«После очков и респиратора остаются следы, которые потом очень сильно болят», — признаётся фельдшер Настя. На станции скорой медицинской помощи в Нижнем Тагиле девушка работает почти год. В свои 22 она практически без передышки спасает жизни старикам и детям. На время пандемии коронавируса линейную бригаду Насти перепрофилировали в инфекционную. И сейчас она работает с больными коронавирусом и пневмониями. После выхода из вынужденного карантина, под который она попала из-за контакта с заражённым COVID-19, девушка побеседовала с журналистом АН «Между строк». Она рассказала о сложностях работы с детьми, приносящих боль респираторах и поддержке коллег.
Больше боишься не за себя, а за родных
Я работаю в инфекционной бригаде с того момента, как началась пандемия. До этого наша бригада была линейной. Недавно я вышла с карантина. В мае бригада привезла в четвёртую больницу женщину с панкреатитом. У неё были характерные симптомы: живот болел, слабость и температура. Нам нужно было увезти её из четвёртой больницы в первую для проверки на КТ, взятия мазков на коронавирус. Мы были в костюмах для работы с пациентами с ОРВИ и пневмониями. Женщину приняли 12 мая. А 14 мая, когда я заступила на смену, мне сказали, что у той женщины подтвердился COVID-19. После этого нас со вторым номером сразу отправили на самоизоляцию на 14 дней. Домой я уехала на своей машине. Если бы машины не было, то меня отправили бы на скорой вместе с инфекционной бригадой на самоизоляцию, чтобы я ни с кем не контактировала. 25 мая меня выпустили с карантина. Два раза брали мазки на коронавирус, оба теста дали отрицательную реакцию.
Конечно, я боялась, что результат может быть положительным. Перед той сменой я контактировала со всеми своими родственниками — и с мамой, и с бабушкой, и с дедушкой. Больше ведь всегда боишься не за себя, а за родных. Не дай бог, у них что-нибудь объявится. Тем более бабушка и дедушка уже в возрасте, у них могут возникнуть серьёзные осложнения.
В скорой работать интереснее, чем в больнице
Я хотела учиться в медицинском с 7-го класса. Во время практики бывала и в больницах, и в поликлиниках. Но ни в одном из учреждений мне не понравилась специфика работы. Есть там какая-то рутинность. А на четвёртом курсе я попала на станцию скорой помощи и с первого дня поняла, что это моё, что я буду работать именно здесь. Потому что, когда выезжаешь на адрес, никогда не знаешь, на что именно ты попадёшь. Да, есть поводы к вызову — температура, например, боль в животе. Но бывает, что заранее морально готовишься к вызову, приезжаешь на адрес, а там оказывается совсем другое. Это интереснее, чем работать в больнице. Поэтому я осталась на станции. 27 июля будет ровно год, как я работаю здесь.
Тебя не кидают одного во всё это пекло
Поначалу, конечно, привыкала ко всему, разные адреса ведь попадались. Было, например, сложно понять, как можно воспитывать ребёнка в антисанитарных условиях. Сейчас, насмотревшись на всё, отношусь ко многим вещам уже более-менее спокойно и стараюсь не теряться, если ожидания по приезду на адрес не оправдываются. Спокойно осматриваю пациента и выбираю тактику, по которой нужно действовать.
В первое время было страшно принимать решение. Если выберешь неправильную тактику лечения, человек может пострадать и последствия могут быть необратимыми. Поэтому приходится очень быстро соображать, вспоминать всё, чему тебя учили. Я всегда могу обратиться за советом к более опытным коллегам, они никогда не откажут. У нас на станции, на центральной, все очень дружелюбные. Если в чём-то сомневаешься, можешь проговорить это старшему врачу, он тебя проконсультирует. То есть тебя не кидают сразу же одного во всё это пекло.
Самое страшное — это работа с детьми
За год было несколько случаев, которые немного ввели меня в ступор. Один из них — это когда я в первый раз попала на инфаркт. На плёнке, на кардиограмме был виден инфаркт. Нужно было срочно вспомнить всю тактику действий. В итоге человека увезли, ему сделали операцию, поставили стент. Сейчас у него всё хорошо, он живой.
