В 2018 году на фоне президентских выборов в Нижнем Тагиле появилось новое общественное движение «Тагил за перемены», которое долгое время ассоциировалось с КПРФ. Костяк объединения единомышленников составили супруги Надежда и Антон Журавлёвы и Павел Хорошилов. За два с лишним года общественники успели громко заявить о себе, регулярно участвуя в акциях протеста и публичных слушаниях по экологическим и политическим вопросам. Сейчас «Тагил за перемены» собирает подписи за возврат прямых выборов мэров в свердловских муниципалитетах и готовится к апелляции по пересмотру «мусорного» тарифа. Надежда сама каждый день на улице контролирует это процесс. Мы пригласили её в редакцию АН «Между строк», чтобы узнать, кто такая Надежда Журавлёва.
— Кто такая Надежда Журавлёва?
— Мне 36 лет, я замужем. Это мой первый и последний брак. У меня четверо детишек. Старшему 14 лет, младшему 11 месяцев. Окончила 23-ю школу имени Юрия Батухтина, после школы поступила в профессиональное училище «Самородок» на художника-оформителя. В 2017 году я с красным дипломом окончила Горно-металлургический колледж по специальности «технология машиностроения». С 2012 года работаю на ЕВРАЗ НТМК кладовщиком. Увлекаюсь живописью, пишу маслом, в основном в стиле фэнтези. Когда-то я мечтала стать художником, но, к сожалению, жизнь диктует свои правила. Пока я училась в «Самородке», у меня появилась семья, родился первый ребёнок, и я не поступила на худграф.
— До создания в 2018 году своего общественного движения ты чем занималась?
— Ни в каком медиапространстве меня не было, я вообще не любила соцсети, где-то там светиться, фотографии постить. Не хотела выставлять свою жизнь напоказ. Но характер бунтовщика сформировался у меня ещё в юности. Я уже давно веду дневник, куда записываю свои мысли о том, каким я вижу наш мир, что этот мир построен неправильно и мне бы хотелось его поменять. Как говорится, я художник — я так вижу. И в какой-то момент передо мной встал вопрос: как этот свой внутренний бунт реализовать? Сначала была мысль сделать это через кисть и краски, но пока на этот вариант не хватает времени. Возможно, когда-нибудь в будущем я воплощу свой план. Хотелось бы написать картину с философским подтекстом о России новой и старой. В образе старой России я вижу седовласую старушку, которая держит на руках маленькую девочку — новую Россию. И вот эта старушка передаёт девочке символ, обозначающий переход от прошлого к будущему. Ребёнок — это новая, возрождённая, сильная и амбициозная Россия, у которой всё ещё впереди. Она пока ещё маленькая, но ей суждено стать великой и могучей. И вот этот протест во мне давно живёт. Я не согласна с тем, что сейчас происходит на планете Земля. Сейчас не человек ради человека живёт, а миром правят деньги. Здесь и сейчас эту систему никак не сломать. Для этого должны пройти эпохи, столетия, чтобы человек эволюционировал и стал тем, кем он должен быть.
— Что такого произошло в 2018 году, что заставило тебя заняться общественной деятельностью?
— В преддверии президентских выборов 2018 года я поняла, что дальше молчать нельзя, что пора набраться смелости и сказать своё «нет». Потому что те реалии, в которых я ращу своих детей, не располагают к счастливой семейной жизни. В России быть многодетной мамой очень тяжело. И я не хочу, чтобы, когда мои дети вырастут, они проходили бы все те же испытания, что и я. Я не хочу, чтобы они жили от зарплаты до зарплаты, брали кредиты под бешеные проценты и думали о том, как уже своих детей собрать в школу. Если не происходит в России смены власти, то происходит деградация этой власти. Власть уже не нацелена работать на благо народа, а только на самих себя и своё окружение.
— Почему вы стали поддерживать именно Павла Грудинина?
