Сегодня в семь утра в аэропорте «Кольцово» приземлился ИЛ-76 – спецборт МЧС России с 112 жителями юго-востока Украины. Кто-то называет их беженцами, кто-то – вынужденными переселенцами, они называют себя «люди, сбежавшие от войны». В России они уже три дня – до прилёта на Урал жили в пункте временного размещения в Ростове-на-Дону. Вчера им объявили о перелёте в Екатеринбург. Как выяснилось позже, конечным пунктом назначения является Нижний Тагил. Кто эти люди, что они пережили у себя дома, о чём думают сейчас и о чём мечтают – в репортаже Агентства новостей «Между строк».
Нижний Тагил ждал беженцев из Украины давно. Ещё в июне сообщалось, что должен прилететь спецборт МЧС со 100 жителями Донецкой и Луганской областей. Но, как заявляли сотрудники администрации города, в последний момент самолёты разворачивали в другие регионы. Тем не менее, город ждал – Нижнетагильский институт испытания металлов (НТИИМ) и «Уралвагонзавод» согласились предоставить ведомственные гостиницы, был создан оперативный штаб, члены которого должны в любое время дня и ночи быть на связи, чтобы экстренно организовать приём беженцев.
О том, что в Екатеринбург вылетает самолёт с украинцами, сообщили вчера вечером. Первоначально говорили о том, что борт приземлится в 2 часа ночи, позже стало известно, что раньше семи утра его ждать не стоит. В Нижнем Тагиле экстренно развернули два пункта пребывания – анонсированную ранее гостиницу НТИИМ и базу отдыха «Соловьиная роща», принадлежащую УВЗ. Гостиницу «Спортивная», о которой говорилось ранее, решили не заселять. По информации нашего агентства, там ждут некую хоккейную сборную.
В 11 часов утра в посёлок Старатель в сопровождении машины ДПС въехали три автобуса. Здесь их уже ждали сотрудники МЧС, полицейские, медики, чиновники.
«Здесь останутся в первую очередь люди с детьми. Это вызвано близостью и медицинского обслуживания, и наличием у предприятия детской кухни», - рассказал нашему корреспонденту вице-мэр Владислав Пинаев.
«Мы хотим остаться здесь, получить российское гражданство»
Из автобусов начали выходить первые пассажиры – в основном женщины с измученным выражением лица и плачущие дети. Разгружают нехитрый скарб – одеяла, челночные сумки с одеждой, личными вещами и детским питанием. Некоторые привезли с собой домашних животных – небольших собачек и даже клетку с птицей.
От нацеленных на них объективов фото- и видеокамер уставшие из-за долгого переезда люди отводят взгляд.
«Мы вас очень просим: не снимайте, пожалуйста», - говорит женщина, несущая на руках ребёнка двух или трёх лет.
Сотрудники МЧС проводят всех в актовый зал, не знавший ремонта, как минимум, последние двадцать лет. На стене обветшалой сцены гигантские фотообои, подчёркивающие специфику оборонного предприятия, но кажущиеся ужасно неуместными при виде людей, сбежавших от войны. На фоне бескрайних российских просторов стоит пушка, из дула которой вырывается пламя выстрела. Впрочем, стреляет она всё-таки по условному противнику, а не в зал, и не создаёт ощущение угрозы.
В зале дежурят медики, которые деликатно подходят к каждой семье и задают несколько вопросов о самочувствии. Мальчик, который только что плакал у автобуса на руках сотрудницы МЧС, уже с оптимизмом раскрывает пакет с фломастерами, которые ему подарила журналистка. Рядом сидят две его младшие сестры. Их мама, на руках у которой ещё один ребёнок, уже рассказывает на камеру о том, как выбирались из-под обстрела, как боялись.
Неожиданно говорит о том, что им нужно срочно «пристроить» деда, которого они взяли с собой, но уже пожалели.
