«Толковые ребята, которым не повезло». Кто приносит деньги самой прибыльной исправительной колонии Нижнего Тагила (ФОТОРЕПОРТАЖ)

За прошлый год исправительная колония Нижнего Тагила № 12 принесла Федеральной службе исполнения наказаний более 30 миллионов рублей. Она сегодня демонстрирует рекордные показатели, выполняя миллионные заказы «Уралвагонзавода», ЕВРАЗа, администрации Нижнего Тагила. Зэки изготавливают металлические, деревянные и каменные изделия, мебель, остановочные комплексы, садовые беседки и многое-многое другое. О том, как убийцы, воры и грабители сделали ИК-12 одним из самых прибыльных учреждений ФСИН на Урале, репортаж АН «Между строк».

Замначальника по производству ИК-12 Александр Рязанов делит зэков на два типа: бестолковые и бездельники. Первые его не интересуют, вторые попадают в трудовые отряды. Человеку с руками в колонии найдётся занятие. «Лишь бы с головой порядок был», – подчёркивает Рязанов.

В 2008 году руководство колонии заселило трудоустроенных зэков в отдельный сектор. Во-первых, это снижает риск кражи и передачи инструментов из производственной зоны. Во-вторых, так «бестолковые» лишаются своего влияния на сидельцев, которые решили начать новую, нормальную жизнь, далёкую от криминала. Последних Рязанов называет обычными ребятами, которым просто не повезло оказаться за решёткой.

«Чаще всего это, конечно, из-за пьянства или наркотиков, – объясняет он. – Начудят по дурости и ещё до суда раскаиваются. Или уже здесь видят, что легче по закону жить: трудиться, учиться и отдыхать заслуженно. Здесь у многих сроки не одним десятком лет меряются – адекватный человек за такой промежуток времени сам без работы заскучает. А остальные… Ну а что с них взять? У них, как у романтиков из “Джентльменов удачи”: украл, выпил, в тюрьму. По-другому они уже просто не представляют жизнь».

В ИК-12 содержатся 2000 осуждённых. По словам Рязанова, 10% из них – это как раз те, на кого можно не рассчитывать. Такие не хотят работать, да их и в производственный цех никто не пустит: доверия нет. Всего на производстве работают около 500 человек. Главными в цехах числятся сотрудники ФСИН, но по факту заведуют производством сами заключённые, старшие из них занимают должности помощника мастера.

Для совещаний выделен отдельный кабинет с Т-образно расставленными столами и телефонами внутренней связи – можно подумать, это приёмная директора какого-нибудь скромного комбината советских времён. Возглавляет «старших» Марат, который сидит уже 16 лет и будет сидеть ещё семь. Он отбывает наказание за двойное убийство.

«Так получилось», – пожимает плечами Марат.

Это самые распространённые слова в трудовом отряде ИК, когда надо объяснить, как здесь оказался.  Дальше продолжать тему просто неприлично.

35-летний Денис ведёт контроль деталей. Жалуется, что иногда устаёт от рутины. И в то же время признаёт: без работы умер бы со скуки.

«Здесь жизнь как будто на месте стоит, а в цехе хоть как-то развиваешься. Я не представляю, как бы я тут жил, если бы не надо было каждое утро идти на работу», – говорит он.

В ИК-12 он из-за смертельной драки. Из 13 лет лишения свободы ему осталось семь. До этого были ещё три с половиной года в первоуральской колонии – тоже за драку.

«Молодость шальная, выпивка… И как-то так получилось», – вспоминает Денис.

Ринату 47 лет. У него в колонию тоже второй «заход», оба за убийство. Говорит, что жена с детьми ушла от него, но по-прежнему звонит, пишет, переживает. До отсидки работал сварщиком, поэтому в трудовой отряд попал без проблем.

«Абсолютно логично, что в трудовом отряде контингент адекватнее, и это уже само по себе привилегия, – рассказал Рязанов. – Попробуй пожить рядом с отпетым вором или убийцей по соседству. Ну и потом здесь условия лучше, вплоть до графика помывок и возможности иметь более широкий набор бытовых предметов. Это честно, я считаю: за труд полагается вознаграждение».

Максим родом с Рудника – посёлка рядом с колонией. Раньше работал на НТМК. Судили за кражу. В отличие от предыдущих собеседников, Максим весел и разговорчив с журналистом. Надзиратели отмечают, что он быстро влился в рабочий коллектив. Начав с самой низкой должности, он получил в ведение всю местную пилораму. На волю через полгода. Там его ждёт невеста, с которой он познакомился, отбывая наказание: общие друзья дали ему номер телефона девушки, и он смог ей понравиться.

«У меня не будет проблем с работой. Уже сейчас есть намётки, куда устроюсь. Знакомые ещё обещают помочь. Главное – сейчас я понимаю, что могу работать, могу развиваться. Но лучше развиваться я буду на воле», – говорит Максим.

