Почему в Нижнем Тагиле нет ни одной могилы легендарных заводчиков Демидовых?

В 1999 году один иностранный гражданин, приехавший в наш город с целью расширения своего кругозора, после экскурсии по историческому центру и посещения краеведческого музея спросил у меня: «Почему в Нижнем Тагиле нет ни одной могилы Демидовых? Вы так много о них знаете, так интересно рассказываете, так гордитесь ими, но ничего не делаете, чтобы прах Демидовых, пусть не всех, находился в городе, который они основали?»

А действительно, почему так получилось? Тем более что попытки вернуть останки Демидовых в «горное гнездо» неоднократно предпринимались. Как неоднократно разворачивались и дискуссии о том, кто из Демидовых может считаться для Нижнего Тагила «своим». Начать, пожалуй, стоит со второго вопроса. 

Первым из перечня претендентов следует исключить основателя «железной династии» Никиту Демидовича Антюфеева. И хотя это его усилиями была получена Берг-привилегия на основание железоделательного завода у Магнит-горы, сам завод строился без его непосредственного участия.

Его деятельный сын, Акинфий Никитич, тоже вряд ли может считаться тагильчанином, несмотря на то, что завод, давший жизнь и название Нижнему Тагилу, построил именно он. Дело в том, что Акинфий, построивший на Урале много заводов, ни один из них не любил и практически ничего не делал для их развития. Его любимым заводом было отцовское предприятие в Туле, а сама Тула — любимым городом, куда Акинфий стремился уехать всякий раз, как только освобождался от дел. Акинфий Никитич очень много сделал для родного города: строил богадельни, мостил дороги, за свой счёт восстанавливал Кузнецкую слободу после пожара 1779 года и выстроил самую богатую церковь в Туле — Николо-Зарецкую, — в которой незадолго до смерти решил устроить родовую усыпальницу.  

В одном из своих завещаний Акинфий Никитич оставил детям отеческий зарок: «Хоронить всех потомков моего семени в оном месте». Забегая вперёд, надо сказать, что никто из потомков, кроме среднего сына Григория, заветам отца не внял. В родовой усыпальнице Николо-Зарецкой церкви, которую в Туле ещё называют Демидовской, похоронены сам Акинфий (в 1745 году), его вторая жена Евфимия Ивановна (урожденная Пальцова), ушедшая из жизни в 1771 году, сын Григорий (1761) и его жена Анастасия Павловна (1763). Туда же Акинфий Никитич перенёс останки своего отца Никиты Демидовича и матери Евдокии Федотовны. 

Собственно, это самое большое сохранившееся до наших дней захоронение «акинфиевой» (или «тагильской») ветви Демидовых в России. 

Абсолютно равнодушен к месту своего упокоения был Прокофий, старший сын Акинфия Никитича Демидова. В своих «наставлениях сыновьям» (письмах, в которых он делился с детьми советами и опытом) Прокофий Акинфиевич не раз писал, что ему безразлично, где его похоронят. При этом он знал о родовом склепе в Туле, но относился к перспективе быть похороненным в нём с мрачной иронией.

«А буде помру я, что рано или поздно приключится, то не кладите меня рядом с родителем моим. Мы и в жизни с ним часто собачились, а тут спорить будем вечно, — писал он в одном из своих наставлений сыновьям Акакию и Льву. — Неважно, где тебя похоронят, важно, чтобы потомки твои помнили тебя, и дети их, и дети их детей...»

Лишь в самом конце жизни, предчувствуя скорую кончину, Прокофий попросил свою супругу Татьяну Васильевну Семёнову похоронить его на кладбище Донского монастыря. 

