Первые публикации АН «Между строк» о пытках и вымогательствах в исправительной колонии № 5 Нижнего Тагила вызвали волну новых сообщений, подтверждающих, что надзиратели установили в учреждении бесчеловечные порядки. Первым на издевательства пожаловался заключённый Фарух Бердиев, которому пришлось вспороть себе живот, чтобы остановить многочасовое истязание со стороны тюремщиков. Затем его слова подтвердили пятеро бывших осуждённых, сидевших в ИК-5. Также бывший надзиратель колонии рассказал о схеме поборов с зэков-инвалидов. Все они утверждали, что система насилия в колонии организована и контролируется её руководством, а именно заместителем начальника колонии Максимом Нурмагамедовым. Однако, по словам наших собеседников, Нурмагамедов старается «не пачкать руки» на людях, а проводит экзекуции у себя в кабинете за закрытыми дверьми. Как сообщил один из осуждённых, на «воспитательные работы» к замначальника учреждения попадают только самые стойкие зэки, которые прошли через избиения, пытки и угрозы изнасилованием. Таких называют «мясом для Нурика».
«Это Нурмагамедов сам и придумал, – пояснили осуждённые. – Так Максим Миликмагомедович говорил подчинённым, когда у них не получалось сломать какого-нибудь заключённого: “Его оставьте, это мясо для меня”».
АН «Между строк» нашло бывших заключённых, которые утверждают, что они стали «мясом для Нурика». Эти люди рассказали, что происходит за дверями кабинета замначальника ИК-5, на условиях анонимности, но заявили, что готовы подтвердить свои слова в Следственном комитете. Агентство публикует их истории «без купюр».
«Без Нурмагамедова в колонии ни одна муха не летает. Очень жестокий человек. Степченко ушёл, Нурмагамедов стал свою команду продвигать – молодых, дерзких. Промышленников, Вагнер, Шахматов, Макаров, Семёнов, Овчарук – вот эта вся гоп-компания. Эти опера и лупят. Простые надзиратели так, на растяжку тебя поставят. Нурмагамедов – очень жестокий человек, но поумнее, чем остальные. Он затягивал к себе в кабинет, там у него двойная дверь, не слышно ничего, выгонял всех с продола и сам уже непосредственно *** (избивал. – Прим. ред.) не по-детски, люди у него там и обсерались».
«У Нурмагамедова индивидуальный к людям подход. Кому-то может с порога вмазать, кому-то предлагает: “Нормально договоримся или как?”»
«В 2012 году с промки меня забрали. Меня часа три били на обэшном продоле (коридор отдела безопасности. – Прим. ред.). Видят, что не получается. Изначально [требовали], чтобы телефон отдал, потом какие-то бумажки подписал. И только тогда Нурик пришёл. Уже видит, что они не справляются. И уже начался разговор, но разговор опять не получился… Нурик бил лично, битой резиновой».
«Поставят возле кабинета, а оттуда уже выводят кого-нибудь – избитого, в робе разорванной. Потом заводят тебя и встречают со словами: “Ну что, как общаться будем?” А у него на столе палки с натянутыми на них гондонами. Сразу понимаешь, что они эти палками собрались делать. В таких ситуациях остаётся лишь ясно дать понять: “Чтобы вы со мной ни сделали, выйдет дороже”».
«Ведро с дерьмом к тебе поднесут, что вроде как сейчас обольют. Это у оперов приёмы такие. После подобного заключённые уважать перестанут. Ко мне однажды педераста подводили, он штаны спустил, членом у меня прямо перед лицом махал. Промышленников кричал: “Я сейчас тебе в жопу нассу!” Я им сразу сказал, что с собой покончу. Они посовещались-посовещались, позвонили Нурмагамедову. Меня к нему отвели, он меня продолжил избивать, но потом меня увели в медсанчасть».
«Надо сразу заставить их думать, что ты *** (сумасшедший. – Прим. ред.). В 2006 году, когда меня только привезли, была такая история. За двадцать минут до столовой нас выгоняли на улицу, мы мокли под дождём, после столовой снова двадцать минут на улице. Заходишь в барак, раздеваться не дают, сушиться нельзя. И так несколько дней. Мне это надоело. В очередной раз я взял в браке иголку и начал зашивать себе рот. Дневальный увидел, позвал инспекторов. Те сразу занервничали: “Всё нормально, всё нормально, всё будет как надо”».
«Говорят, что членовредительством занимаются только отпетые уголовники и те, кто соблюдает воровские понятия. На самом деле, это единственный способ для любого зэка остановить издевательства над собой. Пройди по колонии с камерой и сними, у кого и где шрамы. Там себе кто только что не делал: и резались, и прибивались, карандаши в себя загоняли».
