Город и его люди. Никита Акинфиевич Демидов

Уезжая с Урала, любимый внук грозного Никиты Демидовича понимал, что, вполне возможно, не вернётся в «горное гнездо»: здоровье любимой супруги было слабым, а возить её на воды в Европу уже было расточительно. К тому же много сил и внимания отнимала стройка в подмосковном Петровско-Княжищевом, где Никита Акинфиевич решил возвести усадьбу, в которой бы мог спокойно прожить остаток жизни в своё удовольствие вместе с женой и детьми. И старший брат — Прокофий, который всегда и во всём помогал Никите, — рядом будет. И решил тогда Никита Акинфиевич поставить в память о себе каменный крест на месте своего рождения. Чтобы помнили о нём в этих краях все — и работный люд, и проезжающие мимо купчишки…

В конце лета 1724 года Акинфий Никитич Демидов выехал из Тулы на Урал, чтобы успеть к началу отгрузки очередной партии металла для нужд казны. Изначально он собирался ехать один — супруга Ефимия была на последнем месяце беременности. Но в последний день перед отъездом она уговорила Акинфия взять её с собой. Демидов рассчитывал прибыть в Невьянск до рождения ребёнка, но ранняя распутица задержала экспедицию в пути. 8 сентября 1724 года на берегу реки Чусовой на свет появился третий сын Акинфия, которого родители единодушно решили назвать Никитой в честь деда — Никиты Демидовича. Двумя неделями позже на месте рождения ребёнка по указу Акинфия соорудили деревянный крест, «чтобы для памяти потомков», который простоял почти 55 лет.

Детство Никиты Акинфиевича проходило в разъездах между Невьянском и Тулой. Вопреки легендам, слухам и историческим анекдотам о том, что братья Акинфиевичи терпеть не могли друг друга, старшие Прокофий и Григорий постоянно заботились о младшем, поддерживали во всех начинаниях, помогали в учёбе. Никита рано выучился чтению, письму и счёту и очень рано стал интересоваться заводскими делами. Акинфий сделал всё, чтобы дать младшему сыну прекрасное образование, но более всего его радовал интерес мальчика к фамильному делу.

С 17 лет Никита стал вплотную знакомиться с производством, постоянно разъезжая с отцом по заводам. Отдельно изучал литейное производство, горное и кузнечное дело, особое внимание уделял изучению устройства домен и молотовых «фабрик». За год до смерти отца юный Никита предложил Акинфию несколько проектов новых заводов, чертежи и расчёты рентабельности для которых он выполнил сам.

В 1745 году Акинфий Демидов умер, оставив после себя огромную «железную империю», куда входили не только рудники и заводы, но также речные пристани, соляные варницы, несколько домов в Туле, Москве и других городах. Всё это богатство должно было быть поделено между наследниками — сыновьями Прокофием, Григорием, Никитой и дочерью Ефимией.

Здесь практически во всех рассказах о Демидовых, сочинённых в советское время, на первое место выходит история с тяжбой по поводу наследства. Согласно самой распространённой версии, Акинфий Никитич завещал все свои заводы одному лишь Никите, а остальным определил по 5000 рублей серебром. И якобы, узнав о последней воле отца, обиженные Прокофий и Григорий челом били императрице, прося «исправить несправедливость» и переделить наследство.

Эта версия появилась в 30–40-х годах ХХ века и настолько укоренилась в отечественной истории, что со временем стала выдаваться за подлинный факт биографии демидовского рода. Кто первым запустил эту легенду в оборот и с какой целью — неизвестно. Но в начале нулевых выяснилось, что история с разделом наследства имеет несколько другое содержание. Это было установлено, когда обнаружилось завещание Акинфия, составленное им в 1743 году, за два года до кончины, и некоторые другие документы.

