О конфликтах детей и силе формулировки

Каждый раз, когда случается конфликтная ситуация, а споры в нашей большой разношёрстной семье — полнейшая обыденность, возникает ощущение минного поля. И только от того, насколько неторопливо и осторожно ты будешь делать шаги, зависит, выйдете ли вы из конфликта живыми-здоровыми. Или вас разнесёт к чертям в разные стороны. И вы никогда не сможете «собрать» отношения.

Захожу в комнату к сыну. У него горе: в его отсутствие Анюта помяла половину фигурок из любовно вылепленной коллекции персонажей его любимой игры. Почти все его увлечения превращаются в такие коллекции. Он часами может пыхтеть над микроскопической детализацией фигурки. Подбирает и смешивает цвета, чтобы добиться нужного оттенка. По многу раз в процессе лепки сверяет точность воспроизведения. Про каждую фигурку может мне поведать целый ворох историй. И вдруг обнаружилось, что сестрёнка, любимая, обожаемая маленькая сестрёнка, нанесла непоправимый ущерб. И он, всхлипывая от горя, пытался восстановить любимых героев, кипя ненавистью к малышке. 

Вот оно, ощущение минного поля. От того, как удастся разрулить конфликт, зависят и наши с ним отношения, и отношения с сестрёнкой, и косвенно — с остальными домочадцами. И попутно сформируется его навык решения конфликтных ситуаций. 

— Что тебя расстроило? — спрашиваю.
— Пусть Анюта больше не ходит в мою комнату! Она мне коллекцию поломала! — кричит. И, разрыдавшись, прячется под одеяло. 

Если я скажу: «Ой, да ерунда эта твоя коллекция, было бы из-за чего реветь», или «В смысле, не ходит в твою комнату?», или ещё что-то пренебрежительное, если я выберу один из этих или подобный вариант — доверию между нами капут! А злость на сестрёнку только усилится.

— Сыночка, покажи, что у тебя случилось, — говорю. Показывает и рассказывает, не прекращая плакать. И снова повторяет про «пусть не заходит».

— Ну, мы не можем не впускать её в твою комнату. Ты же пользуешься нашей. 
— П почему она берёт и ломает мои вещи тогда? — ревёт. — Я так долго лепил эти фигурки...
— Она же маленькая совсем, — говорю. — И ты был таким же маленьким...
— Я так плохо себя не вёл и ничего не ломал, когда был маленьким!

Я могу занять обвинительную позицию и начать рассказывать ему, сколько ценных фотографий он уничтожил, добравшись до семейного альбома, когда был в возрасте младшей сестрёнки. Сколько сломано и разбито в результате его любопытства. Ну, хотя бы мои новенькие дорогущие очки, час назад принесённые из оптики и по неосмотрительности оставленные в зоне досягаемости. Заботливое дитя принесло мне их. И радостно кинуло на колени. Сначала одну половинку. Потом — вторую.

Вдруг вспомнила знакомых сестёр, старшая из которых постоянно предъявляет младшей счета за своё испорченное детство. И игрушки младшая ломала, и книжки рвала, и в тетрадях рисовала по недосмотру. И иначе как «мелкая пакостница» старшая её и не зовёт. Хотя «мелкой» уже почти 30 лет. Можно представить, какая «любовь» у них.

И, если я припомню сыну все его косяки, это не даст ни хорошего результата и не решит возникшую проблему. Поэтому я говорю:

— Ты был маленький и ломал не потому, что был плохим, а просто все малыши так ведут себя. И ты так же вёл, и Иришка (старшая сестра). Анечка — маленькая сейчас, ей всего годик. Она со всеми предметами только так умеет обращаться: кусать, кидать, мять... И это не плохо, это нормально для такого возраста. И вы делали так же. Я знала об этом и старалась убрать подальше опасные и хрупкие предметы. Поэтому вы в принципе мало всего сломали.

И рассказала ему историю про очки и про то, что его, годовасика, никто за них не ругал и уж тем более не лупил. Потому что в то время он по-другому с ними и не мог поступить.

— Как ты думаешь, почему так произошло с очками? — спрашиваю.
— Надо было их убрать подальше? — уже более спокойно размышляет чадо.
— Да, конечно. Давай подумаем, где твоя коллекция будет в безопасности.

Осмотрели свободные полки. Придумали, как повернуть тумбочку, чтобы не было доступа к хранимому. Поговорили на тему, что на полу лепить, конечно же, удобно. Но сидя за столом — безопасно для коллекции. Сын потом ещё час или два швыркал носом, восстанавливая убитых героев. И приносил показать заново отлепленных. И продолжал сокрушаться по особенно удачно вышедшему и пропавшему без вести персонажу (он позже был найден под батареей), но уже без злости, а в качестве констатации убытков. Посетовал, что нечем ремонтировать очередного героя, — не осталось белого пластилина. А тот безнадёжно испорчен. Купишь? И сестрёнке, зашедшей полюбопытствовать, грозил ласково: «Ню-ню-ню, нельзя ломать!» И предусмотрительно убирал персонажей подальше.

Я прям выдохнула: поле пройдено. Выводы сделаны. И самое важное — отношения сохранены.
У вас как решаются конфликтные ситуации? Поделитесь рецептом.