Знакомство с Екатеринбургом: Плотинка

Наверное, нет такого екатеринбуржца, который хотя бы однажды не побывал на этом историческом месте, что по праву зовётся «сердцем Екатеринбурга». Именно отсюда, с плотины Екатеринбургского (а прежде – Исетского) завода, начинался город, ставший в дальнейшем крупным промышленным и торговым центром России и столицей Среднего Урала. 

В отличие от Нижнего Тагила, который строился и рос между двумя сравнительно небольшими заводами – Нижнетагильским железоделательным и Выйским медеплавильным, – Екатеринбург сформировался вокруг одного большого комплекса заводов, где производили и медь, и железо. Впрочем, первоначально заводов также было два: Нижне-Уктусский железоделательный, построенный в 1702-1706 годах, и Нижне-Уктусский медеплавильный, построенный в 1713 году. Оба завода были малопроизводительными и часто простаивали по причине слабого водного хозяйства. 

30 декабря 1720 года на Нижне-Уктусские заводы прибыл Василий Никитич Татищев. В первый же день он осмотрел заводские «фабрики», продукцию заводов, плотины, а спустя четыре дня написал царю Петру в столицу:

«...Заводу на Уктусс-реке работать боле не мочно, а быть тому заводу на новом месте в шести верстах выше от прежнего…» Речь шла только о железоделательном заводе, который Василий Никитич предлагал перенести «на новое угожее место, что присмотрели приказчик Бурцев да плотинные Михайлов и Мелентьев на реке Исеть»

В начале февраля 1721 года В. Н. Татищев подаёт в Берг-коллегию прошение о строительстве Исетского чугуноплавильного и железоделательного завода и, не дожидаясь разрешения, приступает к стройке. Уже в марте того же года началась расчистка площадки для завода и жилья работных людей, а по округе начался набор вольных людей на плотницкие и другие работы. Но проект Татищева был отвергнут Берг-коллегией, а спустя полтора года и сам «главный горный командир» покинул Урал. Вместо него из Петербурга прибыл Вильгельм де Геннин, который, ознакомившись с проектом Василия Никитича, повторно подал заявку в Берг-коллегию. На этот раз горные чиновники препятствий не чинили, и в феврале 1723 года строительство завода возобновилось. А уже 18 ноября на Исетском заводе была выкована первая партия полосового железа. 

Большинство подробностей строительства завода и рождения вокруг него города историкам известно.

Первоначально на заводе должны были заработать четыре домны и 40 кричных молотов. Затем проектная мощность завода была несколько снижена. Де Геннин привлёк к строительству иностранных специалистов, вызвал мастеров и подмастерьев с Олонецкого завода, который он строил и запускал, «одолжил» около ста мастеровых с Каменского, Тобольского и Алапаевского заводов. Также в помощь мастерам и приписным крестьянам и для защиты стройки на Исетский завод прибыли два батальона солдат. Вокруг заводов стали возводить мощную крепость. В апреле 1723-го началось строительство заводской плотины. Примерно тогда же начались работы на строительстве медеплавильного завода, который заработал в январе 1724 года. Уже к середине 1734 года численность заводских работников составляла 611 человек, а приписанных к заводам крестьян – 5174. Все производственные и жилые здания, здание Обер-Бергамта, заводская школа и церковь находились внутри крепости с шестью бастионами и четырьмя полубастионами с установленными на них пушками, окружёнными земляным валом, рвом, палисадом и рогатками. 


План Екатеринбурга 1723 г. 

Внутри крепости строились «фабрики» – заводские цехи. На правом берегу реки Исеть расположились две доменные печи высотой 8,5 метров, железорезная, жестяная, медеплавильная, меднопосудная, меховая (по изготовлению мехов), молотовая и рудообжигательная «фабрики», заводская контора, архив, лаборатория и заводская тюрьма. На левом берегу – лудильная «фабрика», проволочное производство, кузница, лесопилка и мукомольная мельница. Здесь же строились вторая молотовая и якорная «фабрики», заводской госпиталь и некоторые другие мастерские. Позднее при заводе была открыта первая в России горнозаводская школа на 50 учеников.

Торжественное открытие Исетского завода состоялось 7 декабря 1723 года, о чём Вильгельм де Геннин тут же сообщил в Сенат. Но в действительности дела обстояли иначе. Первая партия железа, которую отковали 18 ноября 1723 года, была произведена почти под открытым небом. «Молотовая фабрика» ещё продолжала строиться, а чугун, из которого это железо было изготовлено, привезли со старого завода. Медеплавильные печи были запущены 16 января следующего года, а первый собственный чугун Исетский завод выдал лишь в августе 1724 года. Полностью, со всеми производствами завод вошёл в строй только в 1734-м, а уже через три года... остановил свои домны.

С 1738 года Исетский завод начал сокращать производство железа, а в 1808 году и вовсе был закрыт, а его производственные помещения частично были разобраны, а частично переданы другим производствам. 

