Улица Зелёная (Высокогорская) и тагильский малахит. Часть 2

Некий Кузьма Кустов, в 1814 году, копая яму в своём огороде, расположенном недалеко от Меднорудянского рудника, который разрабатывали с 1762 года, наткнулся на большую массу малахита. Но так получилось, что в течение последующих 10–12 лет минерал являлся горщикам только в виде мелких фракций или крошки. Искать малахит специально никто не хотел: техническое состояние рудника оставляло желать лучшего — обвалы, затопления и аварии случались здесь по несколько раз в год. Поэтому на время о малахите забыли. 

После смерти Николая Никитича Демидова в 1828 году техническим состоянием заводов и рудников стал заниматься его младший сын Анатолий. В мае 1830 года он назначил на Меднорудянский рудник молодого образованного управляющего Фотия Швецова, которому тогда едва исполнилось 25 лет. За три года Швецов не только навёл порядок на руднике, но и расширил его, увеличив добычу руды. В то же время, Фотий Ильич стал заниматься разведкой и поисками малахитовых «гнёзд». Уже через три года случилась первая крупная находка: малахитовая глыба весом более 1500 пудов. С этого момента и ведётся отсчёт промышленной добычи малахита на территории Нижнетагильских заводов. Через полгода была найдена ещё одна глыба примерно такого же веса, а спустя несколько месяцев — монолит весом более 4000 пудов.

 

Из первых крупных находок Анатолий Николаевич Демидов приказал изготовить «малахитовый храм» — восьмиколонную ротонду для установки в Исаакиевском соборе. В 1837 году случился пожар в Зимнем дворце. Над проектом восстановления царской резиденции работали известные в те времена художники и архитекторы. Руководил ими профессор архитектуры Императорской Академии художеств Александр Павлович Брюллов — старший брат художника Карла Брюллова. Он то и предложил Николаю I при восстановлении декора личного кабинета использовать вместо яшмы малахит. Поставить малахит для работ поручили Анатолию Демидову. Результат работ так понравился царю, что он приказал отделать малахитом один из залов, входивших в покои его жены Александры Фёдоровны. Так в Зимнем дворце появился знаменитый Малахитовый зал.

Второй раз тагильский малахит «выручил» создателей Исаакиевского собора. Изначально, по замыслу архитектора Монферрана, все колонны алтаря собора должны были быть облицованы лазуритом. Привезённый с Байкала лазурит Монферран забраковал. Тогда камень заказали в Афганистане, но после отправки первой партии Бадахшан, где добывался лазурит, оказался в одном из очагов военных действий начавшейся Первой англо-афганской войны. Тогда Монферран внёс в проект изменения: лазуритом он решил отделать только две колонны алтаря, а для отделки других колонн заказал у Демидовых 1500 пудов первосортного малахита.

Тем временем крупные находки «русского камня» и большой интерес к нему со стороны царского двора и знати натолкнули Анатолия Демидова на мысль о создании собственной фабрики по обработке малахита. В 1846 году на третьей линии Васильевского острова в Петербурге началось строительство дома под фабрику. При фабрике было решено открыть училище, куда набирались подростки от 14 лет, «имеющие интерес и склонность к работе с камнем». Строительство фабрики обошлось Анатолию Демидову в 4700 рублей серебром, и было завершено 1 ноября 1847 года. Но первую свою продукцию заведение дало ещё в июле того же года. Это был камин, отделанный малахитом, исполненный по заказу графа Закревского. Изделие обошлось заказчику в 3950 рублей серебром. 

За два года работы фабрики было продано изделий из малахита на сумму свыше 780 тысяч рублей. Ещё в 270 тысяч оценивались малахитовые изделия, изготовленные по заказам членов семьи Демидовых. В 1851 году на Всемирной выставке в Лондоне в Русском отделе демонстрировался малахитовый кабинет из 76 предметов, включая двери высотой в шесть аршин, два стола, два кресла, стулья, вазы, изготовленные из тагильского малахита.

