Тагил монументальный. Памятник Николаю Демидову 

Величественный памятник Николаю Никитичу Демидову, простоявший в Нижнем Тагиле с 1836 по 1919 год, можно без преувеличения назвать путешественником. Прежде чем занять своё место в заводском посёлке, он умудрился побывать в Париже, Флоренции, Берлине, Санкт-Петербурге, Москве и Перми, а затем снова в Москве. С этим памятником было связано множество городских легенд, которые на поверку оказываются вовсе не легендами. 

22 апреля 1828 года в покоях своей флорентийской виллы в возрасте 54 лет скончался Николай Никитич Демидов — как писали в одном из официальных некрологов тех лет, «правнук основателя уральской железной империи Никиты Демидовича Демидова, широко известный в России и за её рубежами меценат, филантроп и верный защитник Отечества». Об этом печальном событии говорили и писали не только в России. Сыновья покойного — Павел и Анатолий — получали письма соболезнования из Берлина и Парижа, Лондона и Меца, Рима и Флоренции. Казалось, о кончине батюшки скорбит вся Европа.

После смерти Николая Никитича было оглашено завещание, в котором он просил похоронить его «при церкви, где был крещён», то есть во Входо-Иерусалимском соборе на Нижнетагильском заводе. Вслед за забальзамированным телом покойного из Флоренции были привезены некоторые документы, в том числе и несколько предыдущих завещаний, в которых Николай Никитич просил своих наследников «устроить» фамильную усыпальницу при храме, «чтобы навсегда пребывать с заводами, кои дали благосостояние мне, моим сыновьям и их будущим потомкам». Идея родителя пришлась по душе Павлу и Анатолию, однако вскоре выяснилось, что оборудовать усыпальницу под Входо-Иерусалимской церковью невозможно — перепланировка подалтарного пространства могла серьёзно навредить сооружению. 

Николая Никитича всё же похоронили «по силе завещания» под Входо-Иерусалимской церковью в 1829 году, а вскоре сыновья решили установить «при заводе» памятник родителю. Выбор Павла и Анатолия пал на известного французского скульптора Франсуа Бозио.

Франсуа Жозеф Бозио родился 19 марта 1768 года в княжестве Монако. После переезда в Париж он поступает в Королевскую академию живописи и скульптуры к очень известному скульптору того времени Огюстену Пажу. При его поддержке Бозио совершает поездки в Италию, где изучает статуи работы античных мастеров. Вернувшись после одной из таких творческих командировок в Париж, скульптор получает заказ от Наполеона Бонапарта по украшению Вандомской колонны на одноимённой площади. 

Впоследствии Франсуа Бозио стал придворным скульптором королей Людовика XVIII и Карла X, получил титул барона и должность директора парижской Академии изящных искусств. Во время поездок в Италию скульптор познакомился с Николаем Никитичем Демидовым и после этого получал от него регулярные заказы. Его работы украшали галереи и парки знаменитой Villa Demidoff во Флоренции и ряд демидовских домов в Москве и Петербурге.

Франсуа Бозио получил заказ на изготовление памятника в 1830 году, и через пять лет мемориал, выполненный в «аллегорическом стиле», был готов. Почему так долго? Дело в том, что его изготавливали по частям, которые отвозили сначала в Париж, где автор осуществлял приёмку. Затем везли на виллу Демидовых во Флоренции, где производили предварительную сборку и подгонку. После того как все части памятника были готовы, их отправили заказчику. Но в Берлине с вывозом возникли бюрократические проблемы, для решения которых Павел Николаевич был вынужден срочно выехать на место. 

Наконец, памятник доставили в Петербург, откуда начали по частям отправлять на Урал. На это ушёл почти год: в Перми потеряли чертежи памятника и два ящика со съёмными элементами, которые благополучно нашлись три месяца спустя. Наконец, монументальную композицию доставили в Нижнетагильский посёлок и собрали её на площадке перед строящейся церковью Святых угодников Николая, Павла и Анатолия, или, как её чаще называли у нас, Выйско-Николаевской (Выйско-Никольской). 

