«Бери всю вину на себя или “закладывай” друзей»

Год назад Вагонку всполошила серия пожаров. В ночь на 22 июня горели пять двухэтажных бараков и один частный дом. Все находились в радиусе 150 метров, что позволило полицейским говорить о серии поджогов, совершенных одними и теми же людьми. В огне пожара оказалась семья Смирновых: отец и его девятилетний сын погибли, матери удалось спастись.
На следующий день полицейские отрапортовали, что поджигатели пойманы: трое подростков 15-16 лет написали явки с повинной. Но на следующий день школьники заявили, что признания были получены под давлением силовиков. Следствие ведётся уже больше года. Всё это время родители и защита обвиняемых пытаются доказать непричастность парней к преступлению и утверждают, что готовы предоставить в суде весомые доказательства. Первое заседание назначено на 18 августа. За несколько дней до суда журналист АН «Между строк» узнал подробности преступления и выслушал версии сторон.

«Спустя сорок минут после того как я легла, послышался странный треск. Предположила, что это проводка, так как мы на тот момент её меняли, но всё же встала проверить. Подойдя к входной двери, я увидела из-под неё дым, а в окно было видно, как из подъезда вырывается пламя. Я бросилась, разбудила всех в квартире и вызывала пожарных. Живём мы на первом этаже – выбраться на улицу нам удалось легко. После я стала стучать в окна соседей, сообщая о пожаре», - сказано в показаниях Ольги Романовой, проживающей в доме по Тимирязева, 17, с которого началась серия поджогов.

Именно в этом доме погибли отец и сын Смирновы. Соседи рассказывают, что Светлана Смирнова вышла на балкон, откуда ей помогли выбраться пожарные. Подвыпившая женщина сказала, что находилась в квартире одна. Её муж задохнулся угарным газом, а сын скончался через пару часов в карете скорой помощи.

Пожар в двухэтажном бараке случился от того, что кто-то поджёг детскую коляску, которую жильцы хранили в подъезде. Злоумышленники поставили её под деревянный лестничный марш, и огонь быстро распространился.

  

В течение двух часов произошло ещё четыре пожара: на Тимирязева, 11 так же подожгли подъезд и пустующую квартиру, в бараке на Свердлова – чердак, а на Ильича – частный дом.

  

Очевидцем последнего стал один из тех, кого позже полицейские обвинили в поджогах – 15-летний Владислав Урманов, который вместе с друзьями гулял после выпускного.

«Мы встретились с Колей Авдюковым (так же обвиняется в поджогах, прим.ред.) около трёх часов ночи. Погуляли с ним час, и потом я пошёл в гости к Коле Сущенко (третий обвиняемый, прим.ред.) играть в компьютер. Пришли мы к нему в 04.10, а в пять я уже встретился с папой во дворе, он поехал на рыбалку. Ещё когда я шёл от Сущенко, то по улице Тимирязева, 17, видел пожарные машины и скорую помощь. Поговорил немного с отцом и побежал поглядеть на пожар. Там я снова встретил Авдюкова, он мне рассказал, что, когда шёл от нас, то видел, как в этом подъезде горит коляска и какой-то мужчина оттуда выходил, но его он не разглядел. Там было много народу, ещё я разговаривал со вторым сыном Смирновых, у него всё лицо чёрное было. Я стоял рядом с пожарным, время было почти шесть, когда ему (пожарному) на телефон позвонили и сообщили об ещё одном поджоге. Тогда я удивился, что ещё горит дом».

Подростки разошлись по домам, а ближе к обеду к ним пришли полицейские и вручили повестки в отдел полиции №17. О причине вызова они тогда даже не догадывались.
Владислав Урманов пошёл в полицию с отцом, Виктором. Ожидая вызова в коридоре, они услышали крики и нецензурную брань из кабинета, где допрашивали Колю Авдюкова. Урманов-старший достал телефон и записал разговор на повышенных тонах на диктофон.

« Че ******* (врёшь, неценз.)? 04.10! В 04.10 она шла с работы домой… Вы в 10 минут втроём там ходили! [Коля объясняется, что в это время они пошли в сторону магазина “Эльдорадо”, а оперативник навязывает, что они  были у подожжённых домов и их видела свидетель – Алёна Бойко, которая шла с работы] “Эльдорадо”!? Ты чё *******-то!? Какое “Эльдорадо”? Значит в 04.10 вы там были! (…) В это время уже пожарные туда приехали. (Смеются)»

Записав разговор, Виктор Урманов зашёл в кабинет сделал замечание полицейским, которые допрашивали несовершеннолетнего без законного представителя и адвоката, тем более в грубой форме, и пообещал отдать аудиозапись в прокуратуру.
Как оказалось позже, в полицию Николай Авдюков приехал с мамой, но полицейские развели их по разным кабинетам.

«Приехав в райотдел вместе с мамой, меня в её присутствии стали допрашивать следователь Роман Харин и ещё два незнакомых мне человека. “Кто совершил поджоги? Признавайся! Ты знаешь”. Я отвечал, что ничего не знаю. Тогда оперативники переглянулись между собой и увели меня в другой кабинет, а мама осталась в прежнем. Там они стали кричать, что ударят меня, если не скажу правду, но о чём шла речь, я не понимал. Полицейские пытались подогнать время, якобы меня тогда видели. Где точно – не сказали. Я достал телефон и зашёл в социальную сеть, чтобы показать сотрудникам переписку, которая доказывает, что во время поджогов я находился дома, но и это их не убедило. Они достали карту и стали тыкать в неё пальцами, прикрикивая, что за такой короткий промежуток времени я не мог дойти до дома, а меня точно видели на месте поджогов. Сотрудники мне угрожали посадкой на длительное время в камеру, где меня «опустят». От угроз и криков я очень испугался», - рассказывает Николай.