Согласно тексту этого завещания, старшему сыну Прокофию Акинфиевичу отходили Невьянский, Быньговский, Шуралинский, Верхнетагильский и Шайтанский заводы на Урале, Нижнечугунский и Верхнечугунский передельные заводы в Нижегородской губернии, Корельский завод, пристань Курьинская на Чусовой, каменный дом в Москве и несколько домов в других крупных городах, а также половина соляного производства в Соликамске.

Григорий Акинфиевич становился владельцем дедовского завода в Туле, а также Уткинского, Ашанского, Шаквинского, Ревдинского, Суксунского и Тисовского заводов на Урале, Бымовского, Шаквинского и Ашапского медных заводов близ Перми, трёх домов в Москве и Туле, нескольких рентабельных соляных варниц.

Никите Акинфиевичу достались Нижнетагильский, Выйский, Лайский, Висимо-Шайтанский и Черноисточинский заводы, два доходных дома в Москве. И всё.

Что касается капиталов, то Акинфий разделил их по числу наследников — на четыре равные части. Получалось, что Прокофию и Григорию по завещанию достались большие доли и инициировать передел имущества им не было никакого резона. Если уж кто-то из братьев и казался обделённым, то это был Никита…

Впрочем, челобитная императрице действительно существовала, хотя и иного содержания. В ней братья просили Её Величество разрешить противоречие между завещанием их отца и «наказом» Петра Великого, данного ещё Никите Демидовичу, «не дробить уральские заводы на части». В той же челобитной братья просили на время разбирательства позволить им «всеми ведать заводами коллегиально».

Надо отметить, что братья поставили перед российскими законодателями сложную задачу, на решение которой у Сената ушло целых 13 лет. В конце концов в 1758 году сенатская комиссия предложила братьям предоставить личные соображения по поводу раздела. Подготовить новый проект поручили Григорию, что он вскоре и сделал. Проект был рассмотрен и принят. И никто не обратил внимания, что подготовленный Григорием и одобренный Прокофием и Никитой проект раздела почти в точности совпадал с содержанием завещания Акинфия Никитича.

В таком случае какой был смысл вообще устраивать тяжбу? Разгадка оказалась весьма простой. Дело в том, что за свои заслуги перед Отечеством Никита Демидович получил от царя Петра ряд серьёзных льгот, которые действовали только до тех пор, пока демидовское хозяйство остаётся единым. Раздел заводов грозил обернуться существенными потерями для всех братьев: отменой права беспошлинной торговли, беспошлинного перевоза продукции, льготного налогообложения, потерей сырьевых и людских ресурсов. Всё это могло пагубно сказаться на работе заводов.

За 13 лет тяжбы, искусно затягиваемой братьями Акинфиевичами, фискальное законодательство в России изменилось в более благоприятную сторону, а Демидовы, каждый в отдельности, получили от царского двора ряд новых преференций.

По окончании периода «коллегиального ведения заводами» и благополучного раздела наследства Никита Акинфиевич принимается приумножать фамильное дело. Он строит Нижнесалдинский (в 1760 году), Висимо-Уткинский (1771) и Верхнесалдинский (1775) заводы, на которые перевозит из Нижегородской губернии более 150 крестьянских семей. 

Надо сказать, что Никита по достоинству оценил потенциал тагильских заводов. Ещё во время совместного управления он стал уделять пристальное внимание развитию заводского посёлка.

В 1750 году он распорядился начать строительство деревянной церкви в честь введения во храм Пресвятой Богородицы, заводской школы и лазарета. В 1758-м был заложен каменный господский дом, а в 1760 году появилось второе каменное здание в Тагиле — расчётный дом.

Особое внимание Никита уделял развитию производства.

Он не только привлекал на заводы знающих специалистов, но и сам следил за техническими новинками и применял некоторые из них в заводском деле. В 1765 году он открывает при заводской школе специальное отделение для подготовки служащих на Нижнетагильском заводе. Вскоре это отделение расширяется, а затем преобразовывается в заводское училище. Сначала в нём обучались подростки только с Нижнетагильского и Выйского заводов, но уже в 1768 году в училище стали принимать детей и с других демидовских заводов. Первыми нетагильчанами, проходящими обучение в училище, стали трое мальчиков с Суксунского завода. Такая практика продолжалась и в дальнейшем. 

