О национальной идее: в России нечем гордиться, поэтому мы всех ненавидим

По словам американского политолога Хуана Линца, у любого авторитарного государства есть одна важная черта – отсутствие руководящей, чётко проработанной идеологии. В тоталитарном режиме уровень идеологизации чрезвычайно высок, там есть насаждаемая сверху государственная идеология, которую обязаны демонстративно поддерживать все жители государства. Да и в демократии уровень идеологизированности не самый низкий. Нет, конечно, государственно закреплённой идеологии нет, однако само население в таких странах, от чиновников до простых граждан, добровольно разделяет примерно одинаковый спектр базовых демократических, гуманистических ценностей – верховенство права: свободу слова и вероисповедования, равенство, толерантность и т.д. 

Основная функция идеологии – мобилизация, приобщение населения к политическому процессу. В тоталитарных странах это выход на манифестации и шествия, безропотная поддержка партии и её лидеров. В демократических – контроль над работой правительства со стороны населения, участие в выборах и протестных акциях. А вот авторитарный режим характеризуется чрезвычайно низким уровнем идеологизации, а соответственно, и абсолютно аморфным в политическом смысле обществом. Политическая область в нём захвачена ограниченной группой людей, которые не допускают в свой круг никого лишнего. Внешне их игры могут даже напоминать демократию. В России ведь и конституция есть, типа выборы, и в парламенте несколько партий сидят. Однако это только фасад, за которым скрывается жёсткая иерархия, закрытая для «холопов», то есть для нас – простых граждан. 

Большую часть времени авторитарную верхушку государства устраивает ситуация, когда она контролирует политику. Отсюда и запугивание несогласных: штрафы, аресты, уголовные дела. Тем не менее не может же верхушка отпустить народ в свободное плавание, перестать держать руку на пульсе и опереться только на жёсткий силовой контроль. Любая идеология, помимо всего прочего, легитимизирует правящую верхушку. Как бы оправдывает в глазах народа наличие у неё таких высоких полномочий. Иными словами, чтобы кремлёвский царь не сделал, он всегда прав. Отсюда и пропаганда про поддержку национального лидера с 86% голосов среди избирателей. Именно все эти предпосылки привели к появлению в российском политическом дискурсе словосочетания «национальная идея». Что же это такое? Это некое абстрактное объединяющее начало, которое скрепляет всю страну в нечто интегрированное. Короче, национальная идеология.

Наша национальная идея – это патриотизм. Но что это такое? Для меня патриотизм – это любить свою Родину и видеть в ней недостатки. Самый большой недостаток у нас в стране в вертикали власти. Знаете, когда люди, экономя на еде, без горячей воды и возможности съездить в отпуск, ощущают величие своей страны – это не патриотизм, а шизофрения. Те, кто не критикует действующую власть, выходит, и не патриоты вовсе. Патриотизм вообще не может быть национальной идеей. Патриот – это однозначно человек, который любит свою Родину, но нельзя любить нечто просто по факту существования. 

Вот, например, американец любит Родину потому, что в ней на протяжении двух с лишним столетий существует одна из самых лучших передовых демократии, а что россиянин ответит на этот вопрос? Чем может гордиться современный россиянин? Нет у России национальной идеи! Современный российский патриот – это человек, который ненавидит очень много вещей, которых никогда не видел: демократию, права человека, фильм «Матильда» и Америку. Он умеет лишь ненавидеть, а любить не умеет, потому что любить-то ему и нечего. Впрочем, это субъективная точка зрения. 

Попытки нашего государства заполнить идеологический вакуум, образовавшийся после падения Союза, – это как попытки алкоголика подняться по лестнице. Неудачная затея, за которой стыдно наблюдать со стороны. Что только не становилось национальной идеей России. В нулевые национальная идея была не нужна, так как в страну плыли лёгкие нефтяные деньги и люди были заняты тем, чем должны быть заняты люди в любой нормальной стране, – собой. Однако после кризиса 2008 года резко повысился спрос на георгиевские (власовские) ленточки. В 2011 году была придумана акция «Бессмертный полк». С того времени акция стала многочисленнее, продажи георгиевских ленточек выросли, а парады приобрели ещё больший масштаб. В светлый, но грустный праздник – день окончания войны над чистым злом (так его первоначально называли наши деды) – нужно собираться в кругу семьи и вспоминать героев прошлого. Но он превратился в красочный балаган, экспроприированный властью, желающей выдать заслуги прошлого за достоинство настоящего, чтобы недостатки настоящего не так «резали глаза». 

Хочу, чтобы все те, кто ездит с наклейками «1941-1945. Можем повторить», вышли на улицу и хотя бы сутки простояли бы под дождём. Не надо даже рыть окоп и видеть разрывающиеся рядом тела. Просто промокните. Война – это не парад. Это горящие люди, оторванные конечности и поломанные жизни. Так что вы можете повторить, катаясь на кредитных тачках? Может быть, уровень жизни, как в побеждённой Германии или Японии? То-то и оно. 

На одной Великой Отечественной далеко не уедешь, и тут очень кстати в 2014 году народ одной небезызвестной страны решил, что в отличие от русских терпеть коррупцию, авторитаризм он больше не сможет. Хотя сейчас видно, что в 2017 году Украина наделала огромное количество шибок, которые вернули её в прошлое состояние, тогда протест, помимо дестабилизации в стране, вызвал серьёзную её демократизацию. Однако действующий наш президент решил всему миру доказать, что он не из тех людей, которые соблюдают закон и какие-то там договорённости. Отсюда, кстати, и санкции. 

Ох, да, я забыл: мы ведь настолько амбициозный народ, что любые санкции нам только на пользу. Рейтинг в стране нужно было как-то повышать. Из Великой Отечественной, казалось, уже выжали всё, что только можно. Ещё несколько лет назад столица бурлила и протестовала против фальсификаций на выборах в Госдумку, а потом и против избрания Путина. В общем, ситуацию нужно было как-то стабилизировать, брать в свои руки, а дохлую национальную идею заполнить хоть каким-то нескоропортящимся продуктом. Этим продуктом стал Крым. Крымская истерия – мрачный промежуток российского государства, который будут помнить ещё долгие века, но что нас ждёт впереди, остаётся загадкой.  

Публикации рубрики выражают личную точку зрения их авторов.