Писатель Борис Телков, широко известный за пределами Нижнего Тагила, является лауреатом различных литературных премий. Из-под пера этого автора вышел ни один десяток рассказов и новелл, большинство из которых публиковались по всей стране.
Часто сюжеты его произведений связаны с Нижним Тагилом. Так судьбы горожан, необычные случаи, когда-либо происходящие у нас, становятся темами телковских рассказов. Сегодня прозаик празднует свой день рождения, а накануне пообщался с корреспондентом АН «Между строк».
«У меня безотходное производство…»
- Борис Николаевич, как-то вы сказали журналисту местного СМИ, что идеи ваших произведений рождаются по-разному, порой даже во сне. Как часто к вам «приходят» готовые сюжеты?
- Готовые сюжеты не приходят в пустую голову. Перед этим ты много-много думаешь о будущих героях, рассматриваешь их с разных сторон, но они топорщатся и не укладываются в сюжет. Каждый живет своей жизнью. И вот однажды, во сне или при определенном стечении новых обстоятельств, вдруг происходит чудо, и весь хаос укладывается в систему, в сюжет. Порой, чтобы сложился сюжет, не хватает малости, какой-либо детали, одной фразы, звука.
Бывает, что сразу, ни с того, ни с сего, приходит уже готовый сюжет рассказа, но потом ты долго подбираешь героев, создаешь им среду обитания, и в конечном итоге на рассказ уходит столько же времени, как и в первом варианте. Вообще, пишу рассказы, повести, пьесы с двух заходов: несколько страниц сразу, на одном дыхании, потом они лежат у меня месяц, полгода, год, затем я эту заготовку читаю, как чужую вещь, переделываю почти полностью и уже легко дописываю.
Сон, а особенно, утренний – удивительная вещь: в это время мир создается, лепится, как из пластилина. Напоминает калейдоскоп, когда при каждом встряхивании трубки возникает новый узор. Во сне ты заглядываешь в запредельное. В утреннем сне ты можешь увидеть подсказку, знак.
- В книге «Женский облик свободы» местом страстей вы обозначили город Темноводск, однако, все знают, что речь идет о Нижнем Тагиле. Подобный ход вы объяснили нежеланием иметь проблемы с краеведами. Но ведь краеведы должны прощать художника, за его, местами присутствующий, вымысел или нет? У вас возникали спорные моменты с краеведами?
- Краеведы простили художника?! Это слишком. Дезинфектор простил таракана. У каждого уважающего себя краеведа своя история города, и все, что не укладывается в ее рамки, подлежит уничтожению. Они не понимают, что байка, вымысел гораздо живучей сухих фактов, ибо они составляют душу события. Думаю, что я еще попорчу кровь краеведам. Хотя я их тоже люблю за непоколебимость.
- Каким вы видите наш город? Вы патриот? В новеллах, посвященных родному Тагилу, у вас присутствуют очень интересные образы…
- Я не был патриотом города, я им стал. Хочу, чтобы все талантливые люди оставались в нашем городе, славили его, а не терялись в столичных тусовках. Извиняюсь, конечно, за пафос.
- Последние ваши книги: «Блестки» и «Человеки» посвящены Нижнему Тагилу и его обитателям. Кому предназначены эти вещи в первую очередь: молодежь, краеведы, старшее поколение?
- Всем, кроме краеведов. Они и так все знают. Хотя тоже могут почитать. «Блестки» и «Человеки» - это отходы от большого производства, стружки, материалы, оставшиеся после написания толстых книг. Что-то не попало в заказную книгу по какой-либо причине, что-то попало, да не в том виде, а что-то я откопал в архивах совсем не по теме, но очень любопытное. Вот такое у меня безотходное производство. А, вообще, мой основной читатель – женщины. И, вообще, читают в основном женщины. Мужчины смотрят телевизор или играют по компьютеру.
- Молодежь, да, наверное, не только молодежь, плохо знает историю родного города, вы берете на себя функцию просветителя? Рассказать о городе, но не сухим языком краеведа, а художественно и ярко?
- Никогда не думал о себе, как о просветителе. Сразу представляю портрет изможденного мужика с бородой. Пишу о том, что интересно самому, а, если это еще кого-то увлечет, то совсем здорово. Если поступят предложения заняться этим системно, в рамках какой-то передачи, думаю, подумал бы. Такие предложения поступали ко мне, но от читателей.
«Как змея меняю шкуру…»
- Один из своих сборников («Обед у Александра Васильевича») вы обозначили, как опыт литературных ощущений, что вы имели в виду?
- Все рассказы и эссе в этом сборнике – результат моего вживления в литературную среду. Я пытался быть и писателем, и героем, и читателем одновременно. Сборник получил две всероссийские литературные премии. Известный критик и писатель Валентин Курбатов сказал при встрече забавную вещь, что язык рассказов получился такой густой и метафоричный, что хотелось его разбавить, разжижить. Сейчас мне так не написать. У меня уже другое дыхание, интересы, стиль и вообще жизнь. Я недавно понял, что мне никогда не повторить предыдущую книгу, после ее написания я становлюсь другим, как змея меняю шкуру.
