Знакомство с Екатеринбургом: жуковские места

О том, что «маршал Великой Победы» Георгий Константинович Жуков провёл в Свердловске пять лет — с 1948 по 1953 год — знают практически все, кто родился и вырос на Урале или в Предуралье. Спросите кого угодно, любого жителя Екатеринбурга, и вам расскажут о том, как мстительный и ревнивый к чужой славе Сталин, желая предать забвению имя народного любимца военных лет, сослал полководца в Свердловск, в малозначимый в те годы Уральский военный округ; о том, как глубоко переживал опалу Жуков и с какими любовью и почтением относились к нему свердловчане. Расскажут и о том, как сначала маршала «сослали» в Одессу, но этого показалось недостаточно, и его «убрали» ещё дальше от столицы, чтобы советские люди побыстрее забыли имя Жукова.

Впрочем, данная версия опалы Георгия Константиновича, хоть и выглядит красиво, но имеет мало общего с настоящими причинами, по которым Жуков был направлен на Урал. Безусловно, характер у Сталина был непростым, но зависть «усатого дирижёра» к воинской славе Жукова не более чем миф, рождённый ещё во времена развенчания «культа личности». Истинные же причины назначения Жукова командующим Уральским военным округом начинают становиться понятными, стоит только отложить в сторону статейки перестроечных «Огоньков» или «Совершенно секретно» и начать внимательно знакомиться с историей советской ядерной программы.

3 февраля 1948 года в квартире Жукова раздался поздний телефонный звонок. Телефонистка коммутатора спецсвязи бесстрастным тоном сообщила, что сейчас с командующим будет говорить Москва, и несколько секунд спустя в трубке раздался знакомый голос с небольшим кавказским акцентом:

— Добрый вечер, Георгий Константинович! Берия говорит. Извини за то, что отвлекаю. Отдыхал, наверное?

— Здравствуйте, товарищ министр! — по-военному чётко поприветствовал собеседника маршал. — Только что вернулся после проверки частей. Вот, чаю решил попить.

— Это хорошо, — сказал Берия. — У нас возникла одна ситуация. Надо посоветоваться. Самолёт за тобой уже выслали, утром в пять будь на аэродроме. А чаю у меня попьёшь.

К Берии у Жукова было двоякое отношение. «Железный Лаврентий» был малосимпатичен как человек, но вызывал уважение и восхищение как организатор. За какое бы дело ни брался Берия, он всегда доводил его до конца и непременно добивался нужного результата. Несколько раз в начале войны Жуков обращался к Лаврентию Павловичу с просьбой освободить из-под следствия или из мест заключения ряд военспецов и генералов, и каждый раз Берия шёл ему навстречу.

4 февраля «маршал Победы» вылетел из Одессы в Москву, а день спустя в «Красной Звезде» появилось короткое сообщение о том, что приказом Министра Обороны СССР № 0137 от 4 февраля 1948 года трижды Герой Советского Союза, кавалер двух Орденов Победы, маршал Георгий Константинович Жуков назначен командующим войсками Уральского военного округа.

То, что в свердловских газетах до 1950 года имя командующего войсками Уральского военного округа не упоминалось, — факт достаточно известный. В «перестроечные» времена много писали, что Сталин и его окружение распорядились не устраивать почестей и особых приветствий Жукову в связи с назначением его на эту должность и не упоминать его имени в прессе или сообщениях по радио. Отчасти это было правдой. Вообще засекреченность персоны командующего военного округа было обычной практикой в те годы, но в данном случае немаловажную роль играли события, о которых тогда мало кто знал: на Урале начиналось строительство предприятий и объектов, напрямую связанных с ядерной военной программой СССР.  

12 марта 1947 года президент США Гарри Трумэн огласил в американском Конгрессе программу борьбы против сил демократии и социализма, вошедшую в историю как «доктрина Трумэна». Руководство США заявило, что считает Советский Союз своим вероятным противником в будущей войне. СССР не остался в долгу, и в октябре 1947 года на полигоне Капустин Яр начались испытания управляемых баллистических ракет дальнего действия, которые создавались на предприятиях нашей страны. Нашим военным в тесном взаимодействии с учёными и производственниками предстояло ликвидировать наметившееся отставание от Соединённых Штатов в военно-технической области. Было необходимо в самые кратчайшие сроки создать ядерное оружие, ликвидировав тем самым монополию США на его обладание, и разработать средства его доставки.

