Расцвет предпринимательской деятельности Треуховых-младших пришёлся на конец XIX и первые годы ХХ века. Но в 1905 году Иван, Кир и Андрей свернули золотоплатиновое дело и пустились кто во что горазд, торгуя лесом, мукой, фуражом, мануфактурой — всем, что могло приносить какую-то прибыль. Наиболее преуспевал в торговле Андрей Иванович Треухов, обративший внимание на старый родительский бизнес — производство красок на основе минерального сырья. Он взял в аренду несколько участков вблизи Меднорудянского рудника и в районе Сан-Донато, где начал добывать малахит и лимонит. Вскоре к москательному (москательными товарами в XVIII и XIX веках в России называли всевозможные краски, олифы и другие товары, предназначенные для покраски и ремонта) бизнесу Андрея Ивановича присоединился старший брат Иван с сыном Алексеем. Треуховские краски на основе лимонита (жёлтая и коричневая) и малахита (зелёная и бирюзовая) охотно покупали в Перми, Верхотурье, Екатеринбурге и Тюмени. В Нижнетагильском посёлке ими торговал купец второй гильдии Арсений Осипович Лошкарёв и сами братья Треуховы.
В 1912 году Кир Иванович, Андрей Иванович и Алексей Иванович Треуховы на арендованных участках в районе реки Грязнушки близ Сан-Донато начали добычу бурого железняка. Правда, первое время добыча была мизерной, и расходы на разработку и содержание рудника купцам приходилось покрывать из других источников своих доходов. Добыча велась открытым способом, руда была низкосортной, но Треуховы гордо именовали себя «горнопромышленниками». Через три года Кир и Алексей Треуховы бросили рудник, и добычей руды продолжил заниматься один Андрей Иванович. Он нанял больше рабочих, построил мастерские, бараки для проживания рудокопов, купил и установил весы для взвешивания подвод с рудой, оборудовал погрузочную площадку. В декабре 1916 года на «железном разрезе» Треухова работало 26 человек, а уже через два месяца число работников увеличилось вдвое. В марте 1917-го на руднике работали 60 мужчин и 10 женщин, а в июне общее число работников достигло 80 человек. Добыча руды стремительно росла: если в марте 1917 года было добыто 10 тысяч пудов, то в апреле — 98 тысяч пудов. Всего, с февраля по октябрь 1917 года, согласно отчётам самого Андрея Треухова, было поднято 711 тысяч пудов руды.
Андрей Иванович рассчитывал, что руду у него будет покупать Нижнетагильский завод, который к тому времени испытывал трудности с добычей магнитного железняка. Но расчёт не оправдался: в правлении завода от «горнопромышленника» отмахнулись, как от назойливой мухи — на заводе шли приготовления к акционированию, и многие опасались, что завод в будущем может быть вообще закрыт и перепрофилирован. Не получил Андрей Иванович Треухов и ответа от Елима Павловича Демидова, который, очевидно, уже тогда принял решение бросить фамильное дело и распродать свои заводы. Тем не менее, купец нашёл, куда сбыть добытый бурый железняк. Он заключил договор с Камским акционерным обществом железо-сталеделательных заводов на две партии железной руды по 500 тысяч пудов каждая. Правда, по разным ценам: если в первом договоре фигурировал «бурый железняк с содержанием железа до 50% по цене 40 копеек за пуд», то во втором договоре уже значился «бурый железняк с содержанием железа до 40% по 35 копеек за пуд». Таким образом, Андрей Иванович умудрился продать добытую им на Сан-Донато руду за 375 тысяч рублей. Причём происходило это в 1918 году, когда повсеместно в России царили хаос и неразбериха.
Позднее, в 1926 году, в «Горном журнале» были приведены данные о составе руды из Треуховского разреза. Как оказалось, содержание железа в руде составляло 35%. Зато в руде присутствовали примеси золота (примерно 4 грамма на 1 тонну) и серебра (60 гракмм на 1 тонну). После этой публикации по городу пошли слухи, что Треуховы добывали на Сан-Донато руду и отправляли её во Францию, где из неё извлекали золото.
