Каток на вокзале, стрельба из пушки и общегородские маскарады. Забытые новогодние традиции Нижнего Тагила 

Традиция праздновать наступление Нового года с 31 декабря на 1 января весьма молодая по историческим меркам — всего-то 322 года. Это официально, если считать по дате петровского указа, вышедшего в декабре 1699 года. Тогда на Руси единственный раз за всю её историю Новый год праздновали дважды — сначала 1 сентября, отдавая дань 500-летней традиции, а потом с 31 декабря на 1 января. 

Справедливости ради надо отметить, что указ Петра I «О праздновании Нового года» далеко не сразу нашёл отклик в сердцах его подданных. И это понятно: или встречать Новый год за столами, которые ломятся от яств, приготовленных из только что собранного урожая, или отмечать праздник в последний день поста, когда толком ни поесть, ни повеселиться. Поэтому ещё более 70 лет со дня выхода указа новой дате Нового года противились, как только могли. Но Пётр Алексеевич был упрям и насаждал этот праздник всеми доступными методами, в том числе и на законодательном уровне. Так, в 1720 году в Соборном уложении — главном своде законов Российской империи — появилось дополнение, предусматривающее суровое наказание за празднование Нового года по-старому, 1 сентября. Ослушников предлагали «пороть лозинами али плетьми и сажать на хлеб и воду». Но с другой стороны, для того чтобы сделать праздник привлекательнее, выпускались указы, разъясняющие упрямому населению, как следует встречать Новый год. 

Чего только не предписывалось делать в городах, сёлах и заводах 1 января: гулять и веселиться с ряжеными, «детишек и взрослых катать на санях, токмо мзду за это не брать», «устраивать всюду жжение огней и фейерверков» и, конечно, украшать ёлки. Интересно, что абсолютно все расходы, связанные с подготовкой и проведением народных гуляний 1 января, ложились на плечи сельских старост, городских бургомистров, а на заводах (был в те времена и такой тип населённых пунктов) оплачивать проведение праздника должен был заводовладелец. При этом на завод мог внезапно приехать государев человек — ревизор — и проверить, как выполняются царские распоряжения. 

На местах царские инициативы воспринимали по-разному: кто-то со всей ответственностью, а кто-то чисто формально.

К слову, Демидовы дважды попадали под новогодние «ревизии», по итогам которых «были обременены штрафом». Штраф с заводчиков взяли железом, что не сильно расстроило хозяев заводов, но науку Демидовы усвоили. Ещё при Акинфии Никитиче в заводских посёлках начали устраивать огненные перформансы, к которым работные люди, бабы и ребятишки относились с опаской. Последствия этих мероприятий иногда выглядели совсем не празднично: то пара-тройка дворов сгорит, как в Ревде, то «хлебный магазин» (склад с продовольствием), как на Выйском заводе, то конный двор. 

Нижнетагильский завод тоже пострадал от новогодних фейерверков. Как-то раз накануне Нового года Никита Акинфиевич Демидов прислал из Санкт-Петербурга на завод несколько заморских фейерверков и обязал управляющего и приказчиков «сжечь их при большом скоплении народа, дабы люд честной веселью и радости сердца отворил». Но фейерверки только напугали женщин и детей, да ещё едва не спалили заводскую церковь (первую Введенскую, что стояла меж Ягодной горкой и вешнячим каналом). Тогда Никита Акинфиевич приказал заменить жжение фейерверков стрельбой из пушек и распорядился изготовить для этих целей полторы сотни маленьких сигнальных шлюпочных пушек, которые отливали на тагильских заводах для нужд флота. Пушки раздали по дворам, чтобы уже на следующий год 1 января стрельбой из них приветствовать наступление Нового года. Так зародилась первая тагильская новогодняя традиция, которая просуществовала вплоть до 1919 года. 