Для получения компонентов ядерного оружия было решено построить на Урале несколько заводов со всей необходимой инфраструктурой. Первыми предприятиями атомного цикла стали завод № 813 (будущий Уральский электрохимический комбинат в Новоуральске, известный также как «Свердловск-44»); завод № 817 (будущее производственное объединение «Маяк» в Озёрске, или «Челябинск-40») и завод № 814 (будущий комбинат «Электрохимприбор» в Лесном, он же «Свердловск-45»). Выбор площадок для строительства заводов производился в соответствии с решением Специального комитета при Совете Народных Комиссаров СССР от 28 сентября 1945 года. Ещё в октябре 1945 года на Южный Урал были откомандированы известный советский физик-экспериментатор, профессор Исаак Константинович Кикоин, начальник треста «Челябметаллургстрой» Наркомата внутренних дел СССР Яков Давыдович Раппопорт и один из представителей Первого управления Госплана СССР. Они осмотрели предлагаемые для заводов места и согласились с мнением Специального комитета.

Строительство заводов началось практически сразу. 1 декабря 1945 года начались работы вблизи рабочего посёлка Верх-Нейвинский (ныне Новоуральск), в октябре 1946 года заложили будущий комбинат «Маяк», а в июле 1947 года началось строительство завода № 814 под Нижней Турой. «Нулевым» циклом работ на этих стратегически важных объектах (земляными работами, установкой опалубки, бетонированием и т. п.) занимались строительные подразделения треста «Челябметаллургстрой», а всю остальную работу должны были выполнить военные строители Уральского военного округа, который возглавлял генерал-полковник Фёдор Исидорович Кузнецов. Однако проверки, произведённые в середине 1947 года, выявили целый ряд моментов, на которые Берия, курирующий «атомную программу», сразу обратил внимание. В частях УрВО были самые низкие показатели боевой и политической подготовки, то и дело происходили кражи военного имущества, участились случаи пьянства среди солдат и офицеров. Командующий округом не справлялся со своими обязанностями. Навести порядок в УрВО и обеспечить выполнение правительственного задания и был призван Георгий Константинович Жуков — человек, имеющий непререкаемый авторитет в войсках.

13 февраля 1948 года начальнику свердловской железной дороги Василию Ильичу Оборотову поступила телеграмма: встретить спецвагон из Москвы и обеспечить полную секретность как самого факта встречи, так и прибывшего лица. Вторая телеграмма похожего содержания была направлена командующему УрВО Ф. И. Кузнецову.

14 февраля маршала на перроне встречали всего несколько человек. Кроме начальника СвЖД Оборотова, были помощник и первый заместитель командующего Трифон Иванович Шевалдин, начальник штаба Лев Соломонович Сквирский, начальник УМГБ по Свердловской области Павел Гаврилович Дроздецкий и два его заместителя. Шевалдин доложил Жукову, что командующий округом тяжело болен и потому не успел выехать из служебной квартиры. Георгий Константинович велел не убирать далеко спецвагон, заявив, что пока Фёдор Исидорович не поправится, он поживёт «на колёсах».

15 февраля в девять часов утра новый командующий Уральским военным округом уже был в штабе округа на проспекте Ленина, 71. Здесь, в рабочем кабинете и в своём спецвагоне провёл «маршал Победы» свой первый месяц на Урале.

Проект комплекса штаба УрВО разрабатывался в начале 1930-х годов ХХ века в архитектурно-проектной мастерской № 1 Свердловского горсовета авторским коллективом, в состав которого входили архитекторы А. М. Дукельский, А. И. Вилесов, А. В. Десятков, Д. Н. Козяев и Н. Г. Нейфельд. Заказчиком был Наркомат обороны. Комплекс состоит из здания штаба, столовой, спортивного клуба и двух жилых домов, связанных между собой композиционно и функционально, и располагается в квартале между улицами Первомайской, Кузнечной, Бажова и проспектом Ленина.

