Ботаники Демидовы и Парк культуры и отдыха имени А. П. Бондина

Мы продолжаем путешествовать по скверам и паркам Нижнего Тагила и в этот раз отправляемся в Парк культуры и отдыха имени писателя Алексея Петровича Бондина. История этого парка началась очень давно, куда раньше, чем значится в дореволюционных справочниках или книгах советского периода о нашем городе. Собственно говоря, началась она даже не в Нижнем Тагиле, а, как бы странно это ни звучало, в Соликамске. Именно там, в Соли Камской, начиная с 1732 года два брата Акинфиевича, Григорий и Прокофий Демидовы, начинают «заводить» не новый завод, что было бы совсем не удивительно, а… ботанический сад.

Старшие сыновья заводчика Акинфия Демидова, получив образование и пройдя практику на уральских заводах, уже к 18 годам показали себя достойными продолжателями славных дел отца и деда. Так, Прокофий дважды управлял Невьянскими заводами, заменяя отца, который задерживался в столице, а затем налаживал работу подливных заводов в Подмосковье и на Нижегородчине. Григорий же, рано обзаведясь семьёй, был вынужден восстанавливать доставшиеся жене в качестве приданого соляные варницы и попутно вёл торговлю отцовским железом в Пермской губернии. Но посвящать всю свою жизнь металлургии или соляному производству братья не собирались. Обоих влекли науки: история, география, биология, иностранные языки. Но больше прочего — ботаника.

В 1732 году Прокофий Демидов приезжает к Григорию в Соликамск с идеей создать ботанический сад, где можно было бы заниматься разведением и селекцией различных, в том числе «диковинных» (редких для России) растений. Приставленные к сыновьям «для пригляду» приказчики докладывали Акинфию, что оба брата тратят большие деньги на семена и саженцы и «строят для них новые избы, што зовут ранжереями». Акинфий Никитич не раз пытался вразумить отроков, но без какого-либо успеха. 

Младший брат Никита, то и дело заступаясь за братьев, писал отцу: «Они планты сии диковинные сажают без убытку для заводов наших. И увлечение оное большой пользой заводам обернётся, пусть не сей день, но в першпективе. […] Погоды на Камне стоят суровые, земля рождает токмо рожь, и не каждый год, а работные руду да уголь жрать не будут, и на пустых щах робить железо не можно. А будут добрые семена, будет и хлеб в достатке, и капуста, и коренья разные при заводах расти».

В конце концов Акинфий махнул рукой на «чудачества» сыновей. Тем временем ботанический сад в Соликамске становится известен в столице, а из Академии наук для обмена опытом к Григорию Демидову приезжает известный немецкий ботаник Иоганн Амман. В 1738–1739 годах Соликамский ботанический сад узнали и в Европе. Его куратором становится знаменитый учёный-натуралист Георг Стеллер.

После смерти Акинфия братья стали самостоятельно управлять отцовским хозяйством. Тагильские и Выйский заводы, как известно, достались Никите Акинфиевичу, но первые 15 лет братья управляли заводами «коллегиально», во всём помогая друг другу. В 1756 году, после смерти первой жены Натальи Евреиновой, Никита уединяется на Тагильском заводе, пытаясь в делах забыть о тяжёлой утрате. Тогда-то старшие братья и посоветовали ему разбить при своём доме небольшой сад. Прокофий отправил из Соли Камской на Нижнетагильский завод более сотни саженцев цветочных кустов, а Григорий — саженцы дички, сливянки и поречи (красной смородины). Никита внял совету братьев и завёл на берегу пруда небольшой сад. Вопреки скепсису заводских приказчиков, младший сын Акинфия Никитича оказался старательным и заботливым садоводом, а «цветошные обозы» ещё несколько лет доставляли в Тагил семена, саженцы из Москвы, Петербурга и Соли Камской. Александра Евтихиевна Сафонова, третья супруга Никиты, с восторгом описывала этот «истинно райский уголок в дикой сибирской глуши» в письме к отцу в 1770 году. Но «Никитушкин сад», как называла его Александра Евтихиевна, захирел вскоре после того, как она с мужем отправилась в Европу на лечение и попутешествовать. Поездка затянулась на несколько лет, изрядно опустошила заводскую казну, и управляющие стали экономить на всём подряд. Сад тоже попал в «непрофильные активы», хотя садовники ещё несколько лет по мере сил присматривали за посадками. Затем Никита начал строить в подмосковном селе Петровском-Княжищево усадьбу для любимой жены. Там же он устроил и парк, и оранжереи. А тагильский сад так и оставался в запустении до тех пор, пока в права наследия не вступил сын Никиты Акинфиевича — Николай. 