«У меня своих детей четверо, селить мне деда некуда, он мне за всю поездку надоел. Жалко, ну а какой от него толк? Помочь даже не может. Ему уже 76 лет, дом его разбомбили, так бы не взяли его. Оставить негде. Может быть сестра дедушку на Север заберет», - говорит беженка.
Звучит цинично, но усталость на её лице и четыре ребёнка, которые по очереди плачут, просят поесть, попить или отвести в туалет, не позволяют задавать больше вопросов.
Через проход сидит женщина лет шестидесяти. На просьбу рассказать о себе, начинает рыдать.
«Мы бросили две квартиры, дом, потому что начали стрелять в людей. Мы уже не знаем, кто там есть кто. Кто наши, кто ваши. Воюют и те, и те », - рассказывает Светлана Степановна с говорящей фамилией – Мирная.
Она приехала из Горловки (Донецкая область, - прим. ред.) с дочерью, зятем, сыном и внучкой. На Украине у неё осталась беременная дочь, но её должны увезти Лондон – «там сестра у неё родная». Тому, что приехали в Россию, Светлана Мирная очень рада, притом свою «русскость» она подчёркивает особенно.
«У меня покойная мама родилась в Армавире (город в Краснодарском крае, - прим. ред.), а бабушка с Урала. Когда я совсем девчонкой была, помню, что она называла СвЕрдловск (делает ударение на первый слог). Я родилась уже в Горловке – мать так вышла замуж. Родственники в Армавире есть, но уже дальние. Мы хотим остаться в России. Помню, что, когда мы где-то отдыхали, то возвращались туда (на Украину, - прим. ред.), как на чужбину. И сын точно так же всегда говорит. Я всю жизнь проработала, ушла на пенсию «по второму списку». Внучка у меня закончила с красным дипломом институт по специальности «Экономика, финансы», работала в управлении в «Стироле» («Концерн Стирол» в Горловке, крупнейший на Украине производитель минудобрений, - прим. ред.), зять там же. Последние два месяца ни пенсии, ни зарплаты у нас не платили. Мы хотим остаться здесь, получить российское гражданство», - рассказывает Светлана Степановна.
Желание остаться в России и получить гражданство слышны практически от всех, с кем удалось пообщаться. Мотивы, впрочем, у всех разные. Кто-то, как Светлана Мирная, считает себя русским, кто-то ищет лучшей доли и считает, что экономику Украины ждёт крах и массовая безработица. Кто-то, как жительница Шахтёрска Елена, приехавшая в двумя сыновьями 4 и 14 лет, считает, что не будет и самой Украины.
«Страшная у нас там ситуация, везде на Донбассе война идёт. Кто и за что воюет – непонятно. Бомбят нас, семьи с детьми в подвалах живут. Мы жили в частном секторе. Решение покинуть дом приняли не сразу, жаль всё было оставить. Бомбить Шахтёрск начали 3 дня назад – это и подтолкнуло нас, мы уехали. Что дальше делать, куда возвращаться? Ведь прежней Украины уже не будет. Её развалили», - рассказывает Елена.
Повешанные дети, трёхсоткилограммовая бомба и другие «мифы» войны
Рассуждать о политике, причинах войны, о правых и виноватых практически никто не хочет. Лейтмотивом всех историй является усталость от страха за себя и своих детей. Впрочем, есть и те, кто считает, что виноваты во всём «кровожадные националисты» с Западной Украины.
Женщина с ребёнком говорить с журналистами отказывается – у неё в ополчении воюет отец, поэтому она боится называть своё имя. Потом всё-таки решается и начинает рассказывать об ужасах, которые, по её словам, творят войска Нацгвардии. Видела ли она это всё своими глазами или только слышала об этом – непонятно.
