Урал до Демидовых, часть 2. «Мужицкие заводы» — сыродутные печи, полуденки и «молотовые анбары для тянутия железа» 

Во второй половине XVII века население Урала значительно увеличивается за счёт новых переселенцев — «гулящих людей» из Средней России. Во второй половине XVII века они составляли треть населения в Ницинской и почти половину в Невьянской слободе. С ростом населения «железные» промыслы начинают быстро развиваться на Урале. В тех слободах, где существовала кустарная выделка железа, развивалось и кузнечное ремесло. В 1666 году количество кузниц в Невьянской, Арамашевской, Ницинской, Уткинской, Белослуцкой и Краснопольской слободе достигало 16-17. Спустя четыре года их число увеличилось до 24 и в дальнейшем продолжало расти. Так, согласно «Переписи ремесленных людей», составленной в 1720 году, в Верхотурском уезде проживало 82 кузнеца, из которых 31 жили в самом городе Верхотурье, а остальные по слободам. 

Надо сказать, что речь идёт о «зарегистрированных» кузнечных хозяйствах, то есть тех, которые платили в казну налог «с кузниц». Примерно ещё столько же хозяйств занимались кузнечным промыслом скрытно: в этом случае кузницы строились на лесных заимках и хуторах, чтобы не привлекать внимания сборщиков налогов и податей.

Во второй половине XVII столетия на Среднем Урале появляются так называемые «мужицкие заводы», как сыродутные, где выплавлялись крицы, так и передельные, перерабатывающие выплавленные крестьянами крицы в железо. Причём некоторые передельные заводы использовали силу воды. Например, в Кунгурском уезде, вокруг Советинской горы, в те времена работали до двух десятков «мужицких плавильных анбаров», которые поставляли произведённую ими «горновую крицу» на небольшие передельные заводы. Один из таких заводов открыл приехавший на «Камень» в последней четверти XVII века московский купец Ларион Игнатьев. Ему удалось объединить несколько арамильских крестьян, занимавшихся поиском и добычей руд. Игнатьев построил у Шувакишского озера несколько плавилен, которые позднее объединил в сыродутный завод, работавший на местных болотных рудах и привозном буром железняке. Работал завод стабильно, но в 1704 году Игнатьев разорился и завод был отписан в казну. Через год завод на Шувакише был передан в аренду купцу Степану Болотову, который возродил производство и начал поставлять на Уктуский казённый завод «горновую крицу» для передела.

Здесь следует прерваться, чтобы разобраться с терминологией: что такое «сыродутный завод», «крица», а также «битая крица». Эти термины теперь встречаются очень редко, но именно ими и им подобными чаще всего оперируют историки, описывая историю становления «железных промыслов» на Урале. Сыродутным процессом называют старинный способ получения железа из руды в горнах (печах), устраиваемых прямо в земле. Сначала в таких печах разжигали древесный уголь, насыпанный на дно горна или печи, затем сверху загружали попеременно слои руды и угля. В процессе горения угля выделялась окись углерода, которая, проходя через толщу руды, восстанавливала окислы железа. Правда, сыродутный процесс не обеспечивал достижения температуры плавления железа (1537 градусов Цельсия), а максимально доходил до 1300 градусов, так что это была своего рода «варка» железа.

Сыродутным этот способ назывался из-за того, что в горн подавали («дули») холодный («сырой») воздух. По сути такие печи представляли собой ямы, вырытые на склонах, чтобы обеспечить естественную тягу воздуха. 

Восстановленное железо концентрировалось в тестообразном виде на самом дне печи, образуя «горновую крицу» — железную губчатую массу с включениями древесного угля и примесями шлака. В более поздних, усовершенствованных вариантах сыродутных печей жидкий шлак выпускали из горна по жёлобу. Из горновой крицы, которую в раскалённом виде извлекали из печи, необходимо было отделить включения шлаков и устранить губчатость. Непосредственным продолжением сыродутного процесса были холодная и горячая ковка крицы, состоявшая в периодическом прокаливании кричной массы и дальнейшем её проковывании. Полученный после такой ковки металл носил название «битая крица». Производительность сыродутной печи была невысокой: от 40 до 60 пудов горновой крицы в год. Поэтому многие рудоплавильщики ставили не одну, а две печи или более. Полученную горновую крицу продавали кузнецам, что приносило рудоплавильщикам ощутимый доход. 

