Два портрета Авроры

В конце августа 2007 года в западных средствах массовой информации появились слухи о том, что всемирно известная оперная певица Галина Вишневская намерена выставить на аукционе Sotheby's коллекцию мебели, русского фарфора и произведений российских художников общей стоимостью около 40 млн долларов. В начале сентября Галина Павловна дала по этому поводу интервью ряду информационных агентств, в котором сообщила: «Эту коллекцию мы с супругом собирали более 30 лет. Последние годы зарабатывал в нашей семье только Мстислав. После его смерти содержание коллекции, в которое входят и страховка, и содержание помещения, и охрана, и прислуга, стало для меня дорогим удовольствием. Да, коллекция продаётся. Аукцион назначен на 18 сентября...»

В «Sotheby's» подтвердили слова Вишневской, сообщив при этом, что вся коллекция разбита на 450 лотов, и организаторы аукциона намерены выручить на торгах не менее 50 млн долларов. Но за день до начала аукциона российский предприниматель и миллионер Алишер Усманов выкупил у Галины Павловны всю коллекцию за 111, 5 млн долларов, после чего передал её в дар Константиновскому дворцу. Одним из лотов несостоявшегося аукциона должен был стать портрет Авроры Демидовой кисти Карла Брюллова, предварительно оценённый в три миллиона долларов.

Пока СМИ обсуждали сенсационный перекуп коллекции, в Нижнем Тагиле недоумённо пожимали плечами: ведь портрет Авроры Демидовой, написанный Карлом Брюлловым, находится в коллекции Нижнетагильского музея-заповедника «Горнозаводской Урал». 

Когда об этом факте стало широко известно, средства массовой информации принялись выяснять, какая из картин является подлинной, а какая — списочной. Тагильские музейщики утверждали, что «наша Аврора» попала в Нижний Тагил ещё в 1844 году. Её переслали из дома Павла Николаевича Демидова, о чём имеется документ в описи Верхотурской дворянской опеки. Алишер Усманов, в свою очередь, заявлял, что портрет Авроры из выкупленной им коллекции осматривали эксперты, которые пришли к выводу, что полотно является «единственным подлинником». 

Справедливости ради, надо отметить, что официальной экспертизы обоих портретов никогда не проводилось: тагильчане просто не знали о существовании копии, а господин Усманов положился на мнение и опыт частных экспертов, которых хорошо знал лично. История с двумя портретами Авроры ещё больше запуталась, когда кто-то из краеведов выяснил, что ещё один портрет Авроры Карловны висел в фойе первого этажа в здании Авроринского приюта на Вые. Но объяснение этой информации нашлось довольно быстро. Дело в том, что в 1908 году владелец Нижнетагильских заводов Елим Павлович Демидов, стремясь сократить непрофильные расходы, «выселил» заводской музей из лабораторного (левого) флигеля здания Главного правления заводов и приказал разместить его коллекции в здании Авроринского приюта. Места для размещения всех предметов не хватало, и часть картин развесили в фойе и коридорах приюта. 

 

И всё-таки, откуда взялся второй портрет?

В марте 1836 года, через неделю после свадьбы, Павел Николаевич Демидов заказывает художнику Карлу Брюллову портрет своей молодой жены Авроры. Братья Анатолий и Павел Демидовы были в близких дружеских отношениях с семьёй Брюлловых и всячески поддерживали Карла Павловича, в первую очередь материально, скупая его работы в салонах Санкт-Петербурга и заказывая картины лично. Так, в 1833 году Брюллов завершил работу над полотном «Последний день Помпеи», которое заказал ему Анатолий Демидов. Работа над картиной длилась шесть лет, и всё это время Анатолий Николаевич оплачивал проживание художника в Петербурге, Риме и Париже. Заказ Павла Демидова был не столь масштабен: он попросил художника закончить портрет жены за полгода. По словам ученика Брюллова, Аполлона Мокрицкого, «...Павел Николаевич собирался отбыть для лечения на воды, но прежде хотел отблагодарить мать Авроры Карловны, послав ей портрет дочери со словами признательности». Упоминания о работе Брюллова над портретом Авроры встречаются в дневниках Мокрицкого ещё дважды в 1836 году. В одном из них описывалось, с каким вниманием и какой тщательностью работал художник над заказом, с помощью каких красок и особых приемов Брюллов добивался передачи фактуры предметов, какое внимание он уделял изображению меха, атласа и бархата. В другом говорилось о том, что портрет Авроры был «надёжно упакован и послан нарочным в Гельсингфорс». Однако, в конце февраля 1837 года в дневнике Мокрицкого появляется запись: «Сегодня поутру зашел я к Брюллову, застал его работающим. И как прекрасно отделывал он портрет Демидовой (Шернваль)...»

А мог ли Павел Демидов заказать Брюллову не один портрет жены, а два? Вполне мог. Один портрет он отправил матери Авроры, что было в духе русских дворянских традиций первой половины XIX века, а второй повесил в рабочем кабинете своего дома на улице Большой Морской в Петербурге. 

Именно этот портрет, по утверждению племянника Авроры и её биографа Владимира Мещерского, и переехал на Урал после того, как она вышла замуж за Андрея Николаевича Карамзина и назначила его управляющим Нижнетагильских заводов. Портрет провисел в одном из домов, принадлежащих Демидовым, до 1924 года, когда начал создаваться Нижнетагильский краеведческий музей. Откуда именно портрет принесли в музей, не знает никто: опрашивать людей, приносивших в музей вещи, тогда никто не стал.

Судьба второго портрета не менее интересна. Он долго висел в имении Шернваль в Гельсингфорсе, а после смерти Авроры в 1902 году его забрал себе её правнук — сербский князь и будущий регент Югославии Павел Карагеоргиевич, которому Аврора Карловна на первые 12 лет заменила мать-кукушку (тоже Аврору — дочь Павла Павловича Демидова от второго брака с Еленой Петровной Трубецкой). Портрет долго висел в белградском музее изобразительных искусств, а после захвата Югославии гитлеровцами отправился вместе с беглым Карагеоргиевичем путешествовать в Африку. В 1946 году картина вернулась в Европу, прожила 10 лет в Италии, на вилле приёмной матери Павла Марии Павловны Демидовой, а затем переехала в Париж. После смерти Павла Карагеоргиевича портрет сменил нескольких хозяев и в 90-х годах оказался в Лондоне. В 1995 году его продали на аукционе за 132 000 фунтов стерлингов Мстиславу Ростроповичу. 

Долгое время искусствоведам не давал покоя вопрос: кто же на самом деле писал второй портрет? На этот счёт выдвигалось несколько версий. По одной из них, это мог сделать крепостной тагильский художник Степан Федорович Худояров, который был учеником Карла Брюллова как раз в период написания портретов. Другая версия более прозаична: мастер мог поручить скопировать портрет нескольким ученикам (что было в те времена обычным делом), а по окончании их работы самолично править детали изображения. Впрочем, не исключено, что ученики принимали участие в написании обоих портретов.

 

© 2025. Д. Г. Кужильный 

------------

По материалам: 

- НТМЗ-ГУ;

- Мокрицкий А. Н. «Дневник художника Аполлона Николаевича Мокрицкого», М.: Изобразительное искусство, 1975.;

- альманах «Тагильский краевед» №№ 1-20;

Отдельная благодарность порталу tagil-press.ru