Тагил монументальный. Памятник Черепановым

Наверное, нет ни одного человека, кто в наши дни может представить Нижний Тагил без памятника выдающимся русским механикам — отцу и сыну Черепановым. Монумент изобретателям первого русского паровоза стал символом города, одной из его визитных карточек. На его фоне фотографируются не только туристы, но и сами тагильчане, он появлялся и появляется в каждом наборе открыток с видами Нижнего Тагила, в каждом видеосюжете о нашем городе. Впрочем, об истории памятника знают далеко не все даже коренные тагильчане. А она весьма интересная.

Впервые предложение установить в городе памятник изобретателям первого русского паровоза прозвучало на заседании Нижнетагильского горисполкома в ноябре 1943 года. Идея понравилась абсолютно всем, но реализовать её в условиях военного времени не представлялось возможным. В 1944 году, когда Совнарком СССР начал выделять средства на восстановление разрушенных во время войны городов и строительство жилья в тылу, о памятнике вспомнили и включили его в генеральный план развития города. 

Надо сказать, что в то время существовали определённые опасения за судьбу памятника: всё-таки отец и сын Черепановы проходили по разряду «заводских служащих» и фактически приравнивались к приказчикам на демидовских заводах. К счастью, на этот факт не обратили внимания ни идеологи обкома партии, ни специалисты Совнаркома. В августе 1945-го на одном из заседаний горсовета было объявлено о том, что в ближайшее время в городе появится памятник знаменитым крепостным механикам. Но, как это уже не раз бывало в истории Нижнего Тагила, обещанного пришлось ждать долгие годы. 

Первым препятствием на пути памятника стало отсутствие какой-либо сметы. В бюджете города не были заложены средства ни на постройку памятника, ни тем более на разработку его проекта. Городские власти рассчитывали, что смогут реализовать проект на сэкономленные средства из тех, что Москва выделяла для благоустройства города. Но сделать это было невозможно. Денег не хватало на строительство жилья, а тут ещё памятник. Обращения в городское и областное отделение Союза художников не давали никакого результата: скульпторы, узнав, что цена вопроса не определена, всеми силами пытались найти уважительные причины для отказа. Попытки найти достойный проект среди работ студентов Уральского художественно-промышленного училища тоже ни к чему не привели. Решить проблему финансирования за счёт промышленных предприятий не удалось: «Уралвагонзавод», Высокогорское рудоуправление, Ново-Тагильский металлургический завод и другие предприятия города готовы были оказать посильную помощь материалами, людьми, но не финансами. 

Так продолжалось почти четыре года, пока однажды на заседание горисполкома, где обсуждались вопросы благоустройства улиц и площадей, не пришёл скульптор Андрей Кондратьев с эскизами будущего памятника Черепановым. Оказалось, что он слышал об идее установки памятника и с 1948 года работал над его проектом, но до сих пор не решался вынести его на обсуждение, считая проект сырым.

О скульпторе Андрее Семёновиче Кондратьеве в Нижнем Тагиле известно очень мало. Он родился в 1913 году. В 1932–1939 годах учился в ВАХе (Всероссийской академии художеств) у известного скульптора Александра Матвеева. Первыми его работами стали бюсты ударников труда и колхозников-орденоносцев. В годы войны он был эвакуирован на Урал, в Свердловск, где стал автором барельефа «Сталевары Урала», отмеченного не только в местной, но и в столичной прессе. На одной из первых послевоенных художественных выставок Кондратьев познакомился с первым секретарём Нижнетагильского горкома партии Е. Ф. Колышевым, который и предложил скульптору поработать в Нижнем Тагиле. В те годы Андрей Семёнович не сидел без дела, работая над бюстом дважды Героя Советского Союза лётчика-истребителя Григория Речкалова, который был открыт в 1949 году в районном посёлке Зайково. 

