Судьбы первооткрывателей алтайской меди сложились по-разному. Степан Костылев уже в звании казённого рудознатца в 1728 году вышел во главе большой экспедиции «на поиски руд разных» по берегам Оби. Правда, большинство открытых им залежей медной и железной руды на тот момент промышленного значения не имели, и разрабатывать их стали только в последней четверти XIX века, когда технологии выплавки меди достигли более высокого уровня. Леонтий и Андрей Кабановы вернулись в Арамашевскую слободу и продолжили службу у Демидовых, но уже в качестве «горщиков», занимаясь поисками самоцветов и поделочного камня на территории лесных «дач» Демидовых, а чаще за их пределами. Михайло Волков записался беломестным казаком и жил в Чаусском остроге, сопровождая казённые грузы, конвоируя ссыльных и собирая ясак. В 1729 году он возглавил экспедицию в верховья Оби, пытаясь найти новые месторождения меди. Братья Останины тоже подались в казаки, осели в деревне Усть-Чарышской, где проживала большая старообрядческая община, но через несколько лет оставили службу и перебрались на Урал, где служили на невысоких должностях при Алапаевском заводе.
А что же Акинфий Демидов? В 1725 году умер основатель «железной династии» Никита Демидович. Без поддержки отца, без его связей в Сенате, Акинфию пришлось нелегко. Поиски медных руд пришлось остановить, бросив все силы и средства на постройку завода на реке Чёрный Исток. Да ещё ранняя женитьба среднего сына. И вдруг, в 1726 году, он получил берг-привилегию на разработку медного месторождения на реке Колыванке, на Алтае. И всё бы ничего, но месторождение уже числилось за казной. И чтобы претендовать на него, надо быть его первооткрывателем, либо чтобы казна отказалась от него. Как же Акинфию удалось получить алтайские медные копи?
На этот счёт есть несколько версий. Одна из них гласит, что генералу де Геннину срочно понадобилось заменить поставщиков медного штыка для екатеринбургского монетного двора. Якобы качество поставляемой меди ухудшилось, и было необходимо как можно быстрее найти «худой меди» замену. На тот момент в Сибирском обер-бергамте богатых месторождений медной руды практически не было, если не считать найденное на Алтае Степаном Костылевым. Но людей, способных поднять медное производство с нуля, да ещё за тридевять земель, у Горного ведомства не было. И тогда Виллим Иванович (так на русский манер звали де Геннина на Урале) предлагает заняться разработкой медного месторождения на Колыванке Акинфию Демидову. Версия вполне правдоподобная: де Геннин не раз положительно отзывался о деловых и профессиональных качествах Акинфия Никитича, так почему бы не передать ему в работу перспективное медное месторождение.
Другая версия заключается в интересе к месторождению со стороны давнего приятеля Акинфия — Александра Даниловича Меншикова, который после смерти Петра I привёл на российский трон императрицу Екатерину I и стал при ней главным советником. Меншиков водил дружбу с главным придворным пробирером Иваном Шлаттером и выдвинул его в президенты Берг-коллегии. Шлаттер рассказал Александру Даниловичу о том, что в пробах алтайской медной руды содержится до 30% серебра. А с серебром в Российской империи дела обстояли ещё хуже, чем с медью. Но кто поднимет алтайскую руду? У Меншикова не было сомнений на этот счёт, и он вызвал Акинфия в столицу, посулив устроить ему аудиенцию у императрицы.
Тут надо заметить, что Акинфий Никитич давно мечтал пробиться на приём к Екатерине. Дело в том, что царь Пётр в 1720 году издал указ о возведении Демидовых во дворянство, но соответствующий диплом подписать забыл. Когда эта досадная оплошность всплыла, Пётр уже ушёл в мир иной, а Демидовы остались без дворянского звания. И всё бы ничего, но работать на демидовских заводах было уже некому, а крепостных в XVIII столетии можно было покупать только лицам дворянского сословия.