Судьба самого Андрея Ивановича Треухова оказалась драматичной. «Горнопромышленник» жил на широкую ногу, никогда не скрывая своих доходов, состоял членом Купеческого клуба, был членом Совета попечителей нескольких учебных заведений Нижнего Тагила, построил роскошный особняк с садом на улице Шамина и не хотел покидать Россию после Октябрьской революции. Ему удалось доказать свою лояльность новой власти, и он даже был включён в списки «сочувствующих делу революции». Но началась Гражданская война. Нижний Тагил заняли колчаковцы и белочехи, и Андрей Иванович, решив, по-видимому, что реставрация старого режима неизбежна, вышел встречать «избавителей» с хлебом-солью. Пока в комендатуре Нижнего Тагила заправляли чехи, к Треухову относились с почтением и уважением. Но с приходом к власти людей Колчака положение изменилось.
(https://img.pastvu.com/d/g/6/7/g67jnhosz8zvjk4dwg.jpg)
Несколько раз Андрея Ивановича вызывали в комендатуру, где предлагали ему оказать «финансовое содействие делу спасения России от большевистской чумы», намекая на якобы припрятанные где-то запасы золота и платины. А когда это не возымело результата, передали «горнопромышленника Треухова» контрразведке. На допросах Андрей Иванович, как мог, убеждал «освободителей» в том, что всё припасённое на чёрный день золото ему пришлось продать, чтобы рассчитаться с рабочими, показывал подтверждающие документы, но это не помогло. После третьего допроса его отправили во временную тюрьму, для которой были приспособлены бывшие склады купцов Злоказовых, а в особняке произвели обыск, итоги которого убедили следователей, что «гражданин Треухов ценностей, подлежащих изъятию, не имеет». Правда, этот факт не помешал конфисковать дом «в пользу тагильской комендатуры».
На всякий случай произвели обыски в домах других Треуховых, но тоже безрезультатно. А сам Андрей Иванович куда-то бесследно исчез, и по Тагилу поползли слухи о том, что контрразведчики «загубили невинную душу купца Треухова». Общественность начала роптать: не таких действий ожидали от армии «спасителей России». В итоге из ставки Верховного главнокомандующего в Тагил прибыл офицер личной охраны Колчака. Разбирательства привели к аресту следователя, которого отправили в Омск, и коротким извинениям перед купеческим сообществом. Куда на самом деле пропал Андрей Треухов, никто не знал. Одни говорили, что видели его в Верхотурье, другие рассказывали, что тело несчастного «господа офицеры» тайком зарыли где-то на Висимском кладбище (Голый Камень). После этого инцидента замерла работа и на «железном разрезе» в Сан-Донато. Рабочие разбрелись кто куда, попутно растащив с рудника всё, что можно было унести в руках. Но история Андрея Треухова на этом не закончилась. После окончания Гражданской войны он вернулся в Нижний Тагил и работал приёмщиком золота в государственной конторе по скупке драгоценных металлов. А память о «горнопромышленнике» Треухове надолго сохранилась в народе: до середины ХХ века северная часть посёлка Рудника им. III Интернационала среди местных старожилов именовалась «Треуховкой».
Но вернёмся в Сан-Донато. В октябре 1917 года грянула Октябрьская революция, а в феврале 1918 года по Нижнетагильскому округу прошла кампания национализации частных предприятий. Для управления отобранными у «буржуев» заводами, фабриками и рудниками был создан Окружной деловой совет, куда входили в основном авторитетные рабочие и профессиональные революционеры. Инженеров и управленцев в совет пускали с неохотой, считая их «представителями эксплуататорского класса». Во многом из-за этого национализированные заводы повсеместно останавливались и закрывались.
Весной 1918 года Деловой совет был создан и на треуховских рудниках у станции Сан-Донато, добывающем разрезе и двух разведочных шахтах, в которых собирались начать добычу медного колчедана, обнаруженного здесь летом 1917 года. Одним из членов совета был избран известный тагильский шахтёр и революционер Александр Иванович Каписко. После двух неудачных попыток организовать производство, треуховское хозяйство было решено передать в ведение Высокогорского рудоуправления. Однако быстро навести порядок на руднике не удалось, и в июне 1918 года работы были остановлены.
(продолжение следует)