«Идёт геноцид населения Юго-Востока, мы не нужны нынешнему правительству. Представляете, заходят прям в сёла, детей вешают, мужикам головы отрезают! Как немецкие фашисты в годы войны. Бывало, бежишь от бомбежки перебежками и видишь кучу обезображенных человеческих тел. Кишки прям вырезали парням молодым. Разбомбили садики, школы, детские больницы. Украинскую армию и Нацгвардию уже не отличить друг от друга. Дмитрий Ярош, назакупал им обмундирование и оружие, свою армию создал. Это война не простых людей - это война олигархов. На костях деньги моют. Дома многоэтажные обстреливают авиацией», - говорит наша собеседница.
Понять, где проходит грань между реальными событиями, очевидцами которых были эти люди, и мифологией войны, передаваемой из уст в уста и обрастающей всё новыми и новыми подробностями, действительно трудно. История (опровергнутая потом в СМИ) беженки из Славянска, рассказавшей в эфире «Первого канала», как украинские войска распяли мальчика на глазах у матери, которую потом привязали к танку и возили по городу, пока она не умерла, в этом плане показательна. Было ли это интервью постановкой российских журналистов или фантазией воспалённого войной сознания женщины – неизвестно. Но, общаясь с настоящими, невыдуманными беженцами из Донецка, Горловки или Енакиево, начинаешь верить в последнее.
Одну из подобных историй рассказала нам беженка из Донецка.
«Во время авиаудара, разбомбили пятиэтажный дом. Бомба килограмм под 300 где-то, дом сразу рухну под землю. Все, кто в нём были, погибли. Нашли лишь 4-летнего Егорку, он был переломан весь, но ещё живой. Кричал ужасно от боли, звал маму. Из-за того, что в больнице не было операционных условий, Егорка умер»
Официальной информации о том, что в Донецке обрушилась пятиэтажка, под завалами которой погибли десятки людей, мы не нашли ни в украинских, ни в российских СМИ.
«Мы работать хотим»
Пока семьи с детьми регистрируются в холле гостиницы НТИИМ, на крылечке курят трое мужчин и женщина. Душещипательных историй не рассказывают – их волнуют более прагматичные вопросы. Все – шахтёры. Рассказывают, что пока жили в Ростове-на-Дону, пытались попасть в регионы с развитой угольной промышленностью, звонили в Кемерово, Хабаровск, но везде не было квот.
«Нам сказали, что едем на Екатеринбург, попали сюда. Мы промышленники. Мы приехали не сидеть, мы работать хотим», - рассказывает за всех Мария.
Про Нижний Тагил они почти ничего не знают, поэтому наш рассказ, что с промышленностью здесь проблем нет, воспринимают одобрительными возгласами.
Пятнадцатилетний Влад о планах своей семьи знает лучше взрослых.
«Папа мой шахтер, а у вас тут есть шахты, работа ему найдётся. Я только закончил девять классов, хотел идти в одиннадцатый, но не вышло. У вас тут в Тагиле в колледж пойду. Сестрёнку тоже тут во второй класс отправим», - рассказывает молодой человек.
В то, что мечты Влада, Марии и Светланы Мирной воплотятся в жизнь в Нижнем Тагиле, верит и вице-мэр Владислав Пинаев. Про прибывших беженцев он рассуждает очень философски, считая этих «несчастных людей» данностью, которая «свалилась на нас», но с которой «мы обязательно справимся». По его словам, руководители строительных компаний уже безвозмездно предлагают для беженцев непроданные квартиры, большая надежда и на детские лагеря отдыха, которые освободятся в конце августа.
Как заявляет принимающая сторона, прибывшие сто человек пока всем обеспечены, правда, показать журналистам комнаты, в которых будут жить беженцы, представители НТИИМ не захотели. Впрочем, на базу отдыха «Соловьиная роща», куда отправились те, кому не хватило мест, нас вообще не пропустили. Сотрудники ЧОПа, охраняющие базу «Уралвагонзавода», сослались на приказ руководства и силовиков.
Текст и фотографии: Кристина Мелкомукова, Марк Грачиков
[!photos? &folder=`bezhnt2`!]