План Екатеринбурга 1730 года 

Но самой интересной страницей в истории Исетского завода была эпопея с заводской плотиной.

В начале 2000-х в фондохранилищах РГАДА (Российский государственный архив древних актов) были найдены документы, после реставрации и расшифровки которых стало ясно, что своим рождением плотина Исетского завода обязана не только мастеровым, построившим её, но ещё и Никите Демидову, «тульскому уговорщику», «безродному выскочке», как его за глаза называли многие государевы чиновники... 

...Начать наш рассказ следует с того, что прибывший на Урал «горный командир» Вильгельм де Геннин не был новичком в делах «заведения железных да медных фабрик». На его счету к тому времени уже были Олонецкие и Сестрорецкий заводы, построенные под его руководством. И опыт, полученный им на этих стройках, подсказывал, что наибольшее внимание необходимо уделять именно устройству водного хозяйства – заводского пруда и плотины. Попытки строить плотины на «иноземный манер», привлекая для этого иностранных специалистов вроде немцев Блюера или Михаэлиса, обычно заканчивались неудачно из-за особенностей здешних природных условий. Зимой многие уральские реки промерзали чуть ли не до дна, а весной бурное таяние льда и снегов приводило к мощному половодью, которое часто сносило иноземные плотины. Сам Де Геннин уже сталкивался с подобной проблемой на строительстве Сестрорецкого завода, где плотину, возведённую «на англицкий манер» шотландцем Гаскойном, смыло первым же половодьем. 

Водное хозяйство Екатеринбургского завода должно было обеспечивать бесперебойную работу полусотни деревянных рабочих колёс диаметром до шести метров, давать энергию многим заводским механизмам. Для его устройства де Геннин намеревался привлечь лучших плотинных мастеров Урала. «Вилим Иванович», как стали величать его на русский манер подчинённые, заблаговременно заручился поддержкой Обер-бергамта, государственного органа, управляющего урало-сибирскими горными заводами, рудниками и приисками в первой половине XVIII века. Указ этого ведомства давал право привлекать на строительство завода любых плотинных мастеров, которые на тот момент были известны на Урале. Главная проблема заключалась в том, что плотинных мастеров в наших краях в те годы можно было по пальцам перечесть и все они были заняты на других заводах. Де Геннин обратился в Обер-бергамт с просьбой порекомендовать ему самого опытного плотинного. «...А лучшей на Камне между иными есть плотинный мастер Злобин», – утверждало горное ведомство. 

Плотинный мастер Леонтий Злобин родился в 1679 году под Вологдой в семье старообрядцев поморского согласия. По некоторым сведениям, Злобины занимались строительством водяных мельниц и устройством рыбных прудов в деревнях, то есть в устройстве водоёмов они знали толк. Когда в Государстве Российском начались преследования староверов, семья Злобиных подалась на Урал, где попала в поле зрения тульских заводчиков Антюфеевых, ставших впоследствии Демидовыми. Леонтий Злобин построил и перестроил все плотины на заводах Демидовых – и на Урале, и в Туле. Многие плотины, как выяснилось позднее, служили по сто и более лет. Чтобы не терять такого ценного специалиста, Никита Демидович приказал срубить для него дом в Невьянске, назначил ему жалование в размере 30 рублей серебром в год и «хлебный оклад». В ту пору для приписных работных, коими являлись Злобины, это была огромная сумма.

Но первое приглашение нового «горного начальника» Леонтий Злобин отверг, заявив приехавшему за ним солдату-посыльному, что на ближайший год он занят. 

«Понеже ремонту на заводах хозяина его, тульского купца Демидова, сиречь Антюфеева, много, […] да плотину на Тагил-реке вдругорядь ему перекладывать», – записал в донесении один из соратников де Геннина Никифор Клеопин. Он же и подсказал генералу, что тому следовало бы обратиться к Демидову лично. 

Ситуация складывалась довольно щекотливая: Никита Демидов в те времена находился под следствием, а не так давно сам де Геннин, давая показания в Сенате, публично назвал «тульского уговорщика» татем. Оставалось одно: найти общих знакомых и через них попросить Демидова о помощи. И вскоре такой человек нашёлся. Им оказался один из ближайших друзей царя Петра адмирал Российского флота Фёдор Матвеевич Апраксин, который одинаково ровно относился и к Демидову, и к де Геннину.

