Уральские франки и заводские слипы. Какая валюта была в ходу у тагильчан в тяжёлые времена (часть II) 

Облигации государственного займа появились в Советской России ещё в 1922 году. Но, несмотря на достаточно высокий процент (6%), большой популярностью у населения они не пользовались. Основных причин тому было две. Во-первых, в те годы ещё не все верили, что молодое советское государство выстоит под гнётом западных санкций, эмбарго и в борьбе с внутренними врагами. Во-вторых, граждане не имели лишних денег для покупки. Не всех устраивал и срок погашения облигаций — 10 лет, — так как большинство населения страны жило от зарплаты до зарплаты. Тем не менее облигаций первого займа удалось продать на сумму около 100 миллионов рублей, правда в дореформенном исчислении (имеется в виду реформа 1922–1924 гг.). 

Покупали облигации первых займов, как правило, совслужащие и работники крупных предприятий, где зарплаты были выше, чем у основной массы населения. Три следующих займа тоже не вызвали ажиотажа у советских граждан. Более успешными были крестьянские займы, весь сбор от которых шёл на приобретение тракторов и другой сельхозтехники за границей, постройку в сёлах моторно-тракторных станций, закупку племенного скота и семян зерновых. 

Широкую популярность облигации государственного займа стали приобретать в начале 1930-х. Так, в 1930 году было продано облигаций на 1,6 миллиарда рублей, в 1932-м — на 3,3 миллиарда, в 1934-м — на 3,6 миллиарда, а в 1938 году — на 6,5 миллиарда рублей. Займы производились на срок от 10 до 20 лет, и проценты займов каждый год менялись от 9% до 2%. Кроме того, практически каждый заём был выигрышным: по номерам облигаций проводились розыгрыши ценных призов — радиоприёмников, ковров, мебели, предметов интерьера, произведений современного советского искусства. 

Впрочем, не обходилось и без перегибов. Из протокола собрания партийной организации Высокогорского рудоуправления, апрель 1938 года:

«Комсомолец тов. Носков в своём выступлении сообщил, что по неизвестным ему причинам уже второй раз в первом полугодии треть зарплаты выдают облигациями 4% госзайма, объясняя это тем, что есть указание руководства предприятия распространять облигации среди рабочих, прежде всего среди коммунистов и комсомольцев. Такие распоряжения необходимо обсуждать на общих собраниях коллектива, предложил тов. Носков, так как у многих большие семьи, которые надо кормить».

Больше всего 4-процентных облигаций государственного займа со сроком погашения через 20 лет было продано населению в годы Великой Отечественной войны и в первые послевоенные годы — люди искренне старались помочь своей стране преодолеть лихолетье. 

И хотя вложенные в облигации этого периода деньги были начисто съедены денежными реформами 1947 и 1961 годов, их можно было обменять на облигации госзаймов 1950–1956 годов по существующему номиналу 1:1 или на общую сумму имеющихся на руках облигаций 1941–1947 годов. В дальнейшем от такой схемы отказались. Кроме того, сами облигации, выпускавшиеся с 1949 по 1957 год, были беспроцентными, что сразу сказалось на их привлекательности. 

Что касается других денежных суррогатов, то до конца 1980-х в Советском Союзе их практически не существовало. Редким исключением были талоны на специальное дополнительное питание, которые выдавались на предприятиях работникам участков с повышенной вредностью. Поначалу это были талоны, по которым работник мог пообедать или поужинать в какой-то определённой столовой, чаще всего в заводской. Это было удобно не всем: на многих предприятиях столовые не работали во 2-ю и 3-ю смену. Тогда некоторые московские, ленинградские и горьковские заводы вместо талонов на обед начали выдавать молоко или молочные продукты. Выдача велась через отделы рабочего снабжения, которые были почти на каждом предприятии. 