Николай Никитич сразу распорядился возродить сад, но не думал всерьёз заниматься садоводством. Хотя при нём сад прирос новыми территориями, были выстроены отапливаемые оранжереи, где выращивались экзотические цветы, овощи и фрукты. Последними из Демидовых, кто всерьёз занимался садом, были Аврора Карловна Демидова и её второй супруг Андрей Карамзин, которые управляли Нижнетагильскими заводами  с 1849 по 1854 год. В 1853 году смотрителем господского сада был назначен ссыльный поляк Адольф Янушкевич. В Тагил Янушкевич попал по протекции управляющего заводами Антона (Антония) Кожуховского, который и замолвил за земляка словечко перед Демидовыми. В современной истории Нижнего Тагила Адольфа Янушкевича знают больше как заведующего городской библиотекой и музеем. Но первым назначением отставного коллежского регистратора была должность смотрителя сада. В его бытность в саду появились аллеи для прогулок, беседки, качели и лодочная пристань.

Все последующие Демидовы садом не интересовались, и в 1880 году Павел Павлович Демидов по подсказке своего экономического советника Василия Дмитриевича Белова передал сад в ведение тагильского отделения Верхотурского земства. С этого времени сад перестал быть «господским» и стал медленно превращаться в место отдыха тагильских обывателей. Постепенно оранжереи были вытеснены новыми аллеями и беседками, появлялись и места для подвижных игр. В конце XIX века сад был электрифицирован, в нём построили летнюю эстраду и буфет. По выходным и праздникам здесь играл духовой оркестр и ансамбль балалаечников, а по большим праздникам земская контора устраивала танцы. Пару раз побывали тут и Демидовы — Елим и Анатолий Павловичи с жёнами. Анатолий даже выдвинул идею развернуть здесь модный в те годы в Европе «Луна-парк», но дальше слов дело не пошло. 

В первые послереволюционные годы городской сад начал приходить в упадок. Тогда в государстве рабочих и крестьян прогулки и танцы в парках считались мещанством и не вписывались в рамки пролетарской культуры. В саду стали проводить митинги и собрания. Однако позднее к идеологам новой власти пришло понимание того, что «без культурного отдыха невозможен созидательный труд», и городской сад начали возрождать. К тому времени от прежнего облика сада уже мало что осталось. Начиная со второй половины 1920-х годов бывший господский сад стал принимать современные очертания. Он был переименован в Городской парк и радиофицирован. Здесь появился летний театр, где выступали самодеятельные театральные коллективы, а с наступлением тёмного времени суток демонстрировались фильмы. В парке были открыты секция любителей шахмат и шашек, изба-читальня, детская техническая станция, работали прокат лодок и спортивного инвентаря, ресторан, открылись киоски по продаже книг, журналов и газет, привлекавшие внимание яркими вывесками. «Вычеркнем водку из своего бюджета! Да здравствует книга, журнал и газета!» — гласила вывеска на одном из таких киосков. 

С 1935 года здесь на радость детворе разворачивал передвижную выставку животных Уральский зоопарк. Двумя годами ранее в парке стали проводить мероприятия по сдаче норм ГТО. Спортивные традиции Городского парка продолжились после войны, когда по инициативе горздравотдела на его территории начали проводить занятия производственной гимнастики для «категорий трудящихся, не занятых на производстве»: учителей, продавцов, сотрудников многочисленных учреждений. Нёс Городской парк и идеологическую нагрузку. Дело не ограничивалось флагами и кумачовыми транспарантами с бодрыми лозунгами тех лет. Здесь устанавливались стенды с фотопортретами передовиков производства и героев трудового фронта, на афишных тумбах размещались объявления о проведении общественно-политических мероприятий, аллеи и площадки были украшены бюстами основоположников научного коммунизма, в парке проводились награждения передовиков производства. 