Сыродутными такие печи на Урале стали называть позднее, в первой половине XVIII века. А до этого печи именовали казачьими или лесными. Считалось, что первыми, кто начал «варить» на Урале крицу, были беглые с Днепра и Дона казаки. Лесными печи называли сами крестьяне-рудоплавильщики, так как большинство печей ставилось на лесных пригорках, в местах с односторонней тягой воздуха. Однако достичь температуры плавления магнитного железняка в такой печи было нельзя. И они работали исключительно на болотных рудах. Гораздо более высокую температуру, до 1650 градусов Цельсия, можно было достичь в другой печи, что на Урале известна как полдневая или полуденная. От описанных выше печей она отличалась тем, что имела принудительную подачу воздуха через специальное отделение, где этот воздух предварительно нагревался. Это позволяло не только повысить температуру плавления руды, но и увеличить скорость получения крицы при использовании болотных руд или бурого железняка. На Среднем Урале встречаются как обычные полдневые печи с одним загрузочным отделением, так и спаренные, где этих отделений два. Кроме того, дутьё горячим воздухом делало обязательным укрытие топки и воздушных колодцев от охлаждения, поэтому полдневые печи тщательно укрывались со стороны топки строением наподобие армейского блиндажа. Своё название они получили потому, что ставилась, как правило, на южном склоне холма или пригорка «с полудня», как говорили кержаки на Урале. На южной стороне холма воздух быстрее прогревается солнечными лучами. Полуденные печи оказались очень простыми в обслуживании и надёжными в производстве и поэтому использовались на Урале вплоть до середины XIX века, а в некоторых местах и того дольше. 

В начале ХХ столетия краеведы и этнографы «Уральского общества любителей естествознания» обратили внимание на то, что на территориях Верхотурского и Екатеринбургского уездов существует четыре речки и одно болото, носящие названия Полуденная или Полдневая. Осмотр этих природных объектов в 1906 году показал, что по их берегам встречается много остатков сыродутных печей-полуденок. Два таких объекта расположены вблизи Нижнего Тагила. Это Полдневое болото площадью около шести квадратных километров, расположенное выше Верхне-Выйского пруда, и речка Полудёнка, впадающая в реку Выю. Первоначально считалось, что Полудёнка получила своё название из-за того, что течёт с юга, «с полудня», на север. Однако в 1911 году выяснилось, что по берегам реки и неподалёку от болота встречаются остатки сыродутных печей, построенных здесь в конце XVII — начале XVIII столетия. Позднее, в конце 1940-х годов и в середине 1950-х, по берегам Полудёнки несколько раз находили фрагменты горновой крицы и остатки старой каменной кладки, которая вполне могла быть стеной или сводом печки-полуденки. 

Интересно, что уже в конце XVII века появляются первые сообщения о качестве уральского железа, а также сведения о борьбе за рынки сбыта и документы, свидетельствующие о попытках объединения разрозненных рудоплавильных и кузнечных дворов в большие железоделательные хозяйства и сдаче в аренду рудных мест. 

Например, «посадский человек» Пётр Расторгуев доносил в Сибирский приказ: «Также есть, государь, в Кунгурском уезде железная руда, и тою рудою владеют крестьяне из Кунгурского уезду. Крестьян пять человек из малого оброку, и многие годы они платят по пяти рублёв в год. А збирают оне с железных усолонов с человека по полтине и больше и тем пожитки свои пополняют». Расторгуев просил объединить рудоплавильщиков и кузнецов под его началом, обещая увеличить сборы налогов в казну в семь раз, но получил отказ: власти опасались доверить сбор налогов частному лицу. 

Тем временем на Урале начали появляться крупные железоделательные хозяйства — «молотовые анбары для тянутия железа». Создавали их либо крестьянские или монастырские общины, либо зажиточные кузнецы. Скупая крицу у рудоплавильщиков, владельцы этих производств сами решали, какую продукцию и в каком количестве им произвести и по какой цене продать. Напрочь забытые ныне имена Кузьмы Сычёва, Ивана Бончугова, первой в истории Урала женщины-кузнеца Дарьи Брагиной некогда были хорошо известны не только на Урале, но и в Западной Сибири. Примерно в это же время среди уральских кузнецов, ковавших всё подряд, появляются и более узкие специализации, такие как бронники и котельники. Первые занимались производством оружия и средств защиты, вторые — изготовлением посуды и предметов домашнего обихода. Хотя до прихода на Урал Демидовых производство оружейных припасов и оружия здесь было развито слабо. 