— Потому что он не Путин. Мы бы даже за Навального проголосовали, пусть хоть кто-то будет, только не наш действующий президент. Но Навального не пустили на выборы, и тогда появился кандидат от КПРФ Павел Грудинин. Нам понравились его какие-то личные качества, нам он показался каким-то добрым, умеющим расположить к себе человека. И без той хитринки в глазах, которая присутствует у многих. Ещё нам импонирует то, что он создал свой совхоз имени Ленина, где действительно всё для людей и бесплатно. И то, что против него начались различного рода провокации, нас окончательно убедило в том, что он правильный человек. Вот эти события и стали той последней каплей. И если раньше я стеснялась как-то высказывать свою позицию в интернете, то потом начала писать небольшие посты про эту ситуацию, выражать своё мнение. Тогда в соцсетях шло бурное обсуждение кандидатов, мы включились в эти дискуссии и начали знакомиться с местными единомышленниками. И однажды пришла идея встретиться всем вместе в офлайне на Медведь-Камне. Начали знакомиться друг с другом. Как мы потом узнали, там были члены КПРФ, ЛДПР, сторонники Навального и люди, чьи политические взгляды для нас остались тайной. Мы пообсуждали кандидатов в президенты, обстановку в нашем городе, а под конец договорились встретиться ещё раз. И вот уже во второй раз нам стало примерно понятно, что это за люди. Мы решили, что будем объединяться и поддерживать Грудинина, хотя ни я, ни мой супруг Антон никогда не считали себя коммунистами и вообще считаем эту идеологию утопичной. Тогда мы решили, что надо это всё как-то развивать и создать общественное движение без какой-либо официальной регистрации. Назвали его «Тагил за перемены», на этом названии настоял мой супруг, хотя оно мне не очень нравится. И мы начали двигаться в этом направлении, проводить различные совместные акции. Потом, когда мы уже поняли кто есть кто, я стала замечать, что наше движение пытаются окрасить в красный «коммунистический» цвет. Тогда я сказала, что не надо наше движение уводить в коммунистическую идеологию, иначе мы будем просто спойлерами КПРФ и смысла в нашем движении не будет. Наша задача — собрать вокруг себя таких же, как мы, людей, которые не являются приверженцами какой-то идеологии, а просто хотят поменять этот мир.
— Как на это отреагировали в КПРФ?
— Тогда мы и ощутили сопротивление со стороны коммунистов, и сейчас оно вылилось в настоящую конфронтацию. Я уже говорила об образе старой и новой России, так вот мы были как маленькие дети, нам нужно было учиться, перенять их опыт, и они были нашими наставниками. Там есть настоящие мудрые люди, которые поняли, что мы уже выросли, но не все захотели с этим фактом считаться. Но поскольку у нас нет своего звукового оборудования, то мы брали у КПРФ колонки, микрофоны уже для своих каких-то акций. Так наше движение начало самостоятельное развитие. Люди приходили, уходили, но костяк остаётся неизменным — это мы с Антоном и Павел Хорошилов. И вообще мне не нравится, когда в нашем движении выделяют какого-то лидера. У каждого из нас есть свои способности, возможности. Допустим, Паша может то, что я не могу, или Антон может то, что нам с Пашей вдвоём не сделать. У нас было очень много идей, которые мы предлагали КПРФ, в том числе и сбор подписей за исключение из тарифа по ТКО инвестиционной составляющей. Да, они нам помогали, подписи все вместе собирали, в пикетах они стояли, а теперь вот так.
— Как твои родные относятся к тому, что ты занялась общественной деятельностью и политикой?
