Почему номер Юлии Самойловой — это дискриминация людей с инвалидностью

Мне очень жаль Юлю Самойлову. Жаль не потому, что она не вышла в финал «Евровидения». Выходить там было объективно не с чем: заунывный мотив похоронный, этот стон у нас песней зовётся… Нет. Но сегодня выступлением Самойловой и комментариями к оному пестрят все ленты новостей и не обратить внимание было сложно. Привлекли меня странные рога на фото. Юля до пояса в не самом удачном платье, а ниже — некая уродливая рогообразная конструкция в лиловых тонах. Полезла в YouТube выяснять, что же такого там накреативили гении креатива и нарежиссировали маэстро от режиссуры.

И вот тут, товарищи, я взвыла. Девочку запихнули ни много ни мало в вулкан. Подводный, как я понимаю, раз уж у конкурса нынче океанская тематика. И вот сидит она на высоте пары метров по пояс в вулкане — так, чтоб коляску не было видно ни в коем случае; сбоку выстроились подёргивающиеся бэк-вокалисты, особенно чувак с бородищей доставил радость, конвульсии, как после удара электрического ската. А перед всем этим безобразием мечется пара танцоров — мускулистый вьюнош с голым торсом и дивчина с длинными скульптурными ногами. Сплетаются в эротичных объятиях и всячески демонстрируют свою молодую здоровую телесность. Я так понимаю, это с целью отвлечь внимание от Юли с её спрятанной коляской. Мол, простите нас, послали небогу на конкурс, вы не смотрите туда, пожалуйста, вы сюда смотрите. Тут всё секси-шмекси, по высшему разряду: ножки-сиськи, молодое мясцо.

На месте Юли я бы наотрез отказалась выходить на сцену, если бы мне предложили такую, с позволения сказать, «режиссуру». Потому что это и есть дискриминация людей с инвалидностью во всей своей омерзительной красе: когда ловко прячут глазки и отворачиваются от «уродства».

Что было можно и нужно сделать? Не выпендриваться. Юля выезжает на сцену на коляске — прекрасно, пусть так и будет. Это её образ жизни, той жизни, в которой она хочет и может быть полноценной. Не нужно это педалировать, но и не нужно прятать — просто принять как данность. Танцоров, простите, тоже можно было взять колясочников, у нас есть потрясающие ребята, которые могут делать совершенно дивные вещи. И трек нужен был динамичный, весёлый, если хотите, позитивный. Потому что I Won’t Break в виде хныканья — это признание поражения заранее. А вот превратить номер в праздник жизни, воодушевляющий, несмотря ни на какие сложности, — это была бы победа. Даже если не в конкурсе. Просто победа. Человеческая, объективная, для всех.

А самое страшное знаете что? Что вот это вот всё — от доброхотства. Из самых лучших побуждений — и никому не приходит в голову, насколько эти побуждения на деле оскорбительны. Спрятать «калеку». Прикрыть «убожество». Это то, что может не произноситься вслух, но это то, что в головах у нашего замечательного общества, несмотря на все рассуждения об инклюзии: запредельная нетерпимость, маскирующаяся под поддержку. Стыдливое «милосердие», требующее не оскорблять взоры здоровых созерцанием чужих увечий. Пошло, подло, омерзительно. Выставили жертвой девочку, которая приложила все усилия к тому, чтобы её не считали жертвой.