После изгнания с Урала белочехов и Колчака новогоднюю стрельбу из пушек запретили, а затем и вовсе конфисковали пушки у населения, приравняв их к самодельному огнестрельному оружию. В 1924 году вышел декрет, регламентирующий нахождение на руках огнестрельного оружия: его должны были добровольно сдать все жители, кроме членов охотничьих обществ. Стрельба из пушек в черте города была запрещена. Именно так старинная и в чём-то красивая тагильская традиция канула во мглу веков. 

Кроме гуляний с песнями и плясками, весь день 1 января в Нижнетагильском заводском посёлке взрослые и дети катались по улицам на санях, запряжённых лошадьми, устраивали игры вроде «Царя горы», катались на санках со склонов Лисьей, Ягодной и Голой гор или на катушках, установленных на льду заводских прудов. Катушкой в XVIII и XIX веках называли большую крестовину, к которой крепились 8 коробов, вмещавших по 8–10 человек. Вращали катушку 4 лошади. Этакий вариант современной карусели. 

У взрослых были развлечения и посерьёзнее: бои на кулачках — один на один, двор на двор, улица на улицу. Бились один на один, стенка на стенку, показывая молодецкую удаль, до первой крови, строго соблюдая неписаные правила кулачных боёв.

В конце XIX — начале XX века наряду с традиционными гуляниями большой популярностью в Нижнем Тагиле стали пользоваться святочные маскарады, которые устраивались в заводском и купеческом клубах. В купеческом клубе обычно собирались заводские приказчики высшего и среднего разряда, зажиточные мещане и купцы. Обставлялись эти мероприятия всегда богато, с большим количеством подарков как для детей, так и для взрослых. 

В заводском клубе собирались мелкие заводские служащие, приказчики для разных поручений, мастера. Пускали туда и рабочих, но по рекомендации старшин или приказчиков. Механизм попадания на такие маскарады был прост: рабочий записывался у мастера или старшины, а затем управляющий завода рассматривал каждую кандидатуру. Шансов попасть на маскарад не было у пьяниц, лентяев и даже у «кухонных бойцов». Если становилось известно о том, что работник поколачивает дома жену и детей, дорога на маскарад ему была заказана: не умеешь себя вести в быту — сиди дома. Но даже если рабочий и проходил строгое сито административного отбора, его могли не пустить в клуб без маскарадного костюма. В ряде случаев человеку могли указать, в каком костюме он должен явиться. 

Костюмы шили дома сами либо брали напрокат в швейных мастерских. Популярными персонажами тех лет на костюмированных вечерах считались Коломбина, паяцы и клоуны Арлекин, Пьеро, а также представители разных национальностей, населявших Российскую империю. В Нижнем Тагиле в конце XIX — начале ХХ века стало доброй традицией показывать в рабочих клубах театральные постановки. 

Новогодние ёлки в Нижнетагильском заводском посёлке были заботой волостных старшин и заводских приказчиков. Ёлки ставились на заводских площадях и на главных площадях жилых районов. Украшали их самодельными игрушками, бубенцами и колокольчиками, фигурками из дерева и папье-маше. На верхушке ели обязательно устанавливали звезду либо фигуру ангела. 

Свои новогодние ёлки ставили в тагильских школах, училищах, во дворе Авроринского приюта. На детские ёлки в заводских школах охотно тратилось купечество. Во второй половине XIX века среди купечества становится модной благотворительность. Купцы начинают входить в попечительские советы учебных заведений, вкладывать деньги в образование и досуг детей. И новогодние и рождественские вечера в школах и училищах проходят незабываемо для учащихся.

Благотворительность становится наилучшей рекламой. Тагильские купцы не были исключением. Многие из них состояли в попечительских советах сразу нескольких учебных заведений. 

В конце XIX века ещё одной новогодней и рождественской традицией в Нижнем Тагиле стали катания на коньках. Для этого в трёх местах посёлка — в городском саду (ныне — Парк культуры и отдыха им. А. П. Бондина), земском, или волковском, саду (ныне — парк им. А. М. Горького) и на площади перед железнодорожным вокзалом — заливались катки, периметры которых украшались еловыми ветками и разноцветными гирляндами. Катки освещались керосиновыми фонарями, в часы катания там играли духовые оркестры, рядом стояли лотки с горячим чаем и выпечкой. Ещё один каток заливали на Выйском поле, за Выйско-Николаевской церковью (в 2021 году здесь построили новый сквер).