- Здесь вы описываете писательскую среду 19 века. Вращаясь в писательской среде 21-го века, что можете сказать: пропасть - два века, насколько меняется «изнанка».
- Ничего не изменилось. Да и не изменится. По-моему, есть такие строки у Дмитрия Кедрина:
- У поэтов есть такой обычай –
В круг сойдясь, оплевывать друг друга.
Богема, она и в Африке богема. Но все равно я всех их люблю.
- Работая над произведениями, посвященными судьбам писателей, насколько вы прибегаете к художественному вымыслу? Или все полностью биографично, основано на воспоминаниях и мемуарах современников?
- Я, как барон Мюнхгаузен, никогда не вру. Я выбираю из массы исторических версий ту, которая мне нравится. А изучение биографий, чтение мемуаров – все по полной программе. Это мое любимое занятие.
- Борис Николаевич, а почему не беретесь за объемные произведения, за романы?
- Я написал один роман и понял, что повести и рассказы мне писать интересней. А так, и герои надоедают, и читателя жалко. Роман, порой, как затянувшийся тост: тамада говорит-говорит, а всем давно уже хочется выпить и закусить. Я – сторонник более концентрированных форм. Чехов вообще не написал ни одного романа.
- Вы известны не только как писатель, но и как драматург, почему не развиваетесь в этом направление, не выходите на сотрудничество с театрами, ведь писать для театров дело, наверное, более прибыльное?
- Я написал около десятка пьес, а точнее, восемь. Мне нравится их писать. Даже больше, чем рассказы. Показывал свои работы режиссерам некоторых театров. Сказали, что нравится, обещали решить вопрос с постановкой, но пока дальше этого дело не пошло. По некоторым рассказам должен был снят фильм, но потом тоже что-то не срослось. В одном московском драматургическом альманахе была опубликована пьеса «Продаю жилье-былье…». Посмотрим, что дальше получится.
- А хотелось бы, чтобы ваше произведение было экранизировано?
- Конечно, любопытно было бы увидеть свои произведения на экране, но думаю, что там это было бы совсем другое, нежели то, о чем я писал.
- Своей прозой вы доказали, что даже вещь (пиджак) может прожить настоящую человеческую жизнь, полную эмоций и страсти. Как писался рассказ «Жизнь одного пиджака», уж не во сне ли пришла эта идея?
- Этот рассказ был опубликован по всей стране раз двадцать. История написания его такова: как-то я похвастался художнику Борису Хохонову, что могу написать рассказ о любой его картине или даже рисунке. На столе в мастерской как раз лежал набросок будущей картины: пиджак, висящий на стуле. На внутренней подкладке пиджака клубились какие-то женские образы. Вот и все. Через неделю я принес рассказ «Жизнь одного пиджака».
«Каждую сказанную фразу я хочу тут же переделать…»
- Над чем трудитесь сейчас?
- Пишу сразу несколько книг: «Шванки» (миниатюры из серии «Тагильский криуль»), «Мужчина в пути» (известная читателям книга «Женщина в дорогу» наоборот), книга по истории любимого Темноводска (первые годы советской власти, НЭП) и книгу «Байки санитарного врача». Последняя возникла, как выжимка из многочисленных интервью, взятых для двух книг по истории санитарной службы области и Горнозаводского округа. Кстати говоря, первую из них рецензировал сам Геннадий Онищенко и назвал лучшей российской книгой по санитарии.
- Вы широко известны за пределами родного города, а в Тагиле о вас знают меньше, как думаете, почему? Возможно, дело в распространении книг… Быть может надо проводить больше творческих встреч…
- Я думаю, что те, кто интересуется литературой, историей, знают. Продвижение себя, пиар отнимают много душевных сил. Этим надо заниматься и всерьез, это тоже своеобразный талант, а мне как-то все недосуг.
- Насколько в городе, по-вашему, развито писательское дело? Есть ли молодые литераторы, подающие надежды?
- В журнале «МАКАР», который я редактирую вот уже пятый год, мы из номера в номер публикуем наших тагильских поэтов. С прозой сложнее. Впрочем, поэтов всегда было больше.
- Почему в СМИ вас называют немногословным человеком?
- Для меня легче писать, чем говорить. Каждую сказанную фразу я хочу тут же переделать, придать ей другую форму. Я увлекаюсь этим процессом редактирования внутри себя и забываю о слушателе.
- Писательский труд зависим от конъюнктуры или он предполагает абсолютную свободу?
- Быть абсолютно свободным в творчестве или зависеть от конъюнктуры – это решает сам писатель. В идеале так: пишешь то, что нравится, и это кому-то нужно, за это платят деньги.
Коллектив АН «Между строк» поздравляет писателя с Днем рождения и желает творческих успехов!
Беседовала Оксана Исупова