По воспоминаниям тех, кто жил и работал здесь в «жуковский» период, маршалу предлагали квартиру в одном из жилых домов комплекса, что находился на улице Кузнечной. Георгий Константинович поначалу согласился. Но переночевав одну ночь, вызвал к себе коменданта здания и сдал ключи. Как ни старались комендант и другие офицеры выяснить, что не понравилось Жукову, он так и не сказал. Только много лет спустя он рассказал жене Галине Александровне Жуковой (Семёновой), что в ту ночь в квартире снизу громко плакал ребёнок и маршал, привыкший спать зимой с открытой форточкой, никак не мог заснуть.

В первых числах марта 1948-го генерал-полковнику Кузнецову стало лучше и он, отправив свою семью в Москву, занялся передачей Жукову текущих дел.

В перестроечные годы о пребывании Георгия Константиновича в Свердловске было рассказано немало небылиц. Писали, что, «оказавшись в ссылке, Жуков стал выслуживаться перед Сталиным: строчил доносы на офицеров УрВО, собирал компромат на сослуживцев, не разбираясь, отправлял дела на подчинённых в военный трибунал». Но ни одна из этих сплетен не нашла документального подтверждения. Зато осталось множество воспоминаний совершенно другого рода, показывающих маршала как внимательного, мудрого командира и порядочного человека.

Так, Герой Советского Союза, генерал армии Алексей Семёнович Жадов вспоминал:

«В 1948 году, когда Г. К. Жуков прибыл принимать Уральский военный округ, которым командовал Ф. И. Кузнецов, мне вновь пришлось встретиться с ним. Я был в составе приёмопередаточной комиссии. […] Положение в ряде частей было не на высоте, и, строго говоря, мы обязаны были все недостатки отразить в специальном акте. Фёдор Исидорович уходил в отставку, и мне очень не хотелось этого делать. Выручил Георгий Константинович.

“Ничего не надо писать, — сказал он. — Тут дело ясное, разберусь сам. Он сдаёт, а я принимаю…” Тем самым он взял всю ответственность за имевшиеся недостатки в округе на себя».

Начальник штаба УрВО Л. С. Сквирский, прослуживший под началом Жукова год, вспоминал в середине 80-х:

«Однажды Георгий Константинович вызвал меня к себе и сказал: “Поступила разнарядка из Москвы. Надо кого-то послать в Высшую Военную Академию. Есть мнение отправить тебя. Не возражаешь?” Я не возражал. На прощание Жуков полушутя добавил: “Смотри, отпускаю с условием: чтобы вернулся назад, в округ”. На том и расстались. Я был немало удивлён: он мог отправить в Академию кого-то из своих, из тех, кого он перевёл вслед за собой на Урал. А выбрал почему-то меня… Через несколько лет, когда Жуков уже был заместителем Министра обороны, мы встретились в Москве и я спросил его, почему его выбор пал на меня. Он хитро улыбнулся и ответил: “Надо было кого-нибудь другого послать. Посообразительнее тебя”. Мы посмеялись над шуткой и расстались».

Вместе с делами округа бывший командующий передал преемнику и свою резиденцию — дачу в Зелёной Роще по адресу улица Народной Воли, д. 20а, одноэтажное здание с белыми колоннами на территории бывшего Ново-Тихвинского (ныне Александро-Невского Ново-Тихвинского) женского монастыря.

Здания женского монастыря в Зелёной Роще передали квартирно-эксплуатационному управлению УрВО и перевели в разряд «военных объектов». Вскоре на огороженной территории появилась конюшня — маршал любил лошадей, был мастером верховой езды. Через год к конюшне прибавился небольшой зверинец: два пони, коза, овца, зайцы, несколько птиц. Зверинец организовали к приезду дочерей Г. К. Жукова от второго брака Эры и Эллы, которые несколько раз приезжали к отцу на каникулы.