 «Вилим Иванович» обратился к Апраксину с просьбой о помощи: 

«…Того ради покорно прошу: пожалуй, мой батюшка, изволь к нему отписать, чтобы он в даче оных мастеров со мною не спорил». Ответ Фёдора Матвеевича был краток: «Поезжай к нему. Он всегда стоит за дело государево, как и ты…»

Никита Демидович, находившийся в ту пору в Туле под домашним арестом, принял «горного начальника» с достоинством и к немалому удивлению генерала сразу согласился дать в помощь не только «плотинного мастера Злобина с подмастерьями, но даже иных мастеровых, в коих у нас крайняя нужда имелась…»

Правда, платить жалование «командированным» Демидов отказался, сославшись на то, что «все его деньги, и заводы, и дома до конца тяжбы описаны и движения лишены…» 

Никита Демидович сдержал слово: Леонтий Злобин и трое его подмастерьев, а также ещё 58 мастеровых с разных демидовских заводов, отобранных де Генниным и Клеопиным, вскоре прибыли на Исетский завод. Проблему с оплатой труда команды демидовских плотинных мастеров решили оригинальным способом: Никифор Клеопин предложил отдавать половину своего жалования Злобину, его подмастерьям платил из своих личных средств де Геннин. Остальных демидовских мастеровых поставили на казённое довольствие, на скудность которого они по возвращении на свои заводы жаловались Демидовым. Тем не менее работу свою они сделали. 

Прибыв на Исеть, Леонтий Злобин первым делом оценил местоположение будущих плотины и заводского пруда и заявил де Геннину, что место для завода выбрано не очень удачно, отчего «в маловодие молотовы фабрики ковать сможут худо». Тогда же плотинный мастер показал генералу другое «угожее место», где и следовало бы ставить завод. Но Исетский завод уже строился, и «Вилим Иванович» велел Злобину ставить плотину там, где было условлено заранее. Злобин предложил создать в двух с половиной верстах выше по течению Исети резервный пруд, который мог бы выручать завод в годы маловодия. Эта плотина появилась в 1726 году и позднее стала главным гидротехническим сооружением Верх-Исетского завода.

Интересно, что одним из подмастерьев Леонтия Злобина в этот период был солдат Тобольского полка Иван Ползунов – отец знаменитого русского изобретателя Ивана Ивановича Ползунова.

Плотина длиной в 211 метров, шириной почти 43 метра и высотой в шесть с половиной метров, с вешняком и двумя рабочими прорезами строилась с середины марта по 11 сентября 1723 года. Несколько позднее она была досыпана и облицована бутовым камнем. 

Екатеринбург на гравюре Джованни Антонио Сассо (не позднее 1725 г.) 

Вильгельм де Геннин восторженно писал царю Петру: «...Такую великую новую плотину заперли, и вода в пруд пущена, нарядно устояла». Пруд длиной в три версты, как изначально казалось, способен обеспечить необходимой энергией все заводские «фабрики». Сам плотинный мастер отбыл из Екатеринбурга сразу, как только пруд стал заполняться водой. Его ждали другие дела. В 1723-1724 годах он занимался перестройкой плотины Нижнетагильского завода. Затем, в 1725 и 1726 годах, строил плотину Черноисточинского завода на реке Чёрной. А в 1726 году его снова «арендовал» генерал де Геннин для строительства Верх-Исетского завода. В 1727 году Злобин занимался строительством «пильной мельницы» (лесопилки на водной тяге) на реке Утке. 

Плотина Исетского завода неоднократно реконструировалась. В 30-х годах XIX века она была расширена по проекту архитектора Екатеринбургских горных заводов Михаила Павловича Малахова. В 1886 году на ней был разбит сквер и установлены бюсты Петра I и Екатерины I, которые в 1917 году были сброшены в городской пруд «революционными массами». 

В конце 50-х Плотинку облюбовали стиляги, любившие вечерами «фланировать» по набережной. За ними охотились комсомольские патрули и БДСМ – «бригады добровольного содействия милиции», вооружённые спичечными коробками и ножницами. Тех любителей «буржуазной моды», кому не удавалось избежать задержания, ожидали серьёзные неприятности: узкие брюки-«дудочки» разрезались, обладателей особо вызывающих причёсок стригли в парикмахерской медвытрезвителя под «полубокс», а наутро фамилии пойманных появлялись в городской настенной газете «Комсомольский вездеход», которую вывешивали на стене Главпочтамта. Одно из городских преданий гласит, что реконструкцию Плотинки в 50-60-х годах затеяли только для того, чтобы отвадить неформалов от прогулок по историческому центру Свердловска. Однако архивные документы говорят о том, что эта реконструкция, как и последующая, проведённая в начале 70-х, была запланирована ранее. 

Открытый водоспуск на Плотинке (фото конца 50-х гг.) 

Накануне реконструкции были проведены изыскательские работы с целью определения технического состояния плотины и её подъёмных механизмов – для решения вопроса о возможности их дальнейшей эксплуатации, необходимости замены или восстановительного ремонта. В частности, стоял вопрос о замене механизма регулирования стока на более современный. 

Реконструкция Плотинки в 60-х гг. 

В 1972-1973 годах по проекту Ю. П. Сердюкова плотина была вновь расширена и облицована гранитом, на подпорной стенке были размещены барельефы, по краям – скульптуры, символизирующие достижения уральских металлургов. В это же время началось и обустройство Исторического сквера, в результате чего было снесено большинство старых цеховых зданий бывшего Исетского завода, кроме зданий, в которых сейчас находится музей института архитектуры, водонапорной башни… 

Плотина заводского пруда до реконструкции начала 70-х и после неё 

Продолжение следует