Царица, по воспоминаниям её секретаря Алексея Макарова, «приняла Демидова ласково, усадила пить чай, долго вела разговоры о жизни на Камне». Присутствующий на аудиенции Меншиков напомнил Екатерине, что дворянский диплом Демидовых не подписан, и это негативно отражается на работе уральских заводов. А если матушка-царица исправит эту оплошность её мужа, «Демидов в долгу не останется и службой своей многократно пользу России принесёт». После этого разговор об алтайской меди обрёл предметные очертания. «Поднимешь алтайскую медь, Демидыч, быть тебе князем», — посулила царица. И Акинфий согласился.
Обе версии вполне правдоподобны и считаются историками рабочими. Была ещё одна весьма любопытная версия о личной заинтересованности в алтайском серебре Александра Даниловича Меншикова, но она пока не нашла подтверждения в архивных документах.
Ещё находясь в столице, Акинфий послал в Невьянск с нарочным распоряжение: послать на Алтай знающих людей, чтобы провести доразведку месторождений. После этого десять лучших специалистов по «медному делу» выехали с Урала на Алтай.
Екатерина не дождалась алтайской меди. Она умерла в 1727 году, когда на реке Колыванке началось строительство плавильных печей. Первый демидовский завод был примитивным — воздух в печи подавался вручную, как в кузнице. Много меди таким способом выплавить было нельзя. Нужно было ставить завод с плотиной и гидросиловыми установками. Но Колыванка — река мелкая, воды несёт мало, и завод, хотя бы по образцу Выйского, на ней не построить. Акинфий Никитич обратился за помощью к де Геннину, и тот прислал на Алтай одного из своих соратников Никифора Клеопина, который выбрал новое место для строительства завода — на реке Белой. Рядом с ней вскрыли рудник и назвали его Воскресенским. Такое же имя получил первоначально и новый завод. Вскоре горное начальство стало называть его Колывано-Воскресенским. Это название использовалось до начала XIХ века.
Но тут случилась новая заминка. Для получения чистой меди требовалось достаточное количество древесного угля, а Колывань страдала от нехватки леса. Снова призвали на помощь Никифора Клеопина, и тот вместе с Акинфием две недели искал для нового завода «угожее место». Таковое нашлось в месте впадения реки Барнаулки в реку Обь. Здесь было и много воды, и много леса. Руду решили возить с Колывани на подводах, а для охраны караванов наняли беломестных казаков. Но прошло десять лет, прежде чем началось строительство Барнаульского медеплавильного завода. Задержка была вызвана чехардой со сменой власти: Пётр II, Анна Иоанновна, Иван VI, Елизавета Петровна. Но в 1744 году Барнаульский сереброплавильный завод (официальное название XVIII века) выдал первый металл. В XIX веке это предприятие выплавляло до 16 тонн серебра в год, что составляло почти половину выплавляемого в России серебра.
Прибрать к рукам алтайские заводы Акинфия Демидова удалось царице Елизавете Петровне. После долгих судебных тяжб с Акинфием ей удалось добиться введения на заводах «коллегиального управления» (с участием казённых ведомств), а после смерти заводовладельца заводы и вовсе перешли под полный контроль фаворитов императрицы. В 1750 году по приказу Елизаветы из алтайского серебра была изготовлена серебряная рака для мощей Александра Невского (сейчас она хранится в Эрмитаже).
P.S. Акинфий Никитич Демидов получил диплом на дворянство на год раньше, чем началось строительство Колыванского завода.
© 2025. Д. Г. Кужильный
По материалам:
— И. Н. Юркин и А. П. Пятнов «Демидовы», изд. БРЭ, 2007 г.
— К. Д. Головщиков «Род дворян Демидовых», Ярославль, 1881 г. (репринт)
— В. Г. Волков «Алтайские рудознатцы первой трети XVIII века», Барнаул: изд. Алт ГТУ, 2004 г.