Говоря о развитии «железного» промысла на Урале, нельзя не упомянуть основанный в 1682 году железоделательный завод Далматовского монастыря. Небольшой завод, построенный монастырём, имел домницу, четыре горна, кузницу и другие постройки, которые обслуживались монастырскими крестьянами. За сезон здесь производилось до 300 пудов железа, которое шло на нужды монастыря и на продажу. Завод проработал до конца XVII века, после чего сырьевая база Далматовского монастыря была передана строящемуся Каменскому заводу.

Что касается нынешних Невьянского и Тагильского районов, то наиболее значительных успехов в частном железоделательном производстве в XVII столетии достигла семья Тумашевых. Глава семейства Александр Тумашев начинал как мастер-плавильщик на казённом Пыскорском заводе. Работал он там с самого основания завода в 1634 году и считался высококвалифицированным специалистом, оклад которого составлял 4 рубля в месяц. Но в 1657 году Пыскорский завод закрылся и Александр Иванович с четырьмя сыновьями — Дмитрием, Иваном, Петром и Василием — занялись частным промыслом по поиску руд и плавке металлов для казны. В 1666 году, после смерти отца, Дмитрий Тумашев «челом бил» думному дьяку и главе Сибирского приказа Андрею Виниусу «дозволить на свой кошт поискать руд в Верхотурском уезде, где пашенной Влас Осипов указал на множества железных руд по Тагиле-реке». Челобитная ходила три года, и в 1669 году Дмитрий Тумашев с братьями получили разрешение на поиски руд. Способствовало положительному исходу дела одно обстоятельство: в первых числах декабря 1668 года Дмитрий Тумашев самостоятельно явился в Москву с образцами медных и железных руд, а также с образцами «каменьев самоцветных дивной красоты». Такой подход к делу пришёлся по душе главе Сибирского приказа, и уже 24 декабря Тумашева вызвали в приказ, где дьяк лично вручил ему царскую грамоту, позволяющую братьям «розыск в землях Верхотурского уезду золота да каменьев самоцветных». 

Легенда гласит, что после оглашения указа Дмитрий Тумашев прямо спросил Виниуса о розыске руд и Андрей Андреевич тут же дописал на грамоте: «А буде в Сибири, где отыщет железную руду и опыт учинит, и железо будет годно во всякое дело, и ему б в тех местах железо плавить на своих проторях».

Уже в 1669 году на реке Нейве в районе Краснопольской слободы Тумашевы поставили завод, «имевший домницу с тремя горнами да кузницу», дававший около 1200 пудов железа в год. В качестве налога в казну сдавался каждый десятый пуд железа. Остальная продукция шла на местный рынок. На заводе Тумашевых отсутствовали вододействующие механизмы, что указывает на то, что основным продуктом предприятия являлось кричное железо. Производилось также и некоторое количество «битого» (то есть прокованного) железа, более качественного, чем кричное. Работал завод на наёмной рабочей силе крестьян Верхотурского уезда и «гулящих людей». В 1671 году на тумашевском заводе работали 23 человека. Имея богатый опыт в железном и рудном деле, братья Тумашевы смогли добиться производства железа лучшего качества, чем в крестьянских хозяйствах. Завод действовал до 1680 года, когда был уничтожен сильным пожаром. После этого братья переключились на добычу самоцветов.

О производстве металлов на месте Нижнего Тагила долгое время достоверных сведений не было. Найденные в начале 2000 годов в РГАДА документы позволяют предположить, что и здесь жили рудокопщики и кузнецы. 

В одном из донесений верхотурского боярина Михаила Бибикова, выполнявшего обязанности приказчика при заводах в Тагильской и Невьянской слободах, тобольскому воеводе были найдены такие строки: «А топоры те добрыя сработаны Ивашкою Тёмным, и держит оной Ивашко железнай анбар на реке Тагиле, меж трёх гор, да кузню у Лисовой горы. Руду сей Ивашко в горе копает, а где, казать не хочет. А тагильские плавильщики Ларка Титов да Ивашко Ёликин на ярмарке з железом были и то железо продавали. Да ныне провёз с Тагила в Верхотурье на продажу копщик Ивашко Подкин пудов дватцать доброго железа». 

 

Продолжение следует…

 

При подготовке материала использовалась литература и архивные материалы, перечисленные в библиографическом указателе «История Урала» (сост. Н. П. Милинькова и О. А. Мельчакова). СПб., 2000.