Был случай, когда на трёхлетнюю девочку упал шкаф. Самое страшное — это работа с детьми. Потому что они очень непредсказуемы и не могут точно сказать, что у них болит, что их беспокоит. Всегда приходится по-другому думать и действовать, чтобы всё выяснить.
Страшно было, когда впервые попала на отёк лёгких. Заходишь в квартиру, слышишь, как дышит человек, и тебе сразу становится понятно, что там будет.
От коронавируса никто не застрахован
Мне чаще попадаются больные с лёгкой степенью тяжести коронавируса. От вируса вообще никто не застрахован. Любой может заболеть — от младенцев до стариков. У детей чаще всего в бессимптомной и лёгкой форме протекает болезнь, их ничего не беспокоит. Скорее всего, это связано с более сильным иммунитетом. Но и они тоже болеют.
Следы от респиратора и маски очень сильно болят
Переодевание в костюм для выезда на адрес, где подтверждён коронавирус или необходимо подтверждение, занимает в среднем от 5 до 15 минут. Но мы стараемся делать это максимально быстро, чтобы не задерживаться. В костюме тяжело работать. Тело вообще не дышит, ты полностью закрыт, от ног и до головы. Особенно тяжко, если на улице жара, плюс 20 и выше. Ты весь вспотеешь, двигаться неудобно, это доставляет серьёзный дискомфорт.
После очков и респираторов остаются следы, по которым видно, как на лице маска находилась. Эти полоски очень сильно болят. На переносице остаются особенно глубокие следы, чуть ли не до синяков, потому что очки придавливают респиратор. Но безопасность превыше всего.
Костюм для выездов на ОРВИ и пневмонию считается противоэпидемиологическим. Надеваешь халат, бахилы, перчатки, маску, очки и шапочку на голову, чтобы на волосах ничего не осталось. В таком костюме работать не так тяжело, потому что он сам по себе полегче, в нём можно свободно дышать.
К медицинским работникам всегда предъявлялись строгие требования. Нельзя работать с украшениями на руках. Ногти должны быть короткими и не иметь какого-либо покрытия. Внешний вид тоже должен быть соответствующий — никакого яркого макияжа, парфюма. На адресе может попасться человек с аллергией, от резкого запаха он начнёт задыхаться.
Из-за распространения вируса люди остались без работы
Многие люди, пока не столкнутся с коронавирусом, думают, что всё это выдумка, мол, от пневмонии и раньше умирали. Но я вижу заболевших коронавирусом людей почти каждый день. У нас из-за распространения вируса сейчас многие магазины, организации закрыты, люди остались без работы. Заболевание это довольно серьёзное. Нужно соблюдать режим самоизоляции, масочный режим, чтобы все мы как можно скорее смогли вернуться к привычному образу жизни. А не так, как сейчас: многие гуляют на улице группами и без масок, в парках компаниями сидят.
Я лично теперь стараюсь никуда особо не выходить. Во-первых, смены очень тяжёлые, адресов много. Я прихожу домой со смены и до вечера сплю. Вечером могу только в магазин или к родителям съездить на собственном автомобиле, чтобы ни с кем другим не пересекаться. Обязательно беру с собой маску и антисептик.
Раньше, пока пандемии не было, я часто каталась на велосипеде, выезжала на природу с друзьями. Сейчас из-за всей этой ситуации от совместных вылазок пришлось отказаться. Зимой я на сноуборде катаюсь.
Я знала, на что иду
Желания бросить всё у меня не возникало. Когда я выбирала эту профессию, то знала, на что иду, морально была готова. Да, бывает сложно, но нужно идти вперёд и достигать большего. У нас профессия такая, что, сколько бы мы в ней ни работали, нам всегда будет к чему стремиться и чему учиться. Это очень мотивирует.
Последние данные о ситуации с коронавирусом и готовности Нижнего Тагила к борьбе с ним — в онлайне АН «Между строк».
