О работе — грустной, но благородной

Я работала церемониймейстером в похоронном агентстве. Занесло меня в эту сферу случайно. Начались новогодние каникулы с традиционным простоем по заказам. И я начала искать подработку, чтобы не попасть на мель. 

Метод поиска чего-либо я называю «стучать во многие двери» — это когда о том, что нужно, я спрашиваю всех подряд. Метод стопроцентный, очень рекомендую! Ни разу не было такого, чтобы в итоге я не решила свою проблему. Причём иногда помощь, подсказка, нужные контакты или дельный совет прилетают из совершенно неожиданных мест. В этот раз среди прочих вариантов прозвучало предположение, что можно готовить тексты одному из похоронных агентств города. Я нашла контакты рекомендованного мне агентства и попала на руководителя.

— Знаете, — сказала она, выслушав меня, — у нас есть необходимость не столько в человеке, который писал бы тексты, сколько в том, кто бы их читал...

— А давайте попробуем, — сказала я. 

Что рассказать интересного об этой работе? Главные слова, определяющие её, — бережно и с уважением. Как правило, люди, приходящие за услугой, находятся на высшей точке эмоционального состояния. Поэтому нужно тщательно выверять каждое слово, каждый жест, выражение лица. У сотрудников одежда выглажена, движения экономны и предупредительны. 

Тексты на церемониях прощания я читала разные: были уже готовые шаблоны, которые слегка видоизменялись от церемонии к церемонии. И уникальные — это когда накануне церемонии прощания я общалась с родственниками и они рассказывали об усопшем. Из полученной информации составляла текст, вычитывала родным, правила его и зачитывала на похоронах. Родные сами выбирали, что они хотят услышать. Зная о своей гипервпечатлительности, я, заходя в зал, старалась никогда не смотреть в гроб. Один раз меня эта привычка чуть не подвела.

Мне продиктовали данные усопшего. Он был татарином, продиктовали только имя-фамилию. Звучало это примерно как «Далдык Атыман» (не знаю я татарских имён-фамилий!). Я подготовила шаблон к церемонии прощания с мужчиной, захожу в зал и, изменяя своей привычке, смотрю в гроб. А там — женщина! И мне становится дурно от понимания того, что я могла бы натворить, если бы не заглянула. 

Пока бригадир агентства призывал зал к тишине (отключить телефоны и прочее), я тихонько поменяла мужской текст на женский. И благополучно провела церемонию. Биографичные тексты давались мне довольно сложно. Чаще всего потому, что родные с большим трудом могли хоть что-то рассказать о близком человеке. Приходилось задавать кучу наводящих вопросов, созваниваться дополнительно, просить посмотреть в семейный альбом. 

— Ну что вам рассказать? Жил как все. Работал. Нас воспитывал. Всё как у людей. В саду летом...

— В саду что выращивал?

— Да как у всех: картошку, капусту. Зелень... Даже не знаю, что и припомнить. О, вспомнила, он же много лет занимался селекцией роз! Тогда ещё... 

И вот так, по капельке, по дюйму вытаскивались из глубин памяти драгоценные воспоминания. Иногда даже благодарили. Мол, мы и не задумывались даже, каким замечательным был, оказывается, наш папа.

Ну а потом так совпало, что руководство агентства разглядело идеального церемониймейстера в одном из своих ключевых сотрудников. Я ещё удивлялась, почему это не произошло раньше, настолько гармонично он смотрелся в этой роли. А я забеременела, и мы, ко взаимному нашему удовольствию, расстались.