Особняк в Зелёной Роще до сих пор остаётся в собственности Приволжско-Уральского военного округа. Там по-прежнему проживают командующие ПУрВО. В 1996 году в стенах особняка был открыт дом-музей маршала Жукова, однако для простых посетителей он остаётся недоступным. Водят на режимный объект только генералов Министерства обороны да иностранные делегации. В двух комнатах, где расположился музей, выставлены некогда сделанные маршалу подарки, именное оружие, редкие фотографии уральского периода жизни, ростовая скульптура Жукова, бурка времён гражданской войны, в которой он командовал кавалерийским эскадроном, его портреты и предметы, связанные с хобби маршала — охотой и рыбалкой. Есть в экспозиции и баян, на котором любил играть Жуков.

Охотиться маршал обожал в любое время года, а вот рыбачить предпочитал только летом. Зимой у него просыпалась другая страсть — катание на коньках. Надо сказать, что катки для публичного катания были в Свердловске очень распространённым явлением. Георгий Константинович почему-то стеснялся кататься на людях и попросил залить для него небольшой каток рядом с «дачей» в Зелёной Роще. И всё же несколько раз за время службы в Свердловске он появлялся на «публичном» катке. Произошло это после того, как он в 1949 году выступил инициатором возрождения команды Окружного дома офицеров по хоккею с мячом, которая в то время плелась в хвосте турнирной таблицы. В 1950-м команда впервые в своей истории стала чемпионом в первенстве СССР по хоккею с мячом (название «бенди» тогда никто не употреблял). В 1951-м команда завоевала серебряные медали, а в 1952-м — бронзу.

Георгий Константинович был настоящим фанатом хоккея с мячом и, бывая в разных городах, не упускал случая посетить матчи местных команд. В 1952 году Жуков приехал на «Уралвагонзавод» по делам службы и его пригласили на матч нижнетагильской команды «Металлург». В перерыве между таймами он обратил внимание адъютанта на нападающего тагильчан Николая Дуракова: «Делай что хочешь, но забери его в нашу команду». В 1954-м Николай Александрович стал игроком команды ОДО (впоследствии «СКА-Свердловск») и в её составе стал десятикратным чемпионом СССР, семикратным чемпионом мира и обладателем Кубка Европейских чемпионов.

Кроме коньков и хоккея с мячом, Георгий Константинович Жуков очень любил бокс и театр. Говорят, он не пропускал ни одних более-менее крупных соревнований по боксу и уж обязательно приходил на матчи первенства города и области, где принимали участие боксёры команды ОДО. Часто видели командующего округом и в свердловских театрах: Академическом театре драмы, ТЮЗе, в Театре музкомедии.

Помимо дома-дачи в Зелёной Роще, у Жукова был «дом отдыха» — двухэтажный деревянный дом на берегу озера Балтым в Верхней Пышме. Когда в 1950-м завеса секретности с личности командующего УрВО была снята, тогдашний председатель ВЦСПС Василий Васильевич Кузнецов пригласил Жукова провести отпуск в Крыму, сообщив, что вся партийно-правительственная верхушка собирается в санатории «Дюльбер». Но маршал отказался, сославшись на то, что в это время будет инспектировать строящиеся военные объекты в округе. Инспекторская проверка завода № 817 действительно имела место быть, но она продлилась всего два дня. Остальное время Георгий Константинович провёл с семьёй и друзьями на Балтыме, где охотился, рыбачил, просто гулял по лесу и устраивал посиделки с женой, дочерьми и близкими друзьями. 

Если говорить о друзьях маршала, то нельзя не упомянуть ещё одно «жуковское» место в Екатеринбурге — дом № 11 по улице Чапаева, где жил известный уральский писатель Павел Петрович Бажов. Сюда Георгий Константинович заезжал очень часто, после рабочего дня по какому-нибудь депутатскому делу, а чаще – просто в гости, попить чаю, поговорить о жизни или литературе.

