В советское время образ Демидовых был изрядно подпорчен идеологами. Заводчики представали перед нами бездушными эксплуататорами рабочего люда, которых не заботили ни условия жизни, ни состояние здоровья и питание своих крепостных. На самом деле это было далеко не так.
В марте 1771 года Никита Акинфиевич Демидов отправил из Петербурга старшему приказчику Нижнетагильского завода Петру Соловьёву «наказ», который гласил: «Дозволяю посессионным работным заводов наших охоту на дикого зверя в границах нашей лесной дачи и вольный отлов рыбы в наших заводских прудах. Так же наказываю тебе увеличить хлебное жалование всем, кто получил увечья на рудниках, заводах и угольных куренях, а вдовым выдавать сверх положенного пособия ещё рубль серебром».
Это письмо он отправил на Урал накануне своего свадебного путешествия в Европу, куда поехал показать молодую жену светилам зарубежной медицины, а заодно познакомиться с достижениями европейской металлургии. Во время этой двухгодичной поездки Никита не только вёл путевые дневники, но и описывал свои впечатления в письмах старшему брату Прокофию.
В одном из таких писем Никита Акинфиевич рассказывал, чем питаются французские крестьяне, занятые на заводских работах: «Живёт подлый люд здесь крайне бедно. Хлеба не едят. Питаются варёной полбой да овсом, запивая водой. Ловят жаб и гадов на болотах, слизней да улиток и едят их вместо мяса. Собирают стебли рогоза, делают из них муку и пекут лепёшки, дурно пахнущие тиной. При этом в здешних лесах в изобилии водятся изюбры, косули, лани, кабаны и зайцы, но добывать их запрещено под страхом смерти, ибо весь лесной зверь в собственности господина».
Не знал Никита Демидов, что через две сотни лет улитки и лягушки будут считаться в России изысканным заморским деликатесом и мерилом достатка и благополучия.
Николай Никитич Демидов, будучи российским посланником в Великом герцогстве Тосканском, тоже неоднократно описывал бедность европейского крестьянства и скудность местной кухни.
Осенью 1815 года в одном из писем старшему сыну он писал: «При всём благолепии здешнего климата поражает нищета флорентийского крестьянина. Едят они раз в день, реже два. Пища их скудна и травяниста. Экономят все и на всём. В тавернах для бедняков еду готовят из вчерашних объедков: всё, что не доедено накануне, рубят мелко, смешивают воедино мясо, рыбу, варёные коренья и запекают в печи на тонком сочне из теста, обильно посыпая травами. Добавляют много чесноку, дабы избежать расстройства живота. Виной этой удручающей бедности видится мне ленность местного крестьянина. Совершенно непонятно нашему уму, как на таких тучных землях и при такой погоде не выращивать два урожая в году».Примерно в этот же период времени Николай Никитич распорядился отменить для работных плату за услуги бань и прачечных, повысить размер заработной платы на заводах и рудниках и выдавать беспроцентные ссуды из кассы завода многодетным семьям на приобретение домашнего скота и птицы.
Через три месяца «главный директор» демидовских заводов Александр Любимов отчитывался перед хозяином: «Во исполнение воли Вашего Превосходительства нами проведено повышение заводского жалования: поддоменным и углежогам на одну копейку в день, подмастерьям — на две копейки с полушкой, мастеровым — на алтын с деньгой, приказчикам — на три алтына с копейкой. Углежогам да рудокопщикам выделено из провиантских запасов по полпуда зерна сверх обычной нормы. Из заводской кассы выдано по два рубля бессрочной ссуды 24 работным».
Нельзя сказать, что демидовские рабочие купались в благах, которыми осыпал их заводовладелец, но факт остаётся фактом: рабочие демидовских заводов на Урале получали в среднем в полтора раза больше, чем рабочие металлургических и механических заводов Петербурга, и вдвое больше, чем рабочие медеплавильных заводов в Гатчине.