Впрочем, ни историки, ни краеведы не признают Прокофия Акинфиевича причастным к истории нашего города, отдавая звание первого «тагильчанина» его младшему брату Никите. Да и как иначе? Ведь это Никита Акинфиевич построил на Нижнетагильском заводе самую большую в Европе домну (на деле домна заработала только после того, как Прокофий внёс в её чертежи существенные исправления). Ведь это Никита Акинфиевич впервые занялся разведением роз и других диковинных цветов, основав на берегу заводского пруда сад (на самом деле высаживал саженцы средний брат Григорий и выписанные им из Соли Камской садовники). Наконец, это Никита в 1764 году начал строительство Входо-Иерусалимской церкви — первого каменного храма в Нижнем Тагиле. Правда, Никита же едва не разорил свои заводы, потратив большую часть доходов от продажи железа на путешествия по Европе и огромную усадьбу в подмосковном селе Петровском-Княжищево. В этом самом Петровском-Княжищево (ныне — Петровском-Алабино) «наш» Никита Акинфиевич и решил устроить родовую усыпальницу. Для этого под алтарём церкви Святителя Петра в селе Петровском был устроен просторный склеп, в котором, согласно воле Никиты Акинфиевича, должны были быть похоронены он сам, его жена Александра Евтихиевна, а в дальнейшем и их дети — Екатерина, Николай и Мария.

Надо сказать, что воле родителя последовала лишь старшая дочь Екатерина (в замужестве Львова). Первым, в 1778 году, в склеп опустился гроб с телом Александры Евтихиевны. Через 11 лет, в декабре 1789-го, рядом с любимой супругой был похоронен Никита Акинфиевич, а в 1832 году в склепе была похоронена Екатерина Никитична.

В годы «воинствующего атеизма» церковь Святителя Петра была разграблена, а в самой усадьбе был устроен санаторий для больных туберкулёзом. Затем последовала череда межведомственных переделов усадьбы, и когда в 1980-х годах храм, получивший статус памятника архитектуры XVIII века, обследовали специалисты, то оказалось, что свод склепа пробит, а захоронения Демидовых... исчезли: их попросту не смогли обнаружить под слоем земли, мусора и битого кирпича. В акте обследования храма указали, что «родовая усыпальница Н. А. Демидова, находившаяся под алтарём церкви, была утрачена в период 1930–1960-х годов».

В 2013 и 2014 годах тагильские краеведы Леонид Демидов и Александр Назаров предприняли ряд попыток найти захоронение Никиты Акинфиевича и произвели в склепе георадарную съёмку, но продолжить поиски не смогли по причине нехватки средств. 

По какой причине младшая дочь Никиты Акинфиевича, Мария, отказалась быть похороненной в родительской усадьбе, нам неизвестно. А вот единственный сын заводчика, Николай Никитич, совершенно осознано объявил отцу, что будет погребён только в церкви, где его крестили, «как оно было принято у предков». Так Входо-Иерусалимская церковь в Нижнетагильском заводском посёлке стала первой родовой усыпальницей Демидовых на Урале. 

Говорят, что первыми под алтарь Входо-Иерусалимской церкви могли лечь Александра и Николай Демидовы, умершие от пневмонии в 1800 году. Четырёхлетняя Сашенька и годовалый Николаша, несмотря на усилия всех лекарей и знахарей Петербурга, ушли из жизни в течение трёх месяцев. Детей похоронили на территории некрополя Свято-Троицкой Александро-Невской лавры.

Тогда в одном из писем другу семьи Николаю Дмитриевичу Дурново, генерал-аншефу, сенатору и опекуну уральских заводов, Николай Никитич Демидов писал о том, что хочет перенести прах детей в родовую усыпальницу на Нижнетагильском заводе, и спрашивал совета, как всё это сделать, не нарушая православных погребальных традиций. Но перезахоронению воспротивилась жена заводчика Елизавета Александровна и родственники с её стороны. Вопрос, казалось, был закрыт, но в 1806-м, приехав на Урал, Демидов попросил настоятеля Входо-Иерусалимской церкви приготовить в подалтарном пространстве храма помещение под родовой склеп. 

В 1812 году Николай Никитич, готовившийся выступить во главе собранного и снаряжённого им полка под Бородино, составил завещание, в котором просил в случае его гибели в ходе сражения похоронить его «в родовой усыпальнице Входо-Иерусалимской церкви при Тагильском заводе».

По свидетельству одного из биографов демидовского семейства князя Владимира Мещерского: «Не было и года, чтобы Николай Никитич не заводил разговоров о фамильном склепе в Нижне-Тагильске, не настаивал на переносе туда праха предков своих из усадьбы в Петровском и детей из Троицкой лавры. Елизавета же Александровна, без ума влюблённая в Париж, всегда желала быть погребённой на Пер-Лашез и просила родственников после её смерти перезахоронить её детей Александру и Николя рядом с ней... Все эти странные разговоры о смерти и похоронах не раз заканчивались ссорами между супругами. В конце концов всё закончилось так, как хотел каждый из них: Елизавету Александровну в 1818-м похоронили на Шаронском холме кладбища Пер-Лашез, а тело Николая Никитича десять лет спустя упокоилось под алтарём церкви в Нижне-Тагильске».