Марат избежал разговора о себе: пока его коллеги-сокамерники по очереди давали интервью, он то и дело выбегал в коридор «по срочному делу», а по возращении занимал место в конце ряда. Зато во время прогулки по цехам с удовольствием нахваливал товарищей.

«Вот, сними этого парня, – указал Марат фотографу на 20-летнего сварщика. – Обязательно сними. Молодой такой, а рукастый, всему быстро учится. Тут с молодёжью вообще беда. Пацаны приходят без навыков совсем, ничего не умеют, учиться не хотят. А этот на лету всё схватывает».

Для тех, кто работать готов, но не умеет, в ИК-12 действует училище. Здесь колонисты могут получить базовые навыки сварщика, токаря, слесаря, техника. Симуляторы в автомастерской собирали сами ученики. По словам директора Александра Изовского, за три года педагогической деятельности в ИК-12 ему попадались на редкость способные воспитанники. 

«В какой-то степени здесь образовательный процесс даже легче идёт, чем в обычном колледже или техникуме, – говорит Изовский. – Здесь просто не появляются те, кто учиться не хочет или сачкануть надеется. С дисциплиной опять же полный порядок: ученики сами понимают, что, не дай бог, отстранят от занятий. Да, иногда бывает, придёт человек первый раз, ну вообще ничего не знает, самых простейших вещей. Потом смотришь, а он такое выделывает».

А некоторым ничего этого не надо, они с тюрьмой ещё в малолетстве познакомились и твёрдо говорят: зачем мне работать, я отсюда если и выйду, то ненадолго. Иногда смотришь на них и думаешь: а может, правильно это? Живут себе обеспеченные государством всем самым необходимым и не беспокоятся ни о чём. Но присмотришься и понимаешь: на душе-то у него не так всё радужно. Ни кола ни двора у человека, и никто и нигде его не ждёт. И главное – свободы-то нет».

В цехе металлообработки на одной балке из заготовочной партии кто-то нацарапал безграмотно: «Макс братан не трошь, я сам на следущей смене сделаю, не успел вчера не обессуй».

«Это напарники так между собой общаются, – поясняет с улыбкой начальник отряда и просит не фотографировать. – Ну что тут такого? Рабочие дела обсуждают, всё нормально. А то, что с ошибками, так не профессоры же. Главное, чтобы план в срок выполнили».

У ИК-12 плотный портфель заказов, в их числе контракты с «Уралвагонзаводом», «Уралкриомашем», ЕВРАЗ КГОК, химическим заводом «Планта», ОАО «Коксохиммонтаж», Нижнетагильским драматическим театром и городской администрацией. Ищет клиентуру и выигрывает аукционы собственный отдел маркетинга, через сотрудников которых рабочие-зэки ведут переговоры с заказчиками. За 2016 год, по данным Свердловской ФСИН, колония перевыполнила план на 260% и имеет самые высокие показатели реализации своей продукции. При этом по прибыли она идёт на втором месте с 31,4 миллиона рублей. Больше только у екатеринбургской ИК-10 – 86,3 миллиона рублей.

Отрыв большой, но, кроме этих двух, больше 5,5 миллиона не заработал никто. Так что и.о. начальника ИК-12 Роман Дударев с уверенностью называет своё учреждение не просто колонией, а колонией-заводом.

«Хотелось бы, конечно, больше тендеров выигрывать, – говорит Рязанов. – В конце концов, мы государственное учреждение – это же такой мощный ресурс. Тем более мы весьма мобильны, готовы подстраиваться под спрос. Ну да, есть у нас объективные минусы. Мы вынуждены выбирать заказы, где для достижения качественного результата не требуется высокая квалификация работника. То есть даже не вынуждены, а должны: воспитательная функция для нас превыше коммерческих интересов, а именно труд и воспитывает. По этой же причине мы не можем установить оборудование, которое современнее и лучше, но лишит кого-нибудь из осуждённых работы, наоборот, при деле должно быть как можно больше людей. Это, кстати, одна из причин, по которой мы так вцепились в идею собственного брэнда “Слава труду”. Это логично и с точки зрения традиций колонии, и с точки зрения социальных соображений. Здесь только благодаря труду осуждённые не теряют надежду после освобождения начать нормальную жизнь».

Чуть позже он добавляет: «На самом деле ни про кого из них не могу с уверенностью сказать: этот исправился и за решётку больше не вернётся. Мне кажется, даже они сами не всегда в этом уверены. Но я точно знаю, что судимость в резюме не перечёркивает планы на нормальную жизнь. На воле работодатели так же, как и мы, смотрят не на прошлые грехи, а по человеку нынешнему судят: видно ум в голове или нет. Так что толковые ребята там не потеряются».

Автор: Антон Селиверстов

Фото: Сергей Скоробогатов