После вмешательства Урманова Авдюковых отпустили, но уже вечером вызвали снова и уговорили, по их словам, сознаться в участии в поджогах, пообещав, что тогда Николай пройдёт по делу как свидетель.

«Меня проводили в этот же кабинет, где допрашивали днём. Следователь, который мне не представился, сказал: “ Признавайся в преступлении, бери всю вину на себя или “закладывай” своих друзей, тогда будешь свидетелем. Скажи, что ковёр резиновый лежал в правом углу лестничной клетки дома №31 по улице Свердлова, а второй ковёр притащил Сущенко из другого подъезда. И что поджоги совершил Сущенко, и он же поджог коляску  по улице Тимирязева 17”. В присутствии мамы я написал явку с повинной».

Мама Николая отказывалась подписывать явку, но, когда следователь пригрозил ей арестом сына до суда, согласилась. Прочитать документ Татьяне Авдюковой не удалось, у неё не было очков. По словам женщины, её прочитал вслух следователь Харин, причём очень невнятно.

«Когда Коля, подписывал явку с повинной, было очень поздно, за весь день мы очень устали, этим и воспользовался следователь», - рассказывает Татьяна.

Этим же вечером на допрос вызвали Николая Сущенко, который пришёл вместе отцом Сергеем. Ему сразу предложили: «Коля, сознавайся, нам Авдюков всё рассказал, вы подожгли коляску. Ущерб нужно возмещать». Николай ответил, что он не поджигал, но сотрудники полиции ему пригрозили, что посадят в тюрьму за порчу чужого имущества, если парень не скажет правду. Кроме того, привели в пример Авдюкова, который быстро во всем сознался и уже отдыхает дома. Подросток отмечает, что психологическое давление и история с другом, который обвинил его в преступлении, сыграли решающую роль. Он тоже написал явку с повинной.
Но уже на следующий день Коле Сущенко в следственном комитете предъявили обвинение по другой статье. «Умышленное уничтожение или повреждение имущества из хулиганских побуждений, путем поджога, повлекшее по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия» наказывается лишением свободы на срок до пяти лет.

«Как так? Еще вчера они говорили про подожженный мусор и коляску! Что нужно возместить ущерб совсем по мелочи. Ни о каком уголовном деле и речи не было. Они не ввели нас в курс дела. Знал бы я всё, разве допустил бы это!? Коля при мне написал явку. Я тогда ещё на него прикрикивал, якобы он взрослый и нужно отвечать за свои шалости. Не знал я всего, что происходит», - прокомментировал отец Сущенко.

Через сутки подростки отказались от явок с повинной, полученных под давлением силовиков. В этот же день полицейские взяли их под стражу на 48 часов. Задержали и Владислава Урманова, который, в отличие от друзей, не оговаривал себя.
По мнению защитников, все обвинения полицейских строятся на показаниях единственного свидетеля – Алёны Бойко, имя которой фигурировало в аудиозаписи, сделанной Урмановым. Женщина, возвращавшаяся в ту ночь с работы из пекарни, видела подростков, чего они и не отрицают. За время следствия Бойко трижды даёт показания, каждый раз называя разное время встречи в промежутке от 3 до 4 часов ночи.

«Доказательную базу собирать было достаточно сложно. Но всё же собранные доказательства указывают на причастность обвиняемых. Об этом говорит и исследование на полиграфе, проведённое с ними. Отрабатывались разные версии, всё говорит, что виновные именно они: явки с повинной, от которых они впоследствии отказались. Одежда, изъятая у подростков, правда, не подтверждает, что они находились у очага возгорания, но времени до экспертизы прошло не мало, её могли постирать, - говорит следователь Евгений Колганов».

Как считает сторона защиты, несмотря на скудные доказательства, в оправдательный приговор верится с трудом. Суд, скорее всего, поддержит обвинение. Даже при таком развитии событий реального лишения свободы подросткам, скорее всего, удастся избежать – статья не относится к тяжким, и несовершеннолетние должны попасть под амнистию. Но материальный ущерб, который превышает один миллион рублей, придётся возмещать, и это без учёта возмещения ущерба семье погибших. Таких денег у семей обвиняемых нет.

«Это резонансное преступление, его нужно было раскрыть как можно скорей. Поймали мальчишек, да и давай на них вешать это преступление. В этот же день и отчитались, что поджигатели пойманы. Когда я поднял шум, что это все незаконно и не честно, следователь мне предложил, якобы хватит вам идти против. Эта статья попадает под амнистию, вашего сына амнистируют. Разве я буду на это соглашаться? Ущерб я выплачивать не собираюсь, я хочу справедливости. Это пятно на всю жизнь»,- пояснил Виктор Урманов, отец Влада.

    

Текст и фотографии: Кристина Мелкомукова
Некоторые фото взяты со страниц героев «ВКонтакте»