Почему именно там? Дело в том, что по поводу места установки памятника у Павла и Анатолия Демидовых возникли разногласия. Павел Николаевич, инициировавший строительство на Вые новой церкви с родовой усыпальницей, считал, что памятник отцу должен находиться перед входом в храм, а прах Николая Никитича, как основателя рода, должен был быть помещён в усыпальницу первым. Анатолий был убеждён, что останки отца надо оставить там, где он просил, — под алтарём Входо-Иерусалимского храма. Следовательно, и памятник должен находиться где-то поблизости. Павлу удалось убедить младшего брата в правильности своего варианта, и памятник поначалу установили на Выйском поле. После смерти Павла Анатолий распорядился перевезти памятник. Весной 1843 года его демонтировали и установили на площади между зданием Главного заводоуправления и Входо-Иерусалимской церковью, где он и оставался до тех пор, пока к власти в стране не пришли большевики.

Выбор нового места для установки памятника долгое время вызывал вопросы у современных историков. Но несколько лет назад, благодаря исследованиям тагильских краеведов, выяснились мотивы, по которым Анатолий Николаевич Демидов выбрал местом установки площадь перед Главным заводоуправлением. Как известно, башенка на Лисьей горе изначально строилась как часовня в память об ушедшей из жизни жене Николая Никитича — Елизавете Строгановой. Анатолий же помнил своих родителей как нежно любящих друг друга супругов и поэтому решил установить памятник так, чтобы «отец и маменька и после смерти смотрели друг на друга». 

Памятник Николаю Никитичу привлекал внимание абсолютно всех, кто приезжал в Нижний Тагил. Многие описывали его в своих письмах и путевых дневниках, а в начале ХХ столетия, когда в моду стала входить фотография, путешественники изъявляли желание сфотографироваться у монумента.

Вот как описывали памятник в 1917 году известные краеведы и журналисты В. А. Весновский и Ф. П. Доброхотов: 

«Памятник имеет явно аллегорический характер. Из-за чугунной решётки поднимается цельномраморный четырёхугольный пьедестал, на котором находятся две фигуры: коленопреклонённая женщина в короне и древнегреческом костюме, ей протягивает руку Демидов, одетый в придворный кафтан с орденами и лентой. Смысл этой группы толкуется так: кто-то в фигуре женщины усматривает Россию и справедливо возмущается той ролью, которая отведена ей забывшимся Демидовым, кто-то видит прообраз какого-то возрождения. Ниже этой центральной группы по углам пьедестала расположены четыре бронзовые группы, тоже состоящие из двух фигур — мужской и женской. Первая представляет сидящую женщину в древнегреческом костюме, возле неё мальчик с книжкой. Это Николай Демидов учится мудрости у богини. Вторая группа изображает ту же женщину, в подол которой юноша высыпает плоды из рога изобилия, — это юноша Демидов приносит своей учительнице-богине плоды просвещения. В третьей группе Демидов представлен уже возмужалым, одетым в военный мундир; здесь он изображается защитником Родины, которую олицетворяет женщина с опечаленным лицом. И наконец, в четвёртой группе Демидов в старости, когда он является покровителем наук, искусств и торговли, представленных тоже в виде женщин... Несмотря на то, что мелкие аксессуары мифологических групп сняты и хранятся в музее (медный плужок, снопы, плоды, лопаты, кирки, копья, щиты и прочее), памятник всё же имеет большой художественный интерес».

Здесь следует обратить внимание на последнюю фразу. Действительно, к 1917 году все съёмные мелкие части памятника были сняты и помещены в заводской музей. И вот почему. Городские легенды гласят, что по прошествии нескольких лет после переноса памятника с Выи на площадь перед заводоуправлением один из заводских приказчиков обнаружил, что у скульптуры, изображающей Демидова-ученика, отсутствуют книга и циркуль. На заводе как раз ждали господ владельцев, и исчезнувшие предметы быстренько восстановили, отлив их у «бронзёрного мастера Выйского завода». Но спустя пару месяцев после отъезда хозяев книга и циркуль вновь пропали. Их восстановили снова, но перепуганные обыватели пустили слух, что «в заводе завелись масоны». Циркуль и книга, как известно, являлись элементами гербов многих масонских лож Европы. 

