«Кладовая местной истории» и некогда престижная улица Нижнего Тагила Петерюхина — Верхняя Ерзовка — Комсомольская

Некоторые историки предполагают, что одной из первых в Нижнетагильском посёлке появилась та улица, что впоследствии стала именоваться Верхней Ерзовкой. Начиналась она от Ягодной горы, где в июне 1764 года была заложена Входо-Иерусалимская церковь, и тянулась вниз, к месту, где реку Тагил без особого труда можно было перейти вброд и где впоследствии появился Маральский мост.

Верхней Ерзовкой улица звалась не всегда. Сначала она носила название Петерюхиной. Селились здесь в основном заводские служащие и приказчики, ведавшие отправкой металла на «старый завод», да казаки, нанятые Демидовыми для охраны своих караванов: на уральских дорогах тогда «шалили варнаки да тати». По одной из версий, первым названием улица обязана как раз казакам: вроде бы фамилия казачьего старшины была Петерюхин.

В 1840 году, когда Анатолий Николаевич Демидов привёз на Урал «главноуправляющего корпуса горных инженеров» и своего приятеля Максимилиана Лейхтенбергского, в Тагиле произошли переименования ряда улиц: 1-я Маральская стала Максимильяновской, а так как соединённые к тому времени мостом улицы 1-я Маральская и Петерюхина, по сути, представляли собой единое целое, то их начали называть Максимилиановским трактом. 

После смерти Максимилиана Лейхтенбергского тракт его имени разделили на две улицы: Максимилиановскую (от площади Выйского завода до Маральского моста) и Верхнюю Ерзовку — бывшую Петерюхина. Почему улице не вернули прежнее название, до сих пор не совсем понятно. Так или иначе, она стала именоваться Верхней Ерзовкой и оставалась таковой до апреля 1926 года, пока её не переименовали в 1-ю Советскую. А в 1942 году она получила своё нынешнее название — Комсомольская. 

В XIX столетии улица являлась важной транспортной артерией Нижнего Тагила, по ней проходил кратчайший путь от «железного» завода к «медному». К концу позапрошлого века на Верхней Ерзовке уже проживали не только заводские служащие, но и уважаемые мещане: кустари, ремесленники, земские чиновники и «казённые люди». Кожевниковы, Печатальщиковы, Егоровы, Рябовы, Шорины, Коноплёвы — когда-то эти фамилии были на слуху у всего посёлка. Вообще, улица считалась престижной. Большие добротные дома, выстроившиеся вдоль мощённой камнем проезжей части, по большей части были двух- или полутораэтажными. Много было кирпичных домов или домов с первым этажом из камня или кирпича. У каждого дома росли кусты сирени, акации, жимолости. Ещё один признак престижности места жительства того времени — близость к церкви — также присутствовал у Верхней Ерзовки. Надо отметить, что свой облик улица сохраняла почти до последних дней существования. Вплоть до начала 60-х годов XX века здесь стояли дома, построенные 100 и более лет назад. 

Известный тагильский краевед Иван Абрамович Орлов называл такие улицы «кладовыми местной истории», где всё — от образцов архитектуры до воспоминаний старожилов — представляло большую ценность для историков и краеведов. Увы, но этой «кладовой» историки не воспользовались в полной мере. Хотя, как говорится, сам Бог велел: здесь, на Верхней Ерзовке, родился и жил один из пионеров тагильского краеведения Дмитрий Петрович Шорин, личность в Нижнетагильском посёлке очень известная, но практически позабытая в советский период.

Родился Дмитрий Петрович в 1817 году в семье крепостного Петра Ивановича Шорина, который 60 лет прослужил приказчиком Черноисточинского и Висимо-Шайтанского заводов. Семья Шориных была многодетной, но переживать за будущее детей Петру Ивановичу особо не приходилось: заводовладельцы, начиная с Никиты Акинфиевича Демидова, предоставляли всем, кто «проходил по разряду служащих», ряд льгот, в числе которых было и бесплатное образование детей. На демидовских заводах даже велась отдельная статья расходов на содержание и образование «служительских детей». Все шестеро сыновей Петра Ивановича Шорина получили прекрасное образование, и все они остались служить на демидовских заводах. 

Дмитрий Петрович Шорин окончил Выйское училище в июне 1833-го и в том же месяце был назначен «писцом в денежное повытие с окладом 200 рублей в год». Через два года, в апреле 1835-го, его уже назначили старшим помощником повытчика денежного отделения с увеличением оклада до 400 рублей. На службе Дмитрия Петровича отличали честность и аккуратность, о чём главный управляющий не раз указывал в отчётах заводовладельцам. В 1844 году Дмитрий Петрович получает новую должность и становится главным кассиром при правлении демидовских заводов. Должность, по словам управляющего финансовой частью заводов Д. В. Белова, «требующая нечеловеческой внимательности и в чём-то даже проклятая». Заводские кассиры в те годы менялись часто: кто-то не выдерживал груза ответственности, кто-то не справлялся с искушением присвоить себе определённую сумму, кто-то допускал серьёзные ошибки в ведении бухгалтерских книг. А все недоимки, которые случались в процессе работы, покрывались за счёт главного кассира. Шорин же прослужил в этой должности более 40 лет, зарекомендовав себя наилучшим образом. Его ценили и уважали не только управляющие и заводовладельцы, но и простые рабочие и мастеровые. И даже разбойники, которые промышляли на уральских дорогах, не трогали Дмитрия Петровича. Дело в том, что по штатному расписанию главный кассир должен был лично перевозить денежные средства в Петербург и лично отчитываться за них. По тому же штатному расписанию кассиру полагалась охрана и специальная повозка. Но правление заводами зачастую «забывало» выделить деньги на их содержание, и тогда Шорину приходилось отправляться в опасный путь в одиночку. Несколько раз его останавливали местные тати, но, узнав «честного кассира с тагильского завода», каждый раз отпускали с миром, не тронув ни его, ни казну. 