В 1960-х и 1970-х годах А. С. Кондратьев создал ряд бронзовых бюстов Героев Советского Союза для музеев Свердловска, Воронежа, Перми и Горького. Переехав в Москву, скульптор по заказу Министерства обороны работал над монументами для солдатских кладбищ Подмосковья. Скончался он, по разным данным, в 1976 или 1978 году. Был похоронен на Ваганьковском кладбище.

Предложенная Андреем Кондратьевым концепция памятника Черепановым понравилась всем. Оставалось узнать, сколько скульптор попросит за работу. Как оказалось, вопрос оплаты был не столь важен для мастера. Гораздо больший интерес для Андрея Семёновича представлял сам творческий процесс, работа над образами знаменитых изобретателей. 

Позднее скульптор вспоминал: 

«Когда мне предложили работу над памятником, я принялся изучать жизнь и быт Черепановых, одежду того времени, что сразу сделало конкретными их образы... В чём заключается идея моего памятника? Коротко это так: идущая как бы из земли сила русской старины, выраженная в лице отца Черепанова, — сидящая фигура, показывающая на чертёж и призывающая решить поставленную задачу… Поворот головы, обращённой к сыну, — это призыв к молодому поколению, перед которым стоит задача окончательного решения технической проблемы. Стоящая фигура Мирона Черепанова выражает большое спокойствие, уверенность, упорство и силу духа».

Сначала идеальным местом для будущего памятника считалась Привокзальная площадь. Однако затем было решено последовать предложению архитектора города А. В. Сотникова и установить памятник в центре города, на площади перед драмтеатром. 

Первое заседание, посвящённое обсуждению памятника, состоялось 17 января 1950 года. 

«Больше всего досталось Сотникову, — вспоминал впоследствии А. С. Кондратьев. — Место установки понравилось не всем членам исполкома. Раскритиковали также и постамент — он показался слишком высоким и широким. Меня же попросили заменить карандаш в руке Мирона Черепанова на технический инструмент, который бы полнее раскрывал образ знаменитого инженера-самоучки. Я предложил вложить в руку Черепанову-сыну циркуль, и моё предложение одобрили».

Многие тагильчане, узнав про циркуль в руке фигуры Мирона Черепанова, теряются в догадках: ведь в руке у Черепанова-младшего ничего нет. Действительно, судьба циркуля, который держал в поднятой руке Мирон Ефимович, оказалась куда короче, чем судьба памятника. На самом деле циркуль в правой руке механика был, и на снимках памятника, сделанных в день открытия, циркуль в наличии имеется. Но куда же он подевался?

Как оказалось, при изготовлении памятника циркуль по каким-то причинам нельзя было отлить вместе с рукой, поэтому его изготовили отдельно. При сборке памятника циркуль крепился в руке фигуры Мирона Черепанова посредством болта, что и позволило неизвестным шутникам (или хулиганам) похитить деталь. Городские власти обратились на завод-изготовитель в Ленинград и заказали дюжину циркулей про запас. Но это не помогло, и запас довольно быстро иссяк. Все попытки поймать злоумышленников, включая усиленное патрулирование Театральной площади нарядами милиции и добровольными народными дружинами, ни к чему не привели. В конце концов было решено оставить Черепанова без циркуля. И уже в середине 1960-х об этой детали памятника горожане позабыли.

В начале нулевых бывший мэр Николай Диденко решил отреставрировать памятник и, помня про циркуль, попросил реставраторов восстановить утраченную деталь. Узнав историю с циркулями, мастера пошли навстречу пожеланию мэра и даже изготовили небольшой запас. Но мэр всё-таки не решился вернуть инструмент на место, и отреставрированные отец и сын Черепановы взошли на постамент без циркуля.

 

Но даже после того, как все замечания по проекту памятника Черепановым были устранены, его изготовление и установка откладывались ещё несколько раз. Сначала из-за острой нехватки денег в городском бюджете. Затем, когда необходимую сумму собрали с помощью предприятий города и пожертвований граждан, стали ждать утверждения изменённого генплана развития города. Сам памятник отливали из бронзы в Ленинграде, и его изготовление тоже пару раз откладывалось из-за загруженности предприятия. А когда для постройки постамента и установки памятника, казалось, не оставалось никаких препятствий, возникла неожиданная проблема. 