«Зимой 2006-го выводили на плац перед бараками. Стоишь на морозе по восемь часов в летних ботинках, отмораживаешь себе всё. В любое время могут такое устроить. Люди себя кипятком шпарили. Я однажды в бараке взял гвоздь и книгой ногу свою к полу прибил, заявил, что никуда не пойду».
«На голодовку люди садятся от бессилия. И это не сильно действенная акция: насильно через шланг кормить начинают. Сидел со мной такой человек по имени Арис, из Азербайджана. Так он два месяца пристёгнутый к столу наручниками просидел с шапкой на голове, чтобы не расшиб себя. Его с ложки кормили. А шапки всем надевают, иногда телогрейку».
«В 2008 году привезли трёх человек из Сургута, там бунт в колонии был. Таких сразу встречают избиением. Сначала надо запугать, потом говорить. Я когда их увидел, они уже все синие были».
«Бьют там все. Простые надзиратели на этапе шапки-маски надевают и по коридору тебя гонят. Тогда малолеток туда пригнали, их избивали все: и опера, и надзиратели. Тогда местные получали по 15 суток за малейшее нарушение, потому что возмущались: дети же, вы что там с ними делаете, что они так ревут?»
В 2007 году в Кировграде в исправительной колонии для малолетних осуждённые подняли бунт. Охранники застрелили двоих бунтовщиков. Заключённые ранили шестерых надзирателей, один из которых скончался в госпитале. Суд установил организаторов бунта, оштрафовал их и назначил новое наказание, а также вынес 19 сотрудникам колонии дисциплинарные взыскания.
«В 2009 году, тогда ещё Степченко был зам по безопасности, на нас наручники надевали, в горку друг на друга укладывали – куча мала просто. Там весь лагерь слышал крики. Учителя просили [оперов], чтобы перестали. Тогда ещё пацан один руку порезал. Промышленников подошёл и солью засыпал, в сторону его откинули, врача позвали».
«Я как-то два дня жил в стакане, в собачатнике. А там была ещё одна такая комната, потайная. Там хоть заорись. На мне её испробовали за месяц до освобождения. С такими словами и заводили: “Будет на ком испробовать комнату”. Раздели там, наручниками к клетке пристегнули на растяжке, и стоишь 10-12 часов, а то и больше. Там хоть обоссысь, будешь стоять. Кого-то подвешивают».
«Есть опер-комната в изоляторе. В большинстве случаев там всё заканчивается тем, что тебя начинают лупить. Ставят на растяжку и начинают лупить. Бьют так, что потом на попу сесть не можешь, она вся синяя. Тогда комиссия приезжала, они изоляторы проверяли, меня на это время в медсанчасти спрятали, потому что я весь в синяках был».
«Опера могут в колонии же напиться и пойти зэков мутузить. В 2008 году, когда война в Грузии началась, опера бухие пришли в изолятор, построили всех, давай орать: “Пока вы тут сидите, нормальные люди родину защищают”. Били всех без разбора. Патриотическое воспитание, блин».
«Начальникам колонии всё равно, какие там на оперов жалобы. Пожалуешься начальнику, он тебя выслушает, головой покивает, а на следующий день тебя уже к Нурмагамедову вызывают».
«В 2011 году меня вывозили на ИК-2 для лечения ноги на неделю. После возвращения привели в опер-комнату, начали расспрашивать, как съездил, с кем общался, что рассказывал, проверяли, жаловался ли кому. Потом увели в карантин. На следующий день дали семь суток изолятора, все эти семь суток я летал по продолу с утра до ночи. А активисты (осуждённые, сотрудничающие с руководством колонии. – Прим. ред.) снаряды подносили: то дубинку, то ведро, чтобы окунуть. В обед приходит Нурмагамедов. Ведёт к себе в кабинет. Если разговор не получается, бьёт. И всё – “иди думай”. На следующий день снова та же история. Так может продолжаться вечно. Бьёт по-всякому: в лицо, в дыхалку. Синяки останутся – нестрашно. Приедет проверка – тебя спрячут».
«А как жаловаться-то? На любые приёмы допускают только активистов, остальных зэков закрывают в бараках. Вон, [уполномоченный по правам человека в Свердловской области Татьяна] Мерзлякова в 2012 году, кажется, приезжала, она по одной части территории прошла, а зэков на другой закрыли. Выскочит пара человек, ты потом их не увидишь. Промышленников как-то отряды построил и заявил во всеуслышание: “Нам *** (всё равно. – Прим. ред.), что с вами тут случится, от любого отпишемся. Комиссия приедет и уедет, а вы останетесь”. Пока ты в колонии находишься, жаловаться бесполезно. Скажешь что-нибудь, тебя начнут лупить: физически, может, и вывезешь, но сломают психологически».