К концу XIX века мода на «русский камень» делает новый виток. Среди купечества становится модным украшать малахитом фасады своих домов. В Тагиле этим особенно увлекались купцы Головановы и Андрей Треухов, который, кстати, пытался конкурировать с Демидовыми, завозя на Урал малахит-сырец с Алтая и Джезказганского месторождения. Правда, особого успеха Треухов не достиг: качество привозного малахита было низким, и он шёл на изготовление сувениров.

В советский период добыча тагильского малахита велась на шахтах «Майская» и «Малахитовая» Высокогорского рудоуправления, а также артелью «Рудокоп». Но к 1938 году шахты оказались истощены. При этом разработка новых месторождений была невозможна из-за того, что они были застроены жилым сектором. Добыча продолжалась, но её объёмы были мизерными. 

В 1960 году силами Высокогорского рудоуправления была произведена разведка, которая показала, что под частным сектором Голого Камня, Ключей и Гальянки находится огромная карстовая впадина, заполненная высококачественным малахитом. Вопрос о возобновлении добычи тагильского малахита поднимали и в Свердловске, и в Москве, но тогда отселить такое количество народа не представлялось возможным. В итоге «малахитовый вопрос» сняли с повестки дня, а сам минерал перевели в разряд «побочной продукции» Высокогорского рудоуправления.

Добычу его возобновляли несколько раз, в основном по заявке Городского отдела народного образования. Понемногу его заказывали Нижнетагильское художественно-промышленное училище, дома пионеров и школы города. Кое-что забирали предприятия объединения «Союзреставрация», несколько раз заказчиком выступал «Тагилразнобытпрокат». Основными же потребителями тагильского малахита в 70-х и 80-х годах ХХ столетия стали частные лица, которые целыми днями проводили на отвалах Меднорудянского рудника в поисках хороших кусков «русского камня», которые потом продавали перекупщикам, а те, в свою очередь, — ювелирам-надомникам или кооператорам, выпускавшим сувенирный ширпотреб. После перестройки о Меднорудянском месторождении малахита уже никто не вспоминал. 

 

Но вернёмся на улицу Зелёную. До конца XIX века она была тихой и спокойной. Единственной её достопримечательностью был колодец с питьевой водой невероятной глубины. Выкопал его мастеровой Выйского завода Семён Колногоров, отец управляющего Нижне-Салдинского завода и тестя писателя Мамина-Сибиряка Якима Колногорова. Провиантом улицу обеспечивали четыре лавочника. Водкой или пивом на Зелёной тогда не торговали. В конце XIX века на улице появилось несколько кустарных мастерских по изготовлению подносов, домашней утвари из металла.

После Октябрьской революции социальный состав жителей улицы почти не изменился. А вот род занятий поменялся существенно. Почти две трети жителей Зелёной ещё с 1914 года занялись изготовлением самогона, а к 1923 году хмельное здесь продавали уже флягами. Рейды тагильской милиции ощутимого ущерба самогонщикам Зелёной не приносили. Мало того, в 1925 году здесь начали действовать подпольные злачные заведения. Превратиться в местное Чикаго улице не дали: в начале 1926 года её обложили милиционеры и бойцы 1-го Пермского отряда ЧОН (частей особого назначения) и трое суток вылавливали самогонщиков, держателей притонов и тех, кто активно пользовался их услугами. На этом криминальная история улицы закончилась. 

В 1929 году Зелёную переименовали, и она стала называться Высокогорской. После войны её определили под застройку многоквартирными домами, и здесь управление капитального строительства Высокогорского рудоуправления и Высокогорского механического завода начало возводить двух- и трёх этажные многоквартирные дома. Строили их хоть и на совесть, для своих, но с серьёзными отступлениями от типовых проектов, подчас на ходу заменяя стандартные строительные материалы материалами местного производства. Простояв более полувека без капитального ремонта, многие из этих домов начали разрушаться. В 2023 году четыре дома на Высокогорской были признаны аварийными, и началась их подготовка к сносу.

При подготовке материала использовалась литература и архивные материалы, перечисленные в библиографическом указателе «История Урала» (сост. Н. П. Милинькова и О. А. Мельчакова), СПб, 2000 г.