Большинство друзей Жукова были военными. В Свердловске близкими друзьями маршала были генералы Трифон Иванович Шевалдин, с которым Жуков был знаком ещё по Ленинградскому фронту, и сослуживец Георгия Константиновича по Халхин-Голу Иван Иванович Федюнинский. Примечательно, что Шевалдина, который занимал должность первого заместителя командующего УрВО, Жуков отправил в отставку вскоре после приезда на Урал. Отправил за «упущения, допущенные в боевой и политической подготовке частей и соединений Уральского военного округа», что было вполне справедливо. Однако их дружба после этого не прекратилась, а стала ещё более крепкой. Шевалдин тоже был заядлым охотником, но больше всего он любил «тихую охоту» и слыл в компании знатным грибником.

С Павлом Петровичем Бажовым маршал Жуков мечтал познакомиться очень давно. По его собственному признанию, с того самого дня, когда он начал читать дочери «Малахитовую шкатулку». Они встретились случайно в обкоме партии, где проходило собрание депутатов Верховного Совета СССР. И с тех пор их редко видели порознь. На всех общегородских мероприятиях, партийных конференциях, на парадах они всегда держались рядом.

Однако эта дружба длилась всего девять месяцев. 3 декабря 1950 года Бажов умер, и Жуков, возглавивший похоронную процессию, провожал друга в последний путь до Ивановского кладбища.

В начале 1950 года имя командующего Уральским военным округом перестало быть тайной. Накануне, в ноябре 1949-го, Первое главное управление при Совете министров СССР, непосредственно занимающееся всеми вопросами, связанными с советской ядерной программой, создало своё строительное управление и военных строителей вывели со строящихся секретных ядерных объектов, оставив им только строительство и обслуживание испытательных полигонов. Тем временем на 12 марта 1950 года в стране были намечены выборы в Верховный Совет СССР, и руководству сразу нескольких предприятий Свердловской области из Кремля были отправлены телеграммы следующего содержания: «В связи с предстоящими 12 марта 1950 года выборами депутатов в Верховный Совет, предлагаем Вам обсудить в трудовых коллективах кандидатуру командующего Уральским военным округом тов. Жукова Г. К.». В результате коллективы Ирбитского мотоциклетного завода, Ирбитского автоприцепного завода, треста «Егоршин уголь» выдвинули маршала в качестве кандидата в высший законодательный и представительный орган страны. Чуть позже с таким же предложением выступили работники сельхозартели имени Чапаева Туринского района.

Первый секретарь Свердловского обкома ВКП(б) Виктор Иванович Недосекин вспоминал позднее:

 «О том, что в Верховный Совет жители области выберут Георгия Константиновича, стало ясно уже в феврале. Его встречи с избирателями собирали так много народу, что в такие дни даже театры отменяли спектакли. Где бы ни появился Жуков, его мгновенно окружали люди. Большинство шли к нему со своими вопросами или нерешёнными проблемами, и он выслушивал всех. И, насколько мне известно, он выполнил абсолютно все наказы своих избирателей».

Жуков много ездил по Уралу, в ходе предвыборной кампании встречался с населением городов и деревень. Интересно, что некоторые проблемы избирателей маршал успел решить до избрания в Верховный Совет. Так, жители одного из колхозов посетовали на нехватку техники в колхозной МТС. Маршал, вернувшись в свой рабочий кабинет, вызвал командира части, находящейся поблизости, и приказал отправить на помощь колхозникам взвод танков, предварительно сняв с них вооружение. Впоследствии в 1951, 1952, 1953 годах в колхозах и совхозах Свердловской области стали появляться «жуки» — списанные из частей бронемашины и танки со снятыми орудиями и пулемётами и переоборудованные для сельхозработ. Техника направлялась в село по прямому приказу Жукова.

О пребывании Георгия Константиновича на Урале ходит множество слухов и легенд. Некоторые из этих легенд являются выдумкой, некоторые отражают события, которые действительно имели место быть. К примеру, не нашла подтверждения легенда о том, что накануне отъезда из Свердловска маршал посетил Ипатьевский дом и прослезился, зайдя в помещение, где якобы была расстреляна царская семья. История о том, как Жукову пытался пожать руку Пётр Ермаков, известный как участник расстрела царской семьи, и о том, что полководец ответил бывшему комиссару «Палачам руки не подаю», тоже выдумана от начала и до конца. Как и история романа маршала со своей поварихой Розой Субач, ставшей первой манекенщицей в Свердловске.