«В 2012 году парня с Москвы [инспектора] довели, он в изоляторе повесился и ещё сутки висел. Месяц его долбили-долбили, он не выдержал. В 2010-2011 годах сразу трое кончили себя. Правда, один, говорят, повесился из-за девушки, но я, если честно, не верю. Мне кажется, он просто в отказ пошёл. Как вон Миша Носков. Из него же выбили это согласие [на сотрудничество], а потом в отказ пошёл, потому что человек не хотел других зэков глушить».
Ранее Фарух Бердиев рассказал, что незадолго до своей гибели Михаил Носков жаловался, что вынужден выполнять указания надзирателей под угрозой смерти. По словам Бердиева, Носков опасался, что в случае отказа его убьют и выставят это суицидом. Кроме того, бывший надзиратель ИК-5 Сергей Онучин рассказал про коллегу из оперативного отдела, который хвастался, что способен в разговоре вынудить заключённого пойти на суицид. Так, по словам Онучина, после беседы с этим оперативником в 2012 году одни зэк перерезал себе сонную артерию и умер, а в 2014-м уже трое, но они выжили.
«Некоторые всё-таки находили способы жалобу передать родственникам. Но дальше эти жалобы шли в никуда: отписки из прокуратуры, и информацию в колонию спускали. Потом человек попадал в списки, которые составлял лично Нурмагамедов, за кем надо пристально следить. Возле телефона дежурят активисты. Активист может подойти и снимать тебя на камеру, пока ты разговариваешь по телефону. То же самое в бараках: дневальным даётся поручение, кого надо опекать. Смотрят, с кем общаешься, потом могут надавить и на этого человека».
«Есть там активистские отряды, их ещё называют адаптационные. При мне главными там были Веня и Антонов. Их с ИК-2 этапировали за убийство, зэка задолбили. И вот теперь они в ИК-5 лютуют на администрацию и живут прекрасно. Если зэк какой накосорезил, отправляют в их отряд – к ним только “на вы”, разрешение надо спрашивать, когда в туалет сходить».
В 2012 году прокуратура Свердловской области начала проверку сообщений СМИ о пытках в исправительной колонии № 2 в Екатеринбурге, сообщила пресс-секретарь ведомства Марина Канатова. Видео с пытками публиковал портал 66.ru. По данным журналистов, заключённые сразу же по прибытии в ИК-2 попадают в отряд-карантин. Там другие осуждённые под руководством начальства колонии «объясняют» вновь прибывшим правила жизни заведения, главное среди которых – выплата ежемесячной дани.
«Был такой [активист] Есаулков. Он ходил по промке и всех “по-дружески” просил перевести деньги на карту его родственника или бабы, кого тысячу, кого три. Сколько раз его ловили с телефоном, столько же раз он и отскакивал без проблем. Активисты, которые собирают деньги по просьбе руководства, и себе умудряются отщипнуть. Спалился там один такой. Его закрыли, но быстро отпустили. Видимо, поделился всё-таки».
«Нурмагамедов с приближёнными к себе зэками может за руку поздороваться, вот такие у них отношения. Некоторые активисты там прав имели больше, чем инспектора. Зэка могут в стакан вести, а Исупов, который личным помощником Нурмагамедова был и жил прямо в штабе, увидит, поговорит и тебя отпускают».
26 мая Свердловское управление ФСИН выпустило пресс-релиз, в котором бывший осуждённый опроверг информацию о пытках в ИК-5. В мужчине на видео наши собеседники узнали бывшего активиста колонии Исупова. По их словам, Исупов приглашал в колонию и других экс-заключённых, чтобы те выступили в защиту администрации учреждения, однако откликнулись не более десяти человек – тоже активисты.
«У мусоров с зэками симбиоз. Даже простые надзиратели могут попросить об услуге. Выполнишь – он тебе поблажечку. Это так, мелочи. А вот у руководства уже всё серьёзнее. [Бывшему начальнику колонии] Непочатому на промке дом строили, большой сруб, а тут приезд комиссии наметился, так они не знали, куда его спрятать. Пришлось разбирать. Потом они зэков вывозили из колонии, чтобы они этот дом уже на месте собрали».