Сейчас мало кто помнит, что вход в парк долгое время был платный. Входной билет стоил сначала 50 дореформенных копеек и давал право находиться в парке сколько угодно, бесплатно смотреть спектакли и кинофильмы и даже пользоваться некоторыми услугами. После реформы 1961 года билет стоил сначала 5 копеек, затем 10 копеек и какое-то время 15 копеек. Билеты продавались в кассах у центрального входа в парк. 

Безбилетников (а таковые были во все времена) вылавливали народные дружинники и милиционеры. Несовершеннолетних «зайцев» после воспитательной беседы отпускали, а взрослых штрафовали на 15 рублей. Сумма штрафа была по тем временам существенной, безбилетники пытались сбежать, и погони за ними были увлекательным зрелищем. После отмены платы за вход помещения касс стали использовать для хранения инвентаря, а центральный вход перешёл в разряд достопримечательностей и ныне часто играет роль фона для фото на память.

Другой достопримечательностью парка является памятник тагильскому писателю, драматургу и журналисту Алексею Петровичу Бондину, установленный в 1946 году на его могиле. В 1947-м парку было присвоено имя писателя, и с тех пор он официально называется Парк культуры и отдыха им. А. П. Бондина. К слову, на территории парка находится и дом-музей Бондина, где на закате жизни Алексей Петрович прожил несколько лет. 

В послевоенные 1940-е и 1950-е годы парк был идеальным местом для любителей уединиться с книгой. В выходные и праздники он наполнялся отдыхающими и практически никогда не пустовал даже в зимнее время. Зимой на его территории заливали каток и прокладывали лыжню. Парк постоянно развивался. В 1963-м здесь работали уже две эстрады, летний кинотеатр, спортивная площадка, тир и биллиардная, планетарий, проходили концерты, вечера отдыха и соревнования.

Интересно, что в 1957 году Нижнетагильский горисполком утвердил перспективный проект развития городского Парка культуры и отдыха, разработанный архитектором из Усть-Каменогорска Леонидом Маковеевым. Согласно проекту, в течение ближайших 20 лет парк должен был прирасти обширными территориями, на которых расположились бы два пляжа, две лодочные станции, колёса обозрения, вокруг которых были бы построены детские площадки и городки аттракционов. Кроме того, в парке должен был заработать стационарный зоопарк, а на Корабельном мысе планировали открыть филиал парка для школьников с помещениями для кружков и секций. К сожалению, этим планам не суждено было реализоваться. 

В 1965 году парк стал знаменитым на всю страну: тогда в столичном издательстве «Филателия» вышел набор открыток с видами Нижнего Тагила, среди которых были и фотоизображения парка. 

Ещё одна достопримечательность парка — колесо обозрения, с которого открывается прекрасный вид на окрестности. Такие аттракционы в советское время выпускали только на одном заводе в городе Ейске, и в те годы покупка, установка и обслуживание колеса обозрения были делом сложным и затратным. Иногда колесо подолгу простаивало в ожидании специалистов. Но аттракцион всегда оставался самым любимым развлечением у взрослых посетителей парка. В наши дни колесо почти 

 

никогда не пустует: желающих подняться и полюбоваться открывающимися видами всегда хватает. 

Долгое время парк страдал от отсутствия фонтанов. В 1970–1980-х годах в горисполкоме бытовало мнение, что соседство с городским прудом вполне удовлетворяет тягу отдыхающих к воде. Но в результате грандиозной реконструкции парка в начале 2000-х годов в нём появился целый каскад фонтанов. Тагильские легенды гласят, что идею с каскадом фонтанов «отцы города» подсмотрели в городах-побратимах Чехии. Но ни в Хебе, ни в городе Франтишкови-Лазне каскада фонтанов нет, и, скорее всего, идея всё-таки принадлежит тагильским проектировщикам.