Практика стала распространяться всё шире и шире и вскоре была закреплена законодательно: 13 сентября 1965 года Совет Министров СССР принял постановление о бесплатной выдаче молока рабочим и служащим, занятым на предприятиях с вредными условиями труда. Талоны выдавались в начале месяца из расчёта по одному на каждый рабочий день. По такому талону работник мог бесплатно получить поллитра молока, или поллитра кефира, или полстакана сметаны в смену. 

Контроля за оборотом талонов не было, и на предприятиях их можно было свободно купить или продать. Цена одного талона редко превышала стоимость полулитра молока. Продавали талоны на молоко чаще всего выпивохи, которым не хватало денег на бутылку. В середине 1980-х, в разгар антиалкогольной кампании, на некоторых заводах неиспользованные талоны на спецпитание в конце месяца можно было сдать председателю цехового комитета (все расходы по спецпитанию были возложены на профсоюзы). Он передавал данные в бухгалтерию, и вся стоимость неотоваренных талонов зачислялась в зарплату работника. В 1990-х, когда по всей стране начались задержки с выдачей зарплаты, «молочные» талоны начали принимать в уплату обедов в заводских столовых. 

В эпоху дефицита товаров, в 1970–1980-х годах, на «сером» рынке стали появляться разнообразные документы, которые продавались и покупались гражданами: очереди на покупку автомобиля или мотоцикла, абонементы на покупку книг, талоны на приобретение мебели или радиоаппаратуры. 

В Нижнем Тагиле всё это можно было купить на вещевом рынке, который располагался на Новой Кушве, или на встречах в клубах коллекционеров во Дворцах культуры, или у фарцовщиков. Так, абонемент на покупку полного собрания сочинений какого-либо писателя мог стоить от 5 до 150 рублей (цена зависела от количества томов книжной серии и от редкости издания). При этом обладатель абонемента платил ещё и за сами книги. 

Талон на право приобретения мебели мог стоить от 10 до 100 рублей, а на импортную мебель — до 250 рублей. Так, в конце 1970-х в нашем городе талон на покупку пары кресел производства СФРЮ (Югославии) стоил 25 рублей, дивана-кровати — от 50 до 70 рублей, мебельной стенки производства ГДР — до 200 рублей. Похожая картина была и с покупкой бытовой техники. Талон на покупку швейной машинки Kohler Zick-Zack (ГДР) с ножным приводом и тумбой обошёлся родителям автора в 50 рублей. Талон на приобретение цветного телевизора мог стоить и 15, и 25, и 50 рублей, в зависимости от производителя телевизора. Абонементы и талоны подделывали, хотя массовыми эти подделки не были. 

 

Подделка талонов расцвела в период перестройки, когда была введена талонная система на спиртное и ряд товаров первой необходимости. И Нижний Тагил не стал исключением. Если верить неофициальным данным, примерно 30% всех талонов в городе были поддельными и зачастую не могли быть обеспечены товарами, за исключением товаров, производимых в городе. Именно по этой причине отоварить талоны на мыло или стиральные порошки было проблематично, а на водку и вино — нет.

С поддельными талонами начали бороться уже после того, как в результате павловской реформы были отпущены цены на большинство групп товаров и талоны быстро стали неактуальны. Но эта же реформа спровоцировала дефицит денежной массы. Начались задержки с выплатой зарплат и пенсий, а в некоторых регионах и социальных пособий. 

В Нижнем Тагиле задержки зарплат исчислялись сначала днями, затем неделями, а уже к началу 1995 года — месяцами. Получить январскую зарплату в марте было нормой и удачей: на некоторых заводах задержки составляли 5-6 месяцев. На предприятиях начали вводить личные расчётные книжки, куда заносились данные о зарплате работника и его расходах: покупки товаров, обеды в заводской столовой, покупки путёвок в детские лагеря отдыха, услуги заводских мастерских, бань и прачечных. Кое-где расчётные книжки не заводили, а выпускали настоящие эрзац-деньги.