Ранее Сергей Онучин рассказал АН «Между строк», что другой начальник колонии Юрий Лаптев построил себе коттедж из материалов с промзоны колонии.
«Зэки на промке, по сути, рабы. Зарплаты большинство не видит даже, им приходит по восемь рублей, а работают они в полную. К тому же постоянно “левые” работы на промке проходят. Для омоновца какого-то юрту делали. Опять же надзиратели могут деталь какую-нибудь попросить или вон даже дом построить, в автомастерской постоянно “левые” машины».
«Я лично видел, как один прокурор, который машину свою в колонии ремонтировал, спокойно смотрел, как зэков по продолу кидали. Мы потом спрашивали: “Ты что за прокурор такой, если не остановишь это?” Тот в ответ: “Лупят вас и лупят, раз в четыре дня, подумаешь”».
«Нурмагамедов собирает всех завхозов, даёт указание, сколько они должны собрать денег [с зэков]. Задача есть, не выполнишь – ты не завхоз, будешь в общей грядке сидеть. Кому охота столько козлить, а потом в общей грядке с мужиками сидеть – как его там примут. Поэтому и стараются так. Откажешься им деньги давать, у тебя начнутся проблемы. Найдут при обыске какой-нибудь гвоздь или даже монтировку. Монтировка под матрасом – ну бред же! Какой зэк додумается сам прятать у себя монтировку?»
«Если ты платёжеспособный, от тебя не отстанут, окрутят во всю. Вот [осуждённый экс-замглавы Екатеринбурга Виктор] Контеев, он пока платит, всё у него хорошо. Я слышал, что он лично оплатил ремонт крыши. К нему завхоз обратился, тот ответил: “Не вопрос – сколько надо, оплачу”».
В августе 2015 года члены Общественной наблюдательной комиссии обратились в свердловский ГУФСИН с жалобой на руководство ИК-5, которое создавало для VIP-заключённых особые условия, в разы превышая им разрешённые лимиты денежных средств на личные нужды. По словам общественников, деньги, в частности, тратились на посещение заключёнными сауны, находящейся на территории исправительного учреждения. После проверки ГУФСИН начальнику колонии было объявлено неполное служебное соответствие. По поводу сауны «для особых заключённых» в ведомстве пояснили, что в ИК-5 на законных основаниях работает водно-оздоровительный комплекс, который могут посещать все арестанты, но строго в рамках утверждённых лимитов.
Напомним, в начале мая 2017 года заключённый Фарух Бердиев заявил, что ему пришлось вспороть себе живот, чтобы остановить многочасовое истязание со стороны надзирателей. В Управлении ФСИН России по Свердловской области Бердиева назвали лжецом и пообещали начать судебное разбирательство с зэком, если после проверки правоохранительными органами его слова не получат подтверждение. Позже пятеро экс-заключённых ИК-5, а также бывший надзиратель подтвердили, что руководство колонии установило в учреждении систему вымогательств с заключённых. 12 мая в СИЗО-1 Екатеринбурга Бердиева посетила уполномоченный по правам человека в Свердловской области Татьяна Мерзлякова. Сейчас, по данным АН «Между строк», Бердиев находится в ИК-63 в Ивделе. По информации, сообщённой осуждённым, в настоящее время проводится проверка следственным отделом по Тагилстроевскому району Нижнего Тагила следственного управления Следственного комитета России по Свердловской области.
16 мая возле здания Свердловского управления ФСИН России в Екатеринбурге одиночный пикет против пыток в ИК-5 устроил директор АН «Между строк» Егор Бычков. В итоге руководство ведомства пригласило его на беседу, в ходе которой они пообещали провести проверку и попросили не «раскачивать ситуацию». Вечером того же дня возле ИК-5 во время съёмки репортажа о пытках полиция задержала журналиста федерального телеканала РБК Владислава Пушкарёва. Как объяснил Пушкарёв, правоохранители заподозрили его в хранении наркотиков.
В 2016 году осуждённый ИК-5 Сергей Гореванов также заявил о пытках в колонии, однако позже суд признал его заявления недостоверными. В 2017 году, по информации общественницы Ларисы Захаровой, в ИК-5 один из осуждённых вогнал себе иглу под рёбра в знак протеста. В Свердловском управлении ФСИН опровергли и это заявление. Однако правозащитники и представители Общественной наблюдательной комиссии настаивают, что в пятой колонии надзиратели установили бесчеловечные порядки и не каждый заключённый рискнёт рассказать о творящемся там беспределе. 22 мая в ИК-5 прошли обыски. Во ФСИН это назвали плановой операцией.
Агентство новостей «Между строк»
