С марта 2019 года в театре кукол Нижнего Тагила работает известный далеко за пределами Среднего Урала театральный художник заслуженный артист РФ Андрей Ефимов. Его главное достижение за 2019 год — спектакль-событие «Кукольный голос», который стал подарком на 75-летний юбилей театра. Под Новый год «Афиша МС» пообщалась с человеком, который умеет создавать волшебство.
СПРАВКА
Андрей Ефимов окончил Свердловское театральное училище в 1980 году, затем начал работать в Екатеринбургском театре кукол, в котором служил на протяжении 26 лет. В 1991 году создал собственный театр «Иллюзион». В 1997-м получил национальную театральную премию «Золотая Маска» за спектакль «Картинки с выставки» в номинации «Лучшая работа художника театра кукол». В 2009 году организовал новый частный театр «ФиМ», который существует до сих пор. В феврале 2020 года Андрей Михайлович планирует вернуться в Екатеринбург.
— Вы не только театральный художник, но и актёр, драматург, постановщик. Почему вы решили получать именно актёрское образование?
— Профессия актёрская — это первичная штука. У меня было желание выходить к зрителям, играть. Но кто кукольнику сделает куклу? Её нужно придумать для себя, сделать, тогда ты уже полноценный актёр-кукольник. У меня всё параллельно и развивалось. В пятилетнем возрасте я увидел первый кукольный спектакль — в детский сад приехал театр. Это было мощное впечатление, озарение. Я начал экспериментировать, начал делать кукол. Прекрасно помню, что первой куклой был ёжик, сделанный из хлопковых чулок.
Вообще за свою жизнь я все театральные профессии освоил. У меня есть спектакли с моей драматургией, музыкой. Я могу сочинить сценарий, нарисовать эскизы, сделать инженерные чертежи, сам могу всё это изготовить и, в принципе, сам могу поставить и сам могу сыграть.
— Наверное, если бы не яркое детское впечатление от просмотра спектакля, вы бы стали инженером?
— Вполне возможно. Отец у меня был инженер-конструктор, я уверен, что его склад ума мне передался. Моя профессия точно должна была быть связана с техникой, но всё равно это было бы что-то творческое. Может быть, это была бы архитектура, потому что мне это тоже всегда было интересно. Архитектура близка к театру, кстати. В театре ты создаёшь пространство, оно должно быть содержательным. Образ спектакля, сценография сразу о чём-то рассказывает зрителю. Каждый новый спектакль — это новый мир, потому что в театре кукол нет ограничений. Ты стараешься новый непохожий мир создать в каждом новом спектакле. Неинтересно повторяться.
Мне всегда тяжело делать одно и то же, интересно что-нибудь изобретать. Существуют традиционные системы кукол, но мне всегда этого мало. Поэтому кукол иногда приходится изобретать, снабжать их необычной пластикой. Это тянет за собой какие-то инженерные решения.
Любой творческий процесс, особенно если ты этим увлечён, — это твоё дело жизни, это непрерывный процесс. Просто появляется потребность что-то сделать. Иногда это чувство не отпускает даже ночью. Если композитор видит ноты, то у кукольника сначала появляется эмоция — не образ, не картинка. Когда я разговариваю с начинающими художниками театра кукол, я говорю, что не в конкретных материалах дело, не в конкретных системах — важно научить художника мыслить, кодировать с помощью всех технологических приёмов эмоции. Также важно всегда помнить, что театр кукол состоит из движения, формы, цвета, фактуры. В театре никогда не бывает ничего лишнего или бессмысленного: если я выбираю такой цвет, такой материал, это неслучайно. Зритель считывает эти символы.
— Вы получили главную театральную премию страны «Золотая Маска» в 1997 году, когда вам было 36 лет. Вы помните, что чувствовали в этот момент?
— Награду мне дали за музыкальный спектакль без слов по одноимённому циклу Модеста Мусоргского «Картинки с выставки». Мы даже сами не ожидали, что постановку оценят на таком уровне. Сейчас я понимаю, что это была некая ступенька в творчестве. Я всегда ставлю себе большую цель сделать что-то рискованное, что-то, чего я точно ещё не делал. Всегда было интересно именно так работать, а не по накатанной. И конечно, такие победы внутренне важны. Но с «Золотой Маской», мне кажется, была какая-то логичная история. И это было огромное ощущение счастья.
— Вы когда-нибудь считали, сколько кукол сделали за всё время работы?