А вот что точно не приветствовалось на праздничных гуляниях, так это чрезмерное употребление спиртного. В такие дни на улицы Нижнетагильского завода выходили и полицейские, и жандармы, а также волостные земские дружины — некое подобие ДНД советских времён. Правоохранители не только пресекали драки и скандалы между пьяными, но и провожали в околоток тех, кто вёл себя тихо, но под воздействием спиртного не мог передвигаться. За пьяную драку или недостойное поведение во время новогодних и рождественских гуляний можно было получить до 10 дней заключения с обязательными общественными работами, такими как уборка нечистот, очистка от наледи дорог и тротуаров, заготовка дров или угля. Правда, начиная с 1914 года число пьяных на новогодних гуляниях резко поубавилось в связи с введением в России сухого закона. Самыми же «пьяными» оказались новогодние праздники первых послереволюционных лет.

После Октябрьской революции отношение к новогоднему празднику вообще и к ёлке в частности не один раз менялось. Сначала в 1919 году в декрете ВЦИК «Кодекс закона о труде» Новый год и 1 января были объявлены государственными праздниками и традиции новогодних гуляний в меру возможности поддерживались. Но в 1927 году с началом масштабной антирелигиозной кампании Новый год, Рождество и ёлку заклеймили «прихотью буржуазии» и «великим обманом эксплуататоров трудового народа», а публичные праздничные гуляния были запрещены. Правда, при этом никто не запрещал отмечать Новый год дома. Хотя вырубка елей и торговля ими были запрещены. За срубленную в лесу ёлочку выписывали штраф, а торговля ёлками была приравнена к спекуляции. 

Но в 1936-м праздник реабилитировали. Начало было положено постановлением ЦК ВЛКСМ «О проведении вечеров учащихся, посвящённых встрече нового 1936 года». И с тех пор запрещать праздник уже никому не приходило в голову. В конце декабря 1937 года в Колонном зале Дома Союзов в Москве впервые прошла Кремлёвская ёлка для детей, на которой присутствовали первые лица государства. Приглашения на ёлку в Кремле получали дети партийно-хозяйственной номенклатуры, передовиков производства, воспитанники детских домов и школьники, учившиеся на одни пятёрки. Возвращению традиции были рады все, и год спустя праздничные новогодние представления уже устраивали под патронажем областных и городских советов, профкомов и крупных предприятий. 

Ёлки для детей и для взрослых были разными по содержанию. Новогоднее представление для детей и школьников включало в себя обязательные концерт или спектакль, костюмированные игры и хороводы, раздачу подарков. «Взрослые» ёлки обычно состояли из торжественного собрания, на котором подводились итоги года, концерта самодеятельности или профессиональных артистов, праздничного ужина и бала-маскарада. 

Вот как описывала один из таких праздничных вечеров городская газета «Тагильский рабочий» 3 января 1941 года:

«В клубе имени Горького Новый год вместе с железнодорожниками встречали работники советских и культурных учреждений. В двух больших декорированных залах гремела музыка, а среди праздничной толпы мелькали карнавальные костюмы и маски. Вот идут, весело обнявшись, две девушки в костюмах тирольки и цыганки, за ними стройный ковбой. В большом зале среди танцующих движется на ходулях огромная маска Деда Мороза. На сцене разыгрываются три небольших скетча-миниатюры в исполнении артистов Н.-Тагильского драматического театра. Ровно в 12 часов открывается занавес. На сцене большой электрифицированный транспарант “1941”.

— С Новым годом, с новым счастьем, дорогие товарищи железнодорожники! — поздравляет конферансье. Джаз-оркестр играет торжественный марш. Начинается концерт».