«Кто ещё мог так нагло украсть циркуль и книгу с памятника на глазах у сторожей заводоуправления, храма и заводской плотины? Только масоны», — рассуждали жители посёлка.

Слухи о кражах съёмных элементов с памятника дошли до главной демидовской конторы в Санкт-Петербурге, и вскоре оттуда пришло распоряжение: во избежание разграбления памятника снять с него все мелкие детали и сдать их по описи на склад. В 1891 году при создании горнозаводского музея эти детали были переданы в музейную экспозицию. Позднее, при переезде «музеума» в здание Авроринского приюта, часть элементов потерялась. Ещё часть деталей была утеряна при переезде музея обратно уже в советское время, и до наших дней сохранился лишь знак Меркурия как символа торговли. На большинстве сохранившихся фотографий памятник запечатлён как раз со снятыми элементами. 

Ещё одна ошибка всех тех, кто описывал памятник: пьедестал, на котором стоял центральный монумент, никогда не был целиком мраморным. Он был сложен из шамотного кирпича, а поверх облицован плитами из серого тагильского мрамора. 

Памятник был огорожен чугунной ажурной оградой, а в тёмное время суток освещался четырьмя газовыми фонарями. Позднее газовое освещение заменили электрическим. По углам ограды изначально были высажены кусты поречи, которые через некоторое время заменили розовыми кустами и сиренью. Внутри ограды высаживали цветы калипсо (уральской орхидеи), которые якобы очень любил Николай Никитич. Цветы, которым не хватало влаги, каждую осень вымирали, но их снова сажали вплоть до смерти Анатолия Демидова, который на склоне лет неоднократно грозился «наехать в Нижнетагильск и поклониться праху родителя и брата». Затем кому-то из заводских приказчиков пришла в голову идея засеять периметр памятника иван-чаем, цветы которого по цвету походили на калипсо.

До революции 1917 года памятник считался одной из пяти основных достопримечательностей Нижнего Тагила. Его изображения не раз появлялись на открытках московских, петербургских, пермских и тагильских издательств. Информация о нём размещалась в различных справочниках и энциклопедиях.

Но после Октябрьской революции памятник ждала незавидная участь. В 1919 году, едва Нижний Тагил был освобождён от колчаковцев и белочехов, Нижнетагильский совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов постановил «снести памятник эксплуататору трудового народа Демидову». 

В защиту памятника встали члены Тагильского общества изучения местного края (ТОИМК) во главе с будущим первым директором городского краеведческого музея Александром Николаевичем Словцовым. Словцов обратился с вопросом сохранения памятников истории к Анатолию Васильевичу Луначарскому, который поддержал тагильских музейщиков и пообещал защитить памятник. Однако «охранная грамота» наркома просвещения запоздала: скульптурная группа была демонтирована и вывезена в неизвестном направлении, а пьедестал разобрали и позднее использовали для фундамента памятника Ленину. 

В Нижнем Тагиле осталась только решётка, ограждавшая монумент, которую пустили на изготовление ограды для того же памятника Ленину. Сами же фигуры уникального памятника бесследно исчезли. По сведениям А. Н. Словцова, «последний раз их видели во дворе московского электролизного завода. Скорее всего, они были отправлены на переплавку».

В 2014 году мэр Нижнего Тагила Сергей Носов пообещал восстановить памятник. Площадь перед музеем была благоустроена, а в её центре появился закладной камень с поясняющей табличкой. В 2018 году Сергей Константинович был назначен губернатором Магаданской области, и со временем разговоры о восстановлении памятника стихли.

(с) 2022. Сергей Волков и Дмитрий Кужильный эксклюзивно для АН «Между строк»