В 1857 году, «принимая во внимание исключительную честность по службе и изрядный порядок в финансах и отчётности», Анатолий Николаевич Демидов подписал для Дмитрия Петровича Шорина «отпускную от заводов», хотя от этого шага заводовладельца всячески отговаривали управляющие, опасаясь, что Шорин уедет из Тагила. Но Дмитрий Петрович никуда не уехал. В те годы он имел на демидовских заводах большой авторитет. Несмотря на загруженность служебными делами, он находил время и для дел общественных. Много усилий Дмитрий Петрович приложил для того, чтобы убедить управляющих и Демидовых в необходимости открыть в заводе учебное заведение для девочек. Поначалу инициатива нашла поддержку только у Авроры Карловны, но с её подачи интерес к проблеме проявил и Анатолий Демидов. В конце концов женское училище в Тагиле было создано и в 1853 году приняло первых учениц. Другим большим общественным делом было его участие в разработке проекта и постройке храма в честь отмены крепостного права — церкви во имя святого благоверного князя Александра Невского. Именно Шорин выдвинул предложение о постройке храма, и именно ему народный сход доверил сбор средств и контроль над их расходованием. Он выбирал место для храма и проект, по которому его предстояло построить. 

Смелость и расчетливость, с которыми Шорин приступил к возведению церкви, удивили многих его современников. 

«Собрав вначале капиталу всего 3 тысячи рублей серебром из требуемых 30 тысяч, он, ни на секунду не сомневаясь в успехе предприятия, уверенно принялся за дело, отказавшись просить какой-либо помощи у вас... Он отказался от услуг архитектора, и это дало 3,5 тысячи рублей экономии. Он произвёл обжиг известняка своими силами и на этом сэкономил ещё 400 рублей. Он организовал сбор лома, из коего намеревался отлить плиты, а это ещё 500 рублей экономии», — писал Павлу Павловичу Демидову известный в будущем экономист Василий Дмитриевич Белов.

Узнав о финансовых проблемах строителей «народного храма», Павел Павлович Демидов внёс в фонд строительства 1500 рублей серебром, 3000 рублей внесла Аврора Карловна. За те 16 лет, что продолжалось строительство храма, Демидовы ещё несколько раз вносили в кассу стройки разные суммы. 

Казалось, всё время у Дмитрия Петровича уходило на служебные и общественные дела. Но, по словам родственников и знакомых, он находил время и на семью, и на увлечения. Будучи ценителем живописи, он собирал картины тагильских крепостных художников и даже привозил с аукционов Москвы и Петербурга работы зарубежных авторов. Отдельной его страстью была минералогия. Коллекцию камней и минералов он начал собирать ещё в детстве, а к 50 годам стал обладателем самого полного собрания минералов на Урале. Не менее страстным, но в то же время основательным было его увлечение краеведением и этнографией. В компании двоюродного брата Иродиона Рябова он изучил все архивы Верхотурья, Невьянска, Нижнего Тагила, книги по истории Урала, а в 30-х и 40-х годах XIX века объездил всю северную часть Нижнетагильского горного округа для описания чудских городищ и курганов и срисовывания «писанцев». Результаты этих исследований были напечатаны в «Пермских ведомостях», а их оригиналы хранятся в Институте археологии в Петербурге. Особый интерес представляют раскопки, произведённые Шориным на берегу реки Полуденки, в 12 верстах от Нижнего Тагила, в результате которых была обнаружена стоянка древних людей эпохи неолита. Занимался Дмитрий Петрович и этнографией: он собирал и записывал местные песни, сказки и пословицы, написал несколько статей этнографической тематики, выпустил книгу «Историко-статистический очерк Нижнетагильских заводов». Своё увлечение историей родного края и этнографией Дмитрий Петрович Шорин передал детям — у него было пять сыновей и три дочери. 

В 1907 году Дмитрий Петрович умер. Его похоронили в ограде Александро-Невской церкви, неподалёку от алтаря. Самыми известными потомками Дмитрия Петровича считаются его сын Александр Петрович, служивший в должности главного доменного инженера на Нижнесалдинском заводе, дочь Надежда Петровна Шорина-Милютина, всю жизнь проработавшая учительницей в салдинских школах, а также его внучка Елизавета Васильевна Боташева — известный тагильский краевед, посвятившая себя развитию библиотечного дела в Нижнем Тагиле.

Дети Д. П. Шорина, которые оставались жить и работать в Тагиле, селились там же, на Верхней Ерзовке, неподалёку от отцовского дома. До наших дней сохранилось несколько фотоснимков, на которых изображён дом Шорина. Но сказать точно, в котором из них жил Дмитрий Петрович, а в котором кто-то из его детей, пока никто из исследователей не смог.

В 60-х годах ХХ века, согласно генеральному плану развития Нижнего Тагила, улица Комсомольская оказалась «приговорена». Поначалу её планировали сделать проездом или переулком — стирать с лица города улицу с идеологически правильным названием было в те времена страшновато. Но места под каркасно-панельные новостройки в этом районе Нижнего Тагила катастрофически не хватало, и после нескольких согласований с областными инстанциями улицу Комсомольскую решили снести.

Сейчас о существовании одной из старейших улиц Нижнего Тагила не напоминает почти ничего, кроме, пожалуй, забытого указателя на бывшем доме купцов Злоказовых. Не ведёт к бывшей Верхней Ерзовке и начерченная на городских тротуарах «малахитовая линия». 

(с) 2023. Дмитрий Кужильный для АН «Между строк»