одной из первостепенных задач, поставленных Демидовым перед Ферри, было решение проблемы маловодия в прудах Нижнетагильского, Черноисточинского, а также Выйского заводов. Едва профессор начал заниматься этим вопросом, Данилов поспешил доложить Николаю Никитичу, что проблема успешно преодолена. Однако, объехав окрестности Черноисточинского завода, француз написал Демидову письмо, в котором указал на невозможность пустить воды реки Чёрной в заводской пруд. Управляющий получил от хозяина выговор за обман, лишился премии и решил изжить Ферри с завода. Особо его возмущал тот факт, что жалованье профессору Демидов определил в 6000 рублей в год, тогда как «французишко на завод является редко и даже руки не замарал ни разу». 

Ферри решил уехать из Тагила. К тому же практически все поставленные перед ним задачи он решил. Более того, он оставил Демидову подробные и детальные рекомендации по уходу за господским садом, настоял на сооружении в посёлке пожарных водоёмов и выступил за создание при заводе метеорологической обсерватории.

По возвращении во Францию Клод-Жозеф Ферри работал в артиллерийской инженерной школе в городе Меце и в Политехнической школе. Он отказался присягать Наполеону в период «Ста дней» возвращения Бонапарта, за что во время второй реставрации французской монархии был удостоен пожизненного содержания и хорошей пенсии. Ферри прожил до 88 лет и считался в Европе одним из самых уважаемых специалистов по России. Он написал большое количество статей о металлургии, истории и природе России для журналов и газет Франции, Германии, Англии, Дании и Швеции. Его дочь Мария Франциска увлекалась живописью, а также помогала отцу, работая у него фактически секретарём. Она же написала небольшую монографию о природе Урала, которую выслала вместе с двумя своими картинами в домовую контору Демидовых в Санкт-Петербурге с просьбой переслать их в Тагил. Была ли выполнена просьба Марии Франциски Ферри — неизвестно.

(с) 2022. Дмитрий Кужильный и Сергей Волков эксклюзивно для АН «Между строк»

Уважаемые читатели! 

Если вы являетесь автором какого-либо фото и ваша фамилия не указана в сноске, пожалуйста, свяжитесь с авторами или редакцией любым удобным вам способом, и мы исправим это упущение.