— Если считать, что я с детства начал что-то делать… В третьем классе сделал спектакль для одноклассников, потом вёл самодеятельный коллектив в институте и сделал за четыре года семь спектаклей. Потом начался профессиональный театр, я поставил 26 спектаклей. Если совсем в среднем считать, полтысячи, наверное, наберётся.
— А есть любимая кукла?
— Каждая кукла с чем-то связана. Здесь, сейчас, сегодня ты вкладываешь что-то из своей души в неё. Если говорить о самой запоминающейся кукле, мне вспоминается танцовщица из моего первого спектакля «Стойкий оловянный солдатик». Я придумал такую механику этой танцовщицы, чтобы максимально создать ощущение, что она живёт сама. У неё не было ни тросточек, ни нитей — у зрителей не было понимания, что её ведёт актёр. Душу в куклу закладывает автор, но, естественно, без актёра невозможно, как и музыка без музыканта невозможна. Актёр транслирует смыслы. Здесь важна душа актёра. Так же, как важна душа музыканта. Ты можешь быть технически мастером, но это не обязательно будет музыка. Ты можешь правильно сыграть ноты, но если ты ничего от души не вложишь, то это будет пустая вещь, просто набор звуков. Так и в нашей профессии очень важен талант актёра, его эмоции, мысли.
— Всегда ли получается реализовать свои задумки?
— На 100 процентов реализовать нереально. Если удалось на 80 процентов, это уже здорово. Естественно, бывает что-то более удачное, что-то менее. Бывало, что у тебя в задумке одно решение, а когда начинаешь делать и натыкаешься на какую-то техническую проблему, находишь какое-то простое решение. И часто бывает, что получается даже лучше, чем было задумано сначала.
Штука в том, что мы представляем куклу как некий материальный объект, осязаемый, видимый. Но ведь, как всякое искусство, театр — это сообщение одного человека другому. В финале моего спектакля «Иллюзион» есть один показательный эпизод, когда в полной темноте появляется несколько огоньков, которые представляют из себя персонаж. У этой куклы нет тела, но получается абсолютно живой персонаж, вызывающий эмоции. Как и у людей, в кукле важно содержание внутреннее, важна душа. А тело — это лишь инструмент.
— Андрей Михайлович, вы думаете о зрителе, когда начинаете работать над созданием персонажей спектакля?
— Ну да, всегда какая-то картинка перед глазами есть. Уже в самом начале ты думаешь о том самом моменте, когда спектакль уже живёт. Я стараюсь представить, как спектакль будет выглядеть на сцене. Нужно ответить на все почему: почему это так выглядит, почему так двигается, почему такое пространство. Если есть хотя бы один неотвеченный вопрос, то мир создаваемой истории в принципе разрушается, там что-то не срастается.
— В основном в театре кукол зрители — это дети. Для детских спектаклей нужен другой подход?
— В исконные времена не было деления на возраст. Театр — это театр. У меня нет разницы, для кого спектакль. Детей не обманешь, для них, наоборот, стараешься сделать более честно, более серьёзно всё приходится продумывать. Со взрослыми бывает проще, потому что они все со своими стереотипами. Мне интересно работать и с детскими спектаклями, и со спектаклями для взрослых. Кстати, дети текст не слушают, они чувствуют постановку на эмоциональном уровне. Важно создать эту веру, чтобы ребёнок видел персонажа и верил, что он настоящий.
— Вы уже приняли решение вернуться в Екатеринбург, но на сцене Нижнетагильского театра кукол останется спектакль «Кукольный голос», созданный совместно с режиссёром Натальей Молокановой. Расскажите зрителям, которые ещё не видели постановку, о чём она.
— У меня давно была идея сделать спектакль-оперу. Поющая кукла — это интересно. Это лет 200 назад в Европе существовало серьёзнейшим образом. В этом спектакле важна точность работы — в артикуляции, движении куклы. Актёры тщательно тренировались, чтобы кукла жила. Нужно было буквально переселиться в куклу во время управления ею и уже не думать о том, какой курочек нажимаешь.
Я надеюсь, что «Кукольный голос», как самые лучшие мои спектакли, будет жить на сцене очень долго. Например, «Стойкий оловянный солдатик» шёл в Екатеринбургском театре кукол 33 года. «Картинки с выставки» в репертуаре до сих пор, и актёры всё ещё находят какие-то нюансы, что-то добавляют, а зритель идёт. Когда делаешь спектакль, хочется сделать его так, чтобы он не терял своей свежести, актуальности со временем. Если спектакль настоящий, он правда не боится времени. Дело же не в моде, не в технике, а в эмоциях и ценностях — они же бессмертны.