Если до войны праздничные новогодние мероприятия носили преимущественно ведомственных характер, то уже в первые послевоенные годы ёлки начинают постепенно «выходить в люди». Корпоративы вышли из моды и уступили место массовым, общенародным праздничным гуляниям. Теперь на предприятиях все торжества ограничивались отчётным собранием, в школах — торжественной линейкой, а в детских садах и яслях — скромным утренником. Зато в каждом районе города устанавливают свою главную ёлку, обустраивают снежный городок с фигурами сказочных персонажей, горками и аттракционами. Сначала снежные городки строили на любом свободном месте, но с течением лет у каждого снежного городка появилась своя традиционная прописка. На Вагонке это площадь перед стадионом, а затем перед Дворцом культуры. На Вые снежный городок сначала возводили в парке имени Горького, но позднее он переехал на площадь перед ДК «Юбилейный». На Тагилстрое главную ёлку района ставили перед Дворцом культуры металлургов. 

Правда, иногда районные власти пробовали строить снежные городки в других местах. Например, в 1978–1979 годах на Вагонке городок и ёлку размещали на площади у кинотеатра «Россия». Новшество так и не прижилось: ёлка и городок мешали и зрителям кинотеатра, и водителям такси, которые на все праздничные дни лишились стоянки, и жителям ближайших домов. 

В Ленинском районе долгое время главная ёлка устанавливалась в городском парке, и лишь с завершением строительства Драматического театра и обустройством прилегающих территорий снежный городок начали устанавливать на Театральной площади. 

В наши дни устроители снежных городков каждый год стараются удивить тагильчан какими-нибудь ноу-хау. Это и подсветка ледяных горок и блоков, и ледяные скульптуры, вырезанные профессионалами-скульпторами, и лазерное шоу. Но нынешнее поколение тагильчан вряд ли представляет себе, какой была главная ёлка города в 50-х, 60-х и 70-х годах прошлого века. А всё было гораздо скромнее. 

Саму ёлку долго разыскивали в окрестных лесах: дерево должно было быть высоким, стройным и пушистым, без трещин и других изъянов в стволе. Когда такую ёлку не удавалось найти, зелёную красавицу «дорабатывали», привязывая к её стволу еловые ветки, или маскировали, развешивая на ней большое количество украшений. 

В 50-х и 60-х годах XX века электрическими гирляндами украшали только саму ёлку, а весь периметр снежного городка освещался штатным уличным освещением, которого было явно недостаточно. Помимо электрических гирлянд, ёлку украшали большими стеклянными разноцветными или прозрачными шарами, картонными игрушками, оклеенными блестящей тканью. Шары изготавливали в стеклодувном цехе филиала фабрики детской игрушки, который находился на углу Липового тракта и улицы Черных, а картонные игрушки, как правило, делали в мастерских драматического театра и театра кукол. 

В 50-х, 60-х и 70-х годах технологий возведения фигур и горок из искусственно приготовленного льда ещё не существовало, а главной проблемой устроителей городков была нехватка снега. Когда погода не баловала осадками, снег заготавливали на специальных полигонах, а затем, за 10 дней до Нового года, свозили на Театральную площадь. Если снега всё равно было в обрез, горки ставили деревянные, а снег шёл на изготовление фигуры Деда Мороза — неизменного обитателя снежных городков. 

Одной из новогодних традиций советского периода стали выступления на городских и районных ёлках 31 декабря и 1 января самодеятельных коллективов предприятий, клубов, домов и дворцов культуры. Эта традиция дожила до наших дней, хотя масштабы выступлений уже не те.

 

Да и новые традиции появляются теперь нечасто. Таковым, к примеру, мог бы стать парад Дедов Морозов и Снегурочек, впервые прошедший в 2010 году. Приживётся эта традиция или нет, пока неясно.

(с) 2021. Дмитрий Кужильный эксклюзивно для АН «Между строк»

Уважаемые читатели! 

Если вы являетесь автором какого-либо фото и ваша фамилия не указана в сноске, пожалуйста, свяжитесь с авторами или редакцией любым удобным вам способом, и мы исправим это упущение.