А вот история о том, как из будущего лётчика маршал Жуков сделал оперного певца, полностью правдива. В 1949 году на конкурсе курсантов Свердловской спецшколы ВВС Жуков обратил внимание на курсанта, исполнившего арию из оперы «Иван Сусанин». В сопровождении начальника спецшколы маршал прошёл за кулисы и подошёл к курсанту:

— Как вас зовут?

— Курсант Штоколов, — ответил молодой человек.

Георгий Константинович повернулся к начальнику школы, и приказал:

— Отчислить! — В комнате, где происходил разговор, повисла мёртвая тишина. Жуков продолжал. — Составьте приказ о направлении курсанта Штоколова на учёбу в консерваторию за счёт округа.

Через девять лет оперный певец Борис Тимофеевич Штоколов стал Заслуженным артистом РСФСР, а в 1966-м — Народным артистом СССР.

Принимать участие в военных парадах, проходивших в Свердловске, Георгий Константинович начал сразу после вступления в должность командующего Уральским военным округом. Парады частей Свердловского гарнизона маршал принимал верхом. В 1952 году парад на площади 1905 года под командованием Жукова попал в ноябрьский выпуск всесоюзной документальной хроники.

Лишь первомайский парад 1950-го маршал был вынужден наблюдать с трибуны. Незадолго до праздника он перенёс микроинфаркт и врачи строго-настрого запретили ему покидать больничную палату. Всё-таки Георгию Константиновичу удалось убедить медиков, что его присутствие на демонстрации и параде необходимо. Его отпустили в сопровождении медсестры центрального военного госпиталя УрВО Галины Семёновой, которая ухаживала за Жуковым в больничной палате. Впоследствии их служебные отношения переросли в личные. В 1957 году Галина Александровна родила Жукову дочь Марию, а в 1965-м стала его официальной женой. По другой версии, маршал Победы и медсестра познакомились ещё раньше, во время учений одной из частей УрВО, на которых присутствовал Жуков.

В октябре 1952 года Жуков вновь был избран кандидатом в члены ЦК. А в 1953-м по ходатайству Л. П. Берии Георгия Константиновича вызвали в Москву и назначили на должность первого заместителя министра обороны СССР. Уральский период жизни прославленного полководца закончился. Но прежде чем покинуть Свердловск, Г. К. Жуков оставил в городе ещё один объект, который сейчас все связывают с его именем. Располагается этот объект на Вознесенской горке, рядом с Харитоновским парком и Дворцом пионеров. Мало кто из жителей и гостей города знает, что здесь находится подземный бункер, в котором располагались командный пункт штаба командующего Уральского военного округа. Неприметное одноэтажное здание с железной дверью на улице Клары Цеткин, 13а и есть вход в эту крепость из бетона и стали. Правда, при Жукове бункер только начинали строить; сдан объект был лишь в 1955 году, и маршал спускался в него лишь однажды, уже будучи Министром обороны СССР.

Бункер прослужил по своему прямому назначению до середины 90-х. После чего большинство его этажей были законсервированы, а оборудование вывезено. Оставшиеся в свободном доступе помещения сдавались различным коммерческим структурам. В 2008-м сюда переехала студия Tutti Records «дедушки уральского рока» Александра Пантыкина, которая арендовала почти 700 квадратных метров подземного пространства. Несмотря на то, что Tutti Records является коммерческой компанией и хранит свои секреты не хуже военных, попасть внутрь «бункера Жукова» гораздо проще, чем в его дом-музей на улице Народной Воли, 20а. В 2016 году корреспондентам портала Е1.RU удалось посетить некогда секретный объект.

К сожалению, многие подробности из жизни Георгия Константиновича до сих пор скрыты на страницах документов военных архивов, с которых ещё не снят гриф секретности. Возможно, в недалёком будущем они станут доступны исследователям. Хочется также надеяться, что будет открыт для всеобщего посещения и дом-музей маршала, а его фонды пополнятся новыми уникальными экспонатами.