По замыслу архитектора Сотникова, постамент памятника тагильским механикам должен был быть облицован красным гранитом, который добывали на Лезниковском месторождении. Но неожиданно решением ЦК и Совмина весь лезниковский гранит был зарезервирован для нужд мавзолея Ленина и для облицовки станций московского метро. Доступ к красному граниту также был открыт для строительства метро в Киеве. Все остальные заявки ложились в долгий ящик. Не удалось выбить лимитированный гранит даже подключившемуся к решению проблемы обкому партии. Выяснилось, что решить вопрос можно только на самом высоком уровне — союзного или республиканского ЦК. Таких контактов у тогдашних городских властей не было. Оставалось либо уповать на чудо, либо облицовывать постамент памятника гранитом другого цвета. В последнем случае пришлось бы заново согласовывать проект, что снова привело бы к потере времени.

Решить вопрос с лезниковским гранитом помог недавно назначенный на должность директора Нижнетагильского горкомхоза Владимир Ярошенко. 

«В годы учёбы в Днепропетровском дорожном техникуме я подружился со многими ребятами. Дружбу эту мы пронесли через годы и дорожили ею. Один из моих однокашников — Алексей Ткаченко — в 50-х годах возглавлял строительный сектор ЦК компартии Украины. Вот Алексей и помог нам раздобыть этот лезниковский гранит», — вспоминал позднее Ярошенко. 

Этот любопытный факт и в прежние-то времена не был широко известен, а в наши дни о нём позабыли вовсе.

Торжественное открытие памятника механикам Черепановым планировали приурочить к 39-й годовщине Октябрьской революции, но затем решили провести раньше. Говорят, что синоптики спрогнозировали на 6 и 7 ноября обильные осадки, поэтому открытие памятника состоялось 4 ноября 1956 года. 

Сумма, в которую памятник обошёлся городу, составила чуть более 251 тысячи рублей. Этот факт в конце 1980-х — начале 1990-х активно муссировался «перестроечными» журналистами, которые зачастую «забывали» указать, что речь идёт о дореформенных деньгах и что почти треть этой суммы составили пожертвования рядовых тагильчан. 

В начале 1990-х некоторые краеведы обратили внимание на то, что лица отца и сына Черепановых очень похожи на лица Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Это породило ряд предположений, самым забавным из которых был миф о «сменных головах» памятника. Чтобы разгадать эту загадку, надо просто представлять, чем в основном приходилось заниматься членам Союза художников в советский период. Бюсты, барельефы и скульптуры, изображающие политических и общественных деятелей СССР, а также подобных исторических персон, в том числе Маркса и Энгельса, появлялись в заказах у скульпторов тех лет гораздо чаще, чем бюсты писателей или художников. 

Скульптор Кондратьев не был исключением: его работы, изображающие теоретиков коммунизма, украшали в своё время многие Дома культуры области. И то ли рутина наложила свой отпечаток, то ли скульптор просто решил пойти лёгким путём, памятуя, что борода делает любого человека узнаваемым, но Ефим Алексеевич на памятнике вышел лицом совсем как Фридрих Энгельс, а Мирон получился похожим на Карла Маркса времён «Союза справедливых».

В начале нулевых городские власти решили отреставрировать памятник, но о его демонтаже и сроках реставрации говорили так мало, что, когда постамент на Театральной площади опустел, по городу поползли слухи один нелепее другого. И возвращение отреставрированного памятника произошло незаметно и буднично.

Более полувека тагильский памятник создателям первого русского паровоза был единственным на всю страну. Лишь накануне 180-й годовщины появления первой российской железной дороги на Казанском вокзале Москвы появилась скульптурная группа, на которой в числе прочих были изображены Ефим и Мирон Черепановы. 

(с) 2022. Сергей Волков и Дмитрий Кужильный эксклюзивно для АН «Между строк»