Идея создания родовой усыпальницы Демидовых получила новый импульс в 1835 году, когда сыновья Николая Никитича, Павел и Анатолий, заложили на Выйском поле Нижнетагильского заводского посёлка новый храм, освящённый десять лет спустя как церковь Святых угодников Николая, Павла и Анатолия (в народе — Выйско-Николаевская церковь). Для нового храма был выбран проект талантливого петербургского архитектора Александра Христофоровича Криха.

На цокольном этаже церкви был расположен фамильный склеп, рассчитанный на восемь захоронений, который при желании мог быть расширен. Первоначально в него намеревались перевезти прах Никиты Акинфиевича и Александры Евтихиевны Демидовых из усадьбы Петровское-Княжищево и забальзамированное тело Николая Никитича, покоящееся во Входо-Иерусалимской церкви. А в 1837 году перед храмом был установлен памятник Николаю Никитичу, после чего жители Выи, а затем и всего посёлка стали называть церковь Выйско-Николаевской (или Выйско-Никольской).

Первыми в фамильный склеп были помещены останки Николая Никитича Демидова, умершего во Флоренции 22 апреля 1828 года. Перезахоронение состоялось в сентябре 1862 года. В 1874 году родовая усыпальница приняла прах Никиты Демидова, сына Павла Павловича Демидова и Елены Трубецкой, который умер в возрасте двух лет. Через год, в 1875-м, после долгих переговоров с Авророй Карловной в склеп были перевезены останки Павла Николаевича Демидова. Над местом его захоронения была установлена мраморная скульптура «Распятие Христово» работы известного французского скульптора Жана Жака Прадье (Jean Jacques Pradier), которую Анатолий Николаевич Демидов приобрёл в качестве надгробного памятника для могилы старшего брата. 

Последним в усыпальницу под Выйско-Николаевской церковью лёг Павел Павлович Демидов, сын Павла Николаевича и Авроры Карловны, умерший в 1885 году в Италии. Тело Павла быстро забальзамировали и отправили в Россию, в Нижнетагильский завод, где и состоялись похороны заводчика. Траурная процессия, состоявшая в основном из заводских служащих, обывателей и домохозяек, проследовала от Входо-Иерусалимской до Выйско-Николаевской церкви, где состоялось погребение.

Позднее на могиле Павла Павловича Демидова был установлен чугунный надгробный памятник, изображающий скорбящую супругу покойного — Елену Петровну Трубецкую-Демидову. 

Возможно, если бы не революционные события 1917 года, родовая усыпальница Демидовых в Выйско-Николаевской церкви пополнилась бы новыми захоронениями. По свидетельству того же Владимира Мещерского, желание быть похороненными рядом с предками выражали дети Павла Павловича — Елим Павлович, Анатолий Павлович и Мария Павловна. Упокоиться рядом с мужем и сыном одно время хотела и Аврора Карловна.

Впрочем, не все Демидовы стремились быть похороненными на родине. 

Так, Анатолий Николаевич Демидов во всех завещаниях выражал желание быть похороненным рядом с матерью, на кладбище Пер-Лашез. Не горели желанием упокоиться рядом с родителем и дети Павла Павловича — Аврора, Павел и Елена.

К сожалению, в 1930–1950-х годах ХХ века усыпальница Демидовых под Выйско-Николаевской церковью была разорена. Единственные найденные останки, принадлежавшие Николаю Никитичу Демидову, были перезахоронены в безымянной могиле на одном из кладбищ Нижнего Тагила.

 

(с) 2021. Сергей Волков и Дмитрий Кужильный эксклюзивно для АН «Между строк»

 

Уважаемые читатели! 

Если вы являетесь автором какого-либо фото и ваша фамилия не указана в сноске, пожалуйста, свяжитесь с авторами или редакцией любым удобным вам способом, и мы исправим это упущение.