На этом фоне на внутреннем рынке, как и в 1920-х годах, начали появляться денежные суррогаты. В 1992 году в Великобритании были отпечатаны собственные деньги Татарстана — алтыны. Печать и оборот собственной «валюты» была налажена в Волгограде, Благовещенске, Ставропольском крае и ряде других регионов. Несмотря на то, что эти эрзац-деньги имели хождение только в своём регионе, за их введение ратовало большинство бизнесменов. Причина была проста: торговые операции, в которых были задействованы «фантики», не подлежали налогообложению. В своё время известный постперестроечный «топ-менеджер» Каха Бендукидзе так говорил о денежных суррогатах: 

«Это деньги, с которых можно не платить налоги. Скоро они вытеснят деньги, с которых нужно платить налоги».

В Свердловской области тоже собирались ввести свою валюту. В 1992 году в одной из передач «Час губернатора», которая выходила на свердловском телевидении, губернатор области Эдуард Россель объявил о запуске в обращение на территории области уральского франка:

«Уральский франк призван снизить давление безденежья. Мы согласовали идею с первым вице-премьером Владимиром Потаниным. Нас поддержали Егор Гайдар и другие члены правительства».

Оборот уральского франка собирались поддержать в Курганской и Челябинской областях, в Башкирии и Тюмени. За 20 тысяч долларов на Пермской фабрике Гознака было отпечатано более 2 миллионов 200 тысяч банкнот уральских франков номиналом от 1 до 1000. 

Уральскому франку не дали стать региональной валютой. В Москве испугались, что области, которые собирались использовать франки (а все они тогда входили в Уральский экономический регион), могут объединиться в Уральскую Республику и выйти из состава России. Отпечатанные франки 5 лет пролежали в банковских хранилищах, пока в 1997 году не стали внутренними расчётными знаками Серовского металлургического завода.

В Нижнем Тагиле самыми известными денежными суррогатами стали слипы НТМК. Появились они 1 января 1998 года и преследовали цель погасить задолженность предприятия по зарплате перед работниками комбината за период с ноября 1996 по ноябрь 1997 года. В счёт погашения задолженности предлагалось приобретать продовольственные и непродовольственные товары в четырёх магазинах на территории НТМК и в магазине «Елисей» на ГГМ, а также пользоваться платными услугами консультативно-диагностического центра «Никомед» и управления сбыта. 

Приобрести товары можно было после предъявления карты «Тагилбанка», на которую работнику зачисляли зарплату, и пропуска. На один слип можно было приобрести товары на сумму 200 рублей. Если стоимость товара превышала 1000 рублей, кроме слипов работник должен был предъявить специальное разовое удостоверение, подтверждающее наличие суммы на лицевом счёте покупателя. Всё это было очень неудобно, но иначе получить задолженность по зарплате в то время было практически невозможно.

В 1993 году на Нижнетагильском котельно-радиаторном заводе были выпущены акции, которые (пусть и в разном количестве) были розданы на руки всем работникам, проработавшим на заводе год и более. Уже полтора года спустя акции стали свободно продаваться и покупаться внутри предприятия. Основным покупателем акций стало новое руководство завода. 

Цена акций всё время менялась. И хотя на них нельзя было ничего купить в заводском магазине, нельзя было пообедать в столовой или оплатить какую-либо услугу, их можно было в любое время сдать в центральную кассу завода и получить взамен живые деньги. Правда, не по номинальной стоимости акции, а в 10, а то и 20 раз дешевле. 

Конец эрзац-денег в России наступил после дефолта 1998 года, когда правительство Евгения Примакова законодательно запретило выпуск и оборот денежных суррогатов на территории Российской Федерации. Спустя несколько лет в закон внесли поправки, позволяющие выпуск эрзац-денег в качестве скидочных талонов в торговой сети какого-либо бренда. В Нижнем Тагиле наиболее известны рублики «Полиграфиста» и рубли «Центра распродаж».

(с) 2022. Дмитрий Кужильный эксклюзивно для АН «Между строк»

Уважаемые читатели! 

Если вы являетесь автором какого-либо фото и ваша фамилия не указана в сноске, пожалуйста, свяжитесь с авторами или редакцией любым удобным вам способом, и мы исправим это упущение.