Надо отметить, что первоначально расходы на школу и училище были невелики — всего 500 рублей в год. В дальнейшем суммы менялись, то опускаясь до 300 рублей, то поднимаясь до 800 рублей в год. Уже к 1770 году в училище осваивали профессию 20 мальчиков. Обучение вели учитель Гавриил Евтифеев и мастер Осип Шталмеер — первый иностранный специалист, выписанный Никитой Акинфиевичем из Москвы.

Ещё один след, который Никита Акинфиевич оставил на тагильской земле, ныне затерялся среди аллей и дорожек городского парка культуры и отдыха имени А. П. Бондина. 

В 1756 году (после смерти первой жены — Натальи Евреиновой) Никита уединился на Тагильском заводе, пытаясь в делах забыть о тяжёлой утрате. Тогда-то старшие братья и «присоветовали» ему разбить при своём доме небольшой сад, полагая, что в заботах о нём Никита легче переживёт утрату. Прокофий отправил на Нижнетагильский завод более сотни саженцев розовых кустов, а Григорий — саженцы яблонь, груш и «поречи» (красной смородины). Никита внял советам братьев и завёл на берегу пруда небольшой сад. Вопреки скепсису заводских приказчиков и насмешкам работных, младший сын Акинфия Никитича оказался старательным и заботливым садоводом, а «цветошные обозы» ещё несколько лет кряду доставляли в Тагил семена, саженцы из Москвы, Петербурга и Соли Камской. Третья супруга Никиты — Александра Евтихиевна Сафонова — с восторгом описывала этот «истинно райский уголок в дикой сибирской глуши». «Никитушкин сад», как называла его Александра Евтихиевна, ширился и прирастал новыми грядками и даже оранжереей, которая отапливалась в холодное время года. Впоследствии за садом ухаживал и сын Никиты — Николай.

Господский сад просуществовал до начала первого российского экономического кризиса и был передан в ведение земской управы по личному распоряжению последнего хозяина заводов — Елима Павловича Демидова. После чего «господский сад» стал именоваться «городским садом» (хотя городом Нижний Тагил ещё не был), а после двух революций и Гражданской войны превратился в парк.

До недавнего времени существовали ворота, которые, как многие считали, вели к пристани, что когда-то была неподалёку от дома управляющего. На самом деле это были ворота в господский сад, через которые приказчики и служащие Главного правления заводов выходили на прогулку в конце рабочего дня.

Никиту Акинфиевича можно считать зачинателем художественных промыслов в нижнетагильской вотчине. При нём на Выйском заводе начались эксперименты с художественным литьём из чугуна и получила развитие лаковая роспись по металлу. Тагильские мастера-литейщики изготавливали ажурные решётки и облицовку для каминов, напольные плиты, декоративные вазы, бюсты и даже статуи, образцами для которых служили модели, выписанные Никитой из Москвы, Петербурга и Парижа. Большинство этих изделий производились на заказ, но были и массовые партии (например, литья для каминов), которые с большим успехом реализовывались на уральских и сибирских ярмарках.

Возможно, младший Акинфиевич и остался бы на Урале насовсем, если бы не заботы Прокофия, старшего брата, который всю жизнь помогал Никите «и советом, и деньгами, и участием».

Продолжение следует...

 

(с) 2021. Сергей Волков и Дмитрий Кужильный эксклюзивно для АН «Между строк» 

 

Уважаемые читатели!

Если вы являетесь автором какого-либо фото и ваша фамилия не указана в сноске, пожалуйста, свяжитесь с авторами или редакцией любым удобным вам способом, и мы исправим это упущение.