— Средняя дочка ещё далека от политики, а вот старший сын нас поддерживает. Он видит, что происходит вокруг него, что происходит в школе, хотя у него даже ни в одной соцсети нет странички. Он мне один случай рассказал, который с ним произошёл в лагере. Там они с мальчиками заговорили про Путина и ему даже пришлось с ними поссориться из-за этого. Он начал им рассказывать, что то, как мы все в России живём, — это неправильно. Могли бы жить лучше, но живём плохо. А мальчики ему начали возражать: мол, Путин лучше всех и так далее. А мой им: да ничего он не круче. В общем, такая беседа получилась. Так что мне очень интересно, кто из него вырастет.
— Ты тратишь очень много времени на общественную деятельность, сейчас вот подписи собираешь за возврат прямых выборов мэров в Свердловской области, до этого в судах по оспариванию нормативов накопления ТКО участвовала. Дети с кем остаются?
— У меня есть помощники — мои братья и сёстры. Раньше у меня было больше свободного времени, даже живописью удавалось заниматься. Но в последнее время я вообще разрываюсь. Бывает так, что у меня супруг с детьми остаётся. Мне надо куда-то уехать по делам, а Антон остаётся дома.
— На работе были какие-то претензии относительно вашей деятельности со стороны начальства? Вы же оба на ЕВРАЗ НТМК работаете?
— Нет, вы знаете, никакого давления на нас не оказывается. Вот Антоном один раз заинтересовалась служба безопасности комбината из-за его участия в репортаже Euronews. Хотя мы ни в какой Euronews не обращались, а то агентство, с которым мы общались, продало это интервью. А то подумают ещё, что мы тут Госдепу продались. В общем, у непосредственного начальника Антона про него спросили, кто такой, сколько уже работает, как дома у него дела. Но на этом всё и закончилось, лично никто к нам не подходил.
— Вы не боитесь, что может встать вопрос об увольнении?
— От такой ситуации никто не застрахован, но я считаю, что если такое произойдёт, то тагильчане нас поддержат, ведь на нашем месте может оказаться любой. Мы же не чей-то бизнес защищаем, а интересы всех горожан. Может быть, это звучит наивно, но нам хочется в это верить, хотя мы прекрасно понимаем, что из-за этого у нас могут быть проблемы. Потому что смотришь новости — одному наркотики подбросили, другому экстремизм пришили, провокации разные устраиваются.
— И всё же ходят упорные слухи, что за вами кто-то стоит.
— Да никто за нами не стоит. В этом случае у нас была бы хорошая видеокамера, квадрокоптер, о котором мы мечтаем.
— Но вас ведь могут использовать и вслепую.
— Когда к нам обращаются с какой-то проблемой, то у нас в голове сразу возникают сомнения: либо человеку реально нужна помощь, либо он нас хочет использовать в своих корыстных целях. Иногда это видно сразу, но ведь никогда не знаешь наверняка. В спорных ситуациях мы предлагаем человеку самому всё на камеру рассказать, но люди после этого чаще отказываются.
— Получается, что для вас есть общественники, которые «питаются воздухом» и делают мир лучше, а есть все остальные.
— Мы не питаемся воздухом, мы же работаем, зарабатываем. Денег на всё необходимое хватает. А когда людям помогаешь безвозмездно, то потом это тебе возвращается. Вот мы сделали видео об одном бизнесмене, а потом он нам свой участок предоставил для народного схода. Вроде бы и денег не взяли с него, а материальную помощь получили взамен. Вот так это работает. Да, нам ещё в самом начале некоторые предлагали идеи, что нам нужно двигаться не за свой счёт, а искать спонсоров. Типа и денег так можно заработать, и городу вроде как помогать. Мы сразу сказали, что против такой схемы, потому что, как только мы начнём зарабатывать на общественной деятельности, мы автоматически перестанем быть общественниками. Мы превратимся в коммерсантов, а это уже совсем другое. И в этом случае мы опустимся до уровня людей, которые были до нас. Просто сдуемся и никакой поддержки и уважения никогда не завоюем, а все наши движения будут бессмысленны. В этом и есть смысл — менять